В какое-то мгновение его убедили, что Изабель здесь, близко к нему и просит его, умоляет его «быть добрее». С этим воспоминанием пришло и странное волнение. В конце концов, какая разница, говорила она с ним или нет? Если его собственное подсознание подбросило экстрасенсу образ красивой темноволосой и кареглазой женщины, не была ли вся картина верна? Не взывала ли Изабель – или ее душа! – к его памяти из его же памяти?
Пока поезд с воем мчался сквозь сумерки, Юджин смотрел в окно и опять видел Изабель, как и несколько дней назад на пути в Нью-Йорк: призрачная фигура летела рядом с поездом, но теперь ему показалось, что она смотрит на него с беспредельной тоской.
«Добрее!» Если это и впрямь была Изабель, неужели она не сказала бы ему это? Если бы она пребывала где-то и смогла прорваться сквозь невидимую стену, какими были бы ее первые слова, обращенные к нему?
О, Юджин прекрасно знал ответ – горький ответ! «Быть добрее» – к Джорджи!
Носильщик на вокзале подскочил за его багажом, отставив другой чемодан, поданный проводником:
– Чем могу, мистер Морган, чем могу! У выхода с вокзала вас уже ждет автомобиль, мистер Морган, сэр!
И люди на платформе поворачивали голову, глазея и перешептываясь, когда он проходил: «Это же Морган».
Щеголеватый шофер стоял у роскошного двухдверного седана, как солдат на параде.
– Гарри, я пока не домой, – сказал Юджин, садясь в машину. – Едем в городскую больницу.
– Да, сэр, – ответил шофер. – Мисс Люси уже там. Она сказала, что вы пожелаете поехать сначала туда, а уже потом домой.
– Так и сказала?
– Да, сэр.
Юджин застыл и произнес:
– Полагаю, дела мистера Минафера совсем плохи.
– Да, сэр. Хотя не исключено, что он выкарабкается, сэр.
Шофер переключил рычаг, увеличивая скорость, и автомобиль помчался сквозь бурный транспортный поток, как проворный и верный зверь, знающий дорогу и понимающий, что хозяину следует поспешить. Юджин молчал всю дорогу до больницы.
Фанни встретила его в коридоре наверху и повела к открытой двери палаты.
Юджин пораженно замер на пороге. Восковое лицо на подушке смотрело на него глазами Изабель. Никогда до этого он не замечал, как поразительно похожи мать и сын, и теперь понял, что из-за этого потрясающего сходства больше не будет ощущать горечи и «станет добрее» к Джорджи.
Джордж был не менее удивлен. Он поднял бледную руку в странном жесте, то ли защищаясь, то ли умоляя о чем-то, но сразу опустил ее на одеяло.
– Наверно, вы подумали, что моя мама хотела бы, чтоб вы сюда пришли, – сказал он. – Чтобы я смог попросить у вас… прощения.
Но Люси, сидящая рядом, подняла свои прекрасные глаза на отца и покачала головой:
– Нет, чтобы пожать ему руку. Только осторожно.
Она сияла.
Но для Юджина комната озарилась иным светом. Он знал, что наконец поступил верно по отношению к своей настоящей любви, и она снова привела своего мальчика под надежный кров. Ее глаза больше не будут печальны.