– Боже, да здесь Эллис Фарж!
Проследив за взглядом Джерома, я увидела темноволосого мужчину, сидевшего в одиночестве за столом и поигрывавшего бокалом с вином. Он был очень бледен – лицо словно высечено из камня, почти изможденное. И он кутался в теплое пальто, как будто ему было холодно. Хотя день выдался чудесным и солнце изливало на клиентов ресторана тепло через окна.
– А кто такой Эллис Фарж?
– Всего-навсего самый популярный и востребованный архитектор в Сан-Франциско, – пояснил Джером.
Наклонившись вперед, Линетт понизила голос:
– Я слышала, он даже временно не принимает заказы.
– Ну, он же не может объять необъятное, – резонно заметил Джером. – Его все хотят заполучить. Он завален работой.
– Но не настолько же, чтобы отказывать заказчикам?
– Я в этом сомневаюсь, – уверенно заявила Голди. – Мой папа обратился к нему, и я не представляю, чтобы даже такой известный человек, как мистер Фарж, отказал «Салливан Билдинг».
– Ну-да, конечно, никто не смеет отказать «Салливан Билдинг», – пробурчал Томас так тихо, что кузина, скорее всего, не расслышала его слов.
– А я удивлена увидеть его здесь. По слухам, он ездил в Дель-Монте, – сказала Линетт.
Отведя глаза от меню, Голди покосилась на мистера Фаржа:
– Он вернулся несколько дней назад. – Все посмотрели на кузину в изумлении. – Вы что – не читаете светскую хронику? Он упоминался в колонке «Прибывшие» еще на прошлой неделе. – Голди ухмыльнулась и подтолкнула меня локтем: – Может, подойдешь к нему и представишься?
На мгновение я подумала, что она говорила серьезно. Но потом решила, что Голди пошутила, и рассмеялась.
– И правда, почему бы нет? В этом же нет ничего предосудительного? И он не сочтет меня дерзкой или легкомысленной…
– Я другое имела в виду, – прошептала мне на ухо кузина. – Ты могла бы показать ему свои эскизы.
Внезапно Голди напряглась.
– О господи… – пробормотала она.
Я еще не видела такого выражения на лице Голди. Его скривил испуг или даже страх. А я и не подозревала кузину в робости.
– Что такое? – спросила я в тревоге. – В чем дело?
Джером оглянулся через плечо.
– Не смотри! – шлепнула его по руке Голди.
– Кто там? – прошептала Линетт.
– Я узнаю эти перья всюду, – тихо присвистнул Томас. – Ну и ну! Как интересно!
– Что интересно? – потребовала ответа Линетт. – Если вы мне не скажете, я сама посмотрю.
Но Голди выглядела так, словно пыталась перебороть приступ тошноты. Схватив со стола салфетку, она стащила ее себе на колени, судорожно комкая пальцами.
– Голди, кто это? – снова поинтересовалась я.
Не успел этот вопрос слететь с моих губ, как высокий аристократичного вида мужчина с темными, приглаженными маслом волосами и длинной шеей, обмотанной клетчатым шарфом, приблизился к нашему столику со старшей по возрасту дамой; в ее шляпе колыхались черно-белые перья.
– Мисс Салливан, надеюсь, у вас все хорошо, – произнес мужчина с едва уловимой улыбкой, а затем его взгляд устремился на меня, и он продолжил: – Я слышал, у вас гостит кузина. Все только об этом и говорят.
Голди не сказала ни слова. И вид у нее был такой, словно она вообще лишилась дара речи.
Такого я тоже еще не замечала. Чтобы Голди осталась без слов! Более того, всех остальных ее молчание поразило не меньше меня. А незнакомец ждал. И я из вежливости сказала:
– Здравствуйте, я – Мэй Кимбл.
Мужчина прикоснулся к шляпе:
– Очень рад нашему знакомству, мисс Кимбл. Позвольте мне представить вам миссис Джеймс Хоффман. А я – Стивен Олрикс.
Миссис Хоффман… Миссис Хоффман? Та самая, что не прибыла на бал в честь моего приезда и выразила сожаление письмом? Та самая миссис Хоффман, которая так много значила для Голди? Я бросила на кузину быстрый взгляд; ее лицо сохраняло напряженное выражение.
– Вы из Нью-Йорка, насколько мне известно, так, мисс Кимбл? Как долго вы пробудете в нашем городе?
«И почему в присутствии этой женщины кузина проглотила язык?»
– Отныне это мой дом.
– В самом деле? – переспросил меня Стивен Олрикс, но сам в этот момент смотрел на Голди, все с той же почти незаметной улыбкой. – Что ж, желаю вам удачи, мисс Кимбл. Доброго вечера!
Разговор продлился меньше двух минут. И тем не менее он омрачил наше застолье.
Официант с шампанским появился сразу после ухода пары. Но никто из нас даже возгласа не издал, пока он с важным видом открывал бутылку. Голди сжала скомканную салфетку в кулаке и, похоже, готова была разреветься. Или… что-нибудь разбить.
Официант разлил шампанское и удалился.
– Ладно, – поднял свой бокал Джером, после чего Голди вскочила на ноги и, бросив быстрое «Извините меня», куда-то направилась.
Томас озабоченно проводил ее взглядом:
– Пожалуй, мне стоит пойти за ней…
– Нет, я пойду!
