Через два дня после смерти Изабель Юджин ездил в Нью-Йорк по неотложному делу, но нужный пароход не прибыл вовремя, в результате чего целый день оказался ничем не занят. Пребывание в гостинице было невыносимо, на улице – тошно, все кругом действовало на нервы. Ему было необходимо опять увидеть Изабель, еще раз услышать ее голос, он чувствовал, что сойдет с ума, если не найдет способа связаться с ней. Под влиянием этого настроения он, все еще полный скептицизма, направился к ясновидящей, о которой узнал из рассказов жены своего делового партнера. Он с отчаянием подумал, что пойти к гадалке будет легче, чем «вообще ничего не делать». Юджин вспомнил имя этой женщины, нашел ее номер в телефонном справочнике и договорился о встрече.
Опыт оказался не лишенным гротеска, и Юджин покинул ясновидицу с ободряющим посланием от своего отца, который, хотя и не представил удовлетворительных доказательств, что это действительно он, заявил, что в теперешнем его существовании все происходит на «более высоком уровне» и жизнь «не прекратилась, а идет вперед». Миссис Хорнер именовала себя экстрасенсом, но во всем остальном была удивительно непритязательной и обычной, и Юджин не сомневался в ее искренности. Он был уверен, что женщина не обманщица, и, хотя его неудовлетворенность никуда не исчезла, он пришел к выводу, что если и есть какие-то поводы не доверять деятельности миссис Хорнер, то причина не в ней.
Итак, совпадения в письмах кое-что в нем затронули, и после совета директоров Юджин вновь направился к миссис Хорнер. Договариваясь о встрече, он воспользовался телефоном прямо в зале совещаний и втайне посмеялся над собой от мысли, как бы расценили такой звонок деловые люди, сидящие в обшитой красным деревом комнате. Миссис Хорнер переехала, но ее новый адрес оказалось легко найти. Трубку сняла девушка, представившаяся племянницей, и они назначили сеанс на пять вечера. Морган явился минута в минуту, и племянница, унылая толстуха с журналом под мышкой, впустила его в пропахший камфарой салон миссис Хорнер – комнату с серыми крашеными стенами, голым полом, одиноким столом и двумя стульями: первый был мягким и обитым кожей, а второй оказался грубо сколоченной поделкой с деревянным сиденьем. Штора на единственном окне была опущена до подоконника, но солнце снаружи светило так ярко, что в комнате не было темно.
Появилась миссис Хорнер, болезненного вида женщина, во всем коричневом, с почти распрямившейся завивкой на жидких волосах, разделенных пробором посередине, так что был виден синюшный лоб. Маленькие глазки близоруко щурились, но она узнала посетителя.
– Ах, вы уже были у меня, – высоким, но приятным голосом произнесла она. – Я вас припоминаю. Давненько это было, да?
– Да, довольно давно.
– Я вас запомнила, потому что вы ушли разочарованным. Даже вроде как разозлились. – Она негромко рассмеялась.
– Простите, если вам так показалось, – сказал Юджин. – Вы же узнали мое имя?
Она с удивлением и упреком посмотрела на него:
– Конечно нет. Я никогда не пытаюсь выведать имена посетителей. К чему мне это? Мне не надо доказывать свои способности, я просто знаю, что они есть, и не такой уж это благословенный дар!
Юджин не стал развивать эту тему:
– Думаю, так и есть. Что ж…
– Хорошо. – Она опустилась на кожаный стул спиной к зашторенному окну. – Садитесь тоже. Надеюсь, на этот раз вы увидите, что хотите, и не станете злиться, хотя как знать. Невозможно предсказать, как они себя поведут.
Она вздохнула, закрыла глаза и замолчала, а Юджин, сидя на неудобном стуле, смотрел на нее и обзывал себя идиотом и кое-чем похуже. Молчание затянулось, застывшая женщина напротив него не двигалась, и он окончательно перестал понимать, зачем сюда пришел. Он подумал, что совпадения в письмах близких людей не нуждаются в объяснении, тем более с помощью телепатии, и ничего особенного в этом нет. Так зачем он заявился в это странное место и что заставляет его вот так сидеть, уставившись на странную женщину? Иными словами, какого черта он тут делает? Его совершенно не впечатлял транс миссис Хорнер, как и ее зубы, которые было видно при каждом глубоком вдохе. Если причуды разума завели его в этот балаган, то куда же они заводят других людей? Юджин был уверен, что он рассудительнее большинства, и если даже он способен на такую глупость, то что уж говорить про остальных? Перед его глазами пронеслась вереница важных банкиров, промышленников и юристов, внешне порядочных и набожных и таких странных в душе!
И сколько ему еще здесь сидеть, оберегая сны этой женщины? В голову вдруг пришло, что для полного счастья ему не хватает опахала, чтобы отгонять от нее мух.
Приоткрытый рот миссис Хорнер внезапно захлопнулся, и она плотно сжала губы, плечи дернулись и мелко задрожали, грудь стала часто вздыматься, она выдохнула и забормотала что-то неразборчивое.
Неожиданно громко она просипела:
– Здесь Лопа!
– Да, – сухо ответил Юджин. – В прошлый раз вы говорили то же самое. Я помню Лопу. Это ваш проводник?
– Я Лопа, – подтвердил хриплый голос. – Лопа.
– То есть сейчас вы не миссис Хорнер?
– Нет никакой миссис Хорнер! – объявил голос, конечно же, устами миссис Хорнер, но с такой убежденностью, что Юджин, несмотря на все сомнения, начал чувствовать присутствие некоей третьей личности, возможно также принадлежавшей погруженной в транс миссис Хорнер. – Нет никакой миссис Хорнер, только Лопа. Проводник.
– То есть вы проводник миссис Хорнер? – спросил он.
– Теперь твой проводник, – с чувством сказал голос, сопроводив заявление неуместным смешком. – Ты уже был тут. Лопа помнит.
– Как и миссис Хорнер.
Лопа пропустила это замечание мимо ушей и быстро продолжила:
– Ты строишь. Строишь вещи, вещи двигаются. Ты приходил сюда, и старик на той стороне говорил с тобой. Этот старик сейчас здесь. Он говорит Лопе, он твой дед, нет, говорит, отец. Он твой отец.
– Как он выглядит?
– Что?
– Какой он из себя?
– Красавец! Белая борода, но не длинная. Говорит, кто-то еще хочет говорить с тобой. Здесь. Женщина. Не жена. Очень красивая! Красавица, красавица!
– Это моя сестра? – спросил Юджин.
– Сестра? Нет. Она качает головой. У нее красивые каштановые волосы. Она любит тебя. Ты ее очень хорошо знаешь, но она не твоя сестра. Она очень хочет что-то сказать тебе, очень хочет. Очень любит тебя и очень хочет поговорить. Рада, что ты пришел, о да, очень рада!
– Как ее зовут?
– Зовут, – повторил голос, словно задумавшись. – Трудно понять, у Лопы всегда плохо с именами. Имя. Она хочет сказать мне имя, чтобы я сказала тебе. Имена сложно называть. Говорит, ты должен подумать о чем-то, что звучит. – Возникла пауза, заполненная невнятным бормотанием, словно Лопа спрашивала что-то у кого-то невидимого и выслушивала ответ. – Громко или тихо? Говорит, звук может быть тихий или громкий. Она говорит «белл»! Да, «белл»![32]
Юджин нахмурился:
– То есть ее зовут Белл?
– Не совсем. Имя длиннее. Говорит, ты понял. Теперь думай про цвет. Почему цвет? – Лопа опять обратилась к невидимому собеседнику, но в этот раз определенно ждала ответа. – Светлое… Пропускает свет… Можно видеть сквозь…
– Янтарь?[33] – сказал он и вздрогнул, потому что миссис Хорнер, чьи глаза по-прежнему были закрыты, захлопала в ладоши и восторженно закричала:
– Да! Говорит, ты знаешь, что она из янтаря! Янтарь! Янтарь! Правильно! В ее имени «звонок» и «янтарь»! Она смеется и машет кружевным платочком, потому что тоже рада. Говорит, я объяснила тебе, кто она.
Это было самое необычное мгновение за всю жизнь Юджина, потому что в тот миг он по-настоящему поверил, что Изабель Эмберсон, теперь уже мертвая, нашла способ связаться с ним. Десять минут назад он еще сомневался, но сейчас верил.
Он со всей силой уперся локтями в стол, сжал голову ладонями и наклонился вперед, вглядываясь в невзрачную женщину напротив:
– Что она хочет сказать мне?
– Она счастлива, что ты ее узнал. И она печальна. О да, очень печальна! Хочет сказать тебе. Ей так много надо сказать тебе. Она хочет, чтобы Лопа сказала. Большая беда! Говорит… О да, она хочет, чтобы ты стал… добрее! Вот что она говорит. Добрее.
– Она…
– Хочет, чтобы ты стал мягче, – продолжил голос. – Кивает, когда я говорю это тебе. Да, все правильно. Она очень хорошая. Очень красивая. Так хочет, чтобы ты понял. Надеется, что ты поймешь. Еще кто-то хочет говорить с тобой. Мужчина. Он говорит…
– Я не желаю ни с кем говорить, кроме…
– Говорит, он твой друг…
Юджин стукнул кулаком по столу.
– Не желаю ни с кем говорить, кроме нее! – возбужденно вскричал он. – Если она там, я… – Он перевел дыхание, взял себя в руки и затих, пораженный. Неужели он действительно принимает эту невероятную чушь за правду? Это действительно так!
Миссис Хорнер тихо заговорила своим голосом:
– Вы узнали что-то? Я правда надеюсь, что сегодня все прошло лучше, чем в прошлый раз, когда вы рассердились.
– Все хорошо, – поспешил заверить он. – В этот раз все было по-другому, гораздо интереснее.
Юджин заплатил ей, вернулся в гостиницу, а оттуда сразу на поезд домой. Никогда в жизни ему не приходилось воспринимать сны и видения всерьез: он точно знал, что не отличается легковерием, но, если даже ему удалось поверить в такое, пусть и на пару-тройку секунд, то каким образом он или кто-то другой мог бы сказать, где начинается и заканчивается реальный мир?
Доверие Юджина стало ослабевать, когда он вспомнил, что не мнимая Лопа, а он сам произнес слово «янтарь». Тщательно перебирая в голове фразу за фразой и руководствуясь жизненным опытом, он понял, что миссис Хорнер – или ее второе «я», выступающее под именем Лопы, – велела ему думать о звуке и цвете, и он сам, вооруженный этими «вводными данными», решил, что он разговаривает с Изабель Эмберсон!