Глава одиннадцатая
Я надела серый костюм с клетчатым корсажем и шляпу с красной лентой, черными и серыми перьями и узкими полями, кокетливо выгнутыми с одного бока. Зеркало из холла недавно было отправлено на реставрацию или обновление позолоты и пока еще не вернулось, так что я не смогла рассмотреть себя с головы до пят, а Голди рядом не оказалось, чтобы приободрить меня перед уходом из дома. Чуть раньше кузина отправилась на чай с Линетт, перед выходом чмокнув меня в щеку и напутствовав словами: «Это идеальный ансамбль. Не волнуйся. Покажи ему, что ты не из тех, кто трепещет перед ним от восторга! Но в то же время ты должна его очаровать. Помни это!»
Отправляясь в «Коппас», я вызвала маленькую одноместную коляску. (Голди уехала на карете с Ником, а дядя Джонни обычно ездил в свою фирму на трамвае.)
В Бруклине в эту пору года уже безраздельно властвовала ненастная осень, а здесь погода стояла чудесная. И, сидя в открытой коляске, я с удовольствием разглядывала особняки Ноб-Хилла со все еще работавшими в палисадниках садовниками, а потом – через несколько кварталов – Чайнатаун с его обилием шелков и нефритовых изделий, эффектно переливавшихся на солнце.
И вдруг я увидела… Голди. Это она шла по улице, разве нет? Я бы узнала кузину где угодно – с ее характерным покачиванием бедрами при ходьбе, золотистыми волосами и шляпой с голубым лентами, которую мы купили в «Сити оф Парис». Но нет, это не могла быть Голди… Она же чаевничала с Линетт. Не могла же кузина раздвоиться и одновременно прогуливаться по Чайнатауну, чтобы исчезнуть за дверью с резными китайскими иероглифами в здании без окон, ничем не напоминавшем торговую лавку.
Я уже почти открыла рот, чтобы велеть Пити остановиться, но вовремя вспомнила, что меня ждет Эллис Фарж и опоздать на эту встречу я не могу. Да и, может, мне все же померещилось, и я приняла за кузину похожую на нее девушку. У Голди не было причин заезжать в Чайнатаун.
Обо всем этом я даже и позабыла, как только мы выехали на Монтгомери-стрит и приблизились к ресторану. Меня снова захлестнуло нервное возбуждение в предвкушении встречи с Эллисом Фаржем. Пити остановился перед небольшим рестораном в углу первого этажа «Монтгомери-Блок». Вывеска из огоньков лампочек провозглашала: «ОРИГИНАЛЬНАЯ КОППА». Ниже было написано «РЕСТОРАН КОППЫ».
Пити помог мне сойти с коляски и отъехал в сторону – ждать. А я, облизав пересохшие губы, вошла в ресторан, где меня встретили гул голосов и запах чеснока-лука с примесью табака. За баром в зеркале в изысканно орнаментированной раме отражались два десятка столиков в довольно узком помещении. Даже с высокими потолками и большими фасадными окнами зал ресторана казался замкнутым, а атмосфера в нем – интимной, чему в немалой степени способствовали красные стены, украшенные нарисованными фресками и карикатурами. По верху стен тянулся фриз из зловещих черных кошек с желтыми глазами, под которыми были написаны имена великих людей, включая Аристотеля, Мартинеса, Рабле и… Мейси? На острове с названием «БОГЕМА» стоял огромный омар, а над ним баннер в виде свитка утверждал: «Вы не можете возражать против выбора вашей души». Другие девизы сопровождали обнаженные фигуры и карикатуры людей, которых я не узнала, – ухмыляющихся, что-то бормочущих или склонившихся в поклоне.
Все это выглядело непристойно, отталкивающе и вместе с тем забавно и очаровательно – слишком разные чувства вызывал такой декор, чтобы воспринять его сразу и безоговорочно. В зале было людно и шумно. Мужчины и женщины эмоционально жестикулировали руками, смеялись и попыхивали сигаретами, пока официанты, ловко лавируя между столиками, разносили бутылки с вином и тарелки со спагетти и хлебом. Суета смущала, вызывала оцепенение и в то же время увлекала, заряжала желанием расслабиться. Ничего подобного я прежде не видела.
– Мисс Кимбл! – Мистер Фарж встал из-за столика в задней части ресторана и жестом поприветствовал меня.
Я поспешила к нему, ловя на себя любопытные взгляды и делая вид, будто не замечаю их. На архитекторе были темный костюм и шелковый шарф, обмотанный несколько раз вокруг шеи. При виде него я улыбнулась:
– Рада снова вас видеть, мистер Фарж.
– И я вас, мисс Кимбл, – сразу ответил он и отставил мой стул. Я присела.
И тут же на столике появились бутылка вина и два бокала.
– Его подают с едой, – сказал мне Фарж. – Вам не обязательно его пить, если не хочется.
– Здесь все пьют, – заметила я.
– Перед вашими глазами жизнь художников.
– Но вы ведь тоже художник?
Словно застеснявшись, Фарж разлил по бокалам вино:
– Если вам угодно так меня называть.
– Да, – согласилась я и, открыв сумку, достала несколько захваченных с собой эскизов. – Вы сказали, что хотели бы на них посмотреть…
Оглянувшись по сторонам, Фарж поднял предостерегающе руку:
– Не здесь.
– О, простите…
Ну конечно. Ни к чему было Эллису Фаржу, чтобы его увидели за просмотром рисунков дизайнера-любителя. Да еще и женщины!
– Вам не за что извиняться. Просто я подумал, что нам следует отложить обсуждение дел до встречи в конторе. Кроме одной вещи, сказать которую я решил вам сам, при личной встрече. И испросил у вашего дяди на это позволение.
Более загадочным мистер Фарж быть не мог.
– Сказать мне что?
– Вы будете посредницей между моей фирмой и вашим дядей.
О такой перспективе я и мечтать не смела. Дядя Джонни выслушал мои сетования на жизнь без цели. Но предложить мне такое… и уговорить Эллиса Фаржа… Я пришла в восторг от возможности поработать с таким прославленным архитектором, как мистер Фарж. Поделиться с ним своими идеями. А, может, и спроектировать дизайн нескольких помещений для здания дяди. «Остуди свой пыл! – одернула себя я. – Ты слишком опережаешь события!»
– Я так сильно вас обескуражил? Вы можете отказаться, хотя я надеялся…
– Конечно же я соглашусь! – выпалила я. – Нужно быть сумасшедшей, чтобы отказаться.
– Либо сумасшедшей, чтобы согласиться.
– Я столькому смогу научиться! – Мой собеседник явно испытал