Моя скука вмиг рассеялась. Такое поведение было столь не свойственно кузине, что я должна была узнать его причину! И я сделала то, чего Голди явно от меня ждала – поспешила на ее поиски. Она покинула нас так стремительно, что к тому моменту, как я вышла из зала, ее и след простыл. Только выйдя на террасу, я заметила беглянку – она шагала по дорожке к пляжу.
Я побежала за ней:
– Голди, что случилось?
Стряхнув мою руку со своего плеча, кузина продолжила идти. Она плакала.
– Все в порядке. Правда…
Я еще плохо знала Голди, в этом была правда. Но такой смущенной и взволнованной я ее еще ни разу не видела. И это подействовало на меня сильнее, чем я ожидала. Я не знала, ни что сказать, ни что предпринять. Все, что я смогла сделать, – это протянуть ей свой носовой платок. Голди взяла его, но только стиснула в кулаке. После этого я очень осторожно спросила:
– Почему она так важна для тебя? Что она сделала?
– Кто? – нахмурилась Голди.
– Миссис Хоффман. Я не понимаю. Мне она показалась исключительно вежливой. Не знаю, по какой такой причине она не явилась на наш прием, но…
– Миссис Хоффман? – повторила мрачно Голди. – Да ты – исключительная идиотка, Мэй! Дело не в миссис Хоффман. По крайней мере, сегодня.
– Тогда в нем? В том мужчине?
Голди глянула на проходивший мимо пароход, а затем без слов ступила на сухой и зыбкий песок и… села.
Я заколебалась. На мне была новая юбка – одна из тех, что мы купили в «Эмпориуме». И я еще не переняла у кузины привычку небрежного отношения к вещам. Но я уже не была той бедной Мэй, которой приходилось самой стирать свою одежду. И, присев рядом с Голди, я испытала даже некоторое удовлетворение о своей собственной небрежности.
Голди обхватила руками колени:
– Я была с ним помолвлена…
– Ты? Помолвлена? Когда?
– Год назад. Мне исполнилось девятнадцать. А он – отличная партия. Его семейство одно из самых видных и влиятельных в Сан-Франциско. Отец приехал из Нью-Йорка и нажил себе состояние на золотых приисках. Стивен – адвокат; он красив и богат. Завидный жених для любой девушки.
– Ты так говоришь, словно он это знает.
С губ Голди сорвался короткий, сдавленный смешок:
– Конечно, знает.
– Но что он делал с миссис Хоффман?
– Его мать и миссис Хоффман – сопредседательницы Фонда помощи женщин своим приходам. Скорее всего, они встречались по поводу ежегодного благотворительного бала или пятничных вечеров в Клубе почитателей котильона. Стивен дружен с Недом Гринуэем.
– А кто такой Нед Гринуэй?
– Ты разве не помнишь? Ты же регулярно читаешь о нем в колонке светской хроники. Он возглавляет Клуб. Все хотят в него вступить, но членство в нем возможно лишь с одобрения Неда Гринуэя. После нашей со Стивеном помолвки я уже приготовилась стать его членом. Сшила платье и все такое. Но потом…
– Помолвка была расторгнута? – закончила я за кузину.
Она еще сильнее помрачнела:
– Я даже встречалась с мистером Гринуэем лично – думала убедить его в том, что мне не обязательно становиться миссис Олрикс для вступления в его клуб. Но он и вправду такой напыщенный маленький сноб.
– Значит, этот Клуб почитателей котильона такой важный?
– Ох, да это я тогда так думала. Даром что степенный! Там со скуки помереть можно! Я не знаю никого, кто хотел бы проводить пятницы, попивая лимонад и следуя глупым правилам Неда Гринуэя. Не спрашивай меня, как ему удалось стать таким влиятельным. Он просто обыкновенный торговец шампанским.
– Шампанское любят все, – предположила я.
– Дело не в этом. Нед Гринуэй очень умен и ловок. Он сделал пару одолжений мистеру Хоффману, и после этого ему не составило труда заручиться расположением его жены. И матери Стивена тоже. Три года назад миссис Олрикс провела благотворительный бал, собравший наибольшее количество участников. Мама тогда входила в комитет.
Я попыталась представить свою тетю в подобном комитете и не смогла.
– А тетя Флоренс активно занималась благотворительностью?
Голди закатила глаза:
– Она любила повторять: «Мне нравится ощущать себя нужной!»
Я решила поразмыслить над этой сентенцией потом. Ощущать себя нужной… это звучало, по меньшей мере, интересно. Возможный способ заполнить свободное время. Да и цель благородная.
– Вот как я познакомилась со Стивеном, и вот почему мама так желала, чтобы именно он составил мне партию, – продолжила Голди. – Имя Олриксов. Старейшее семейство в Сан-Франциско. И состояние тоже. Их дом – один из тех дряхлых и скрипучих строений, что еще сохраняются на авеню Ван-Несс.
Я не поняла, насколько это было важно.
– Не в Ноб-Хилле?
– Ну конечно же нет! Они бы никогда не стали строить здесь дом, – скривила губы кузина. – Эти Олриксы – такие ханжи!
– Что ты имеешь в виду?
– Они высмеивают все, что появилось в Сан-Франциско за последнюю сотню лет. А правда в том, что у них просто нет денег, чтобы построить дом под стать нашему. Вот они и делают вид, будто этого не хотят. Бьюсь об заклад, что сегодняшний разговор уже известен мистеру Бандерснитчу. Еще один шанс для Стивена меня унизить. А он это любит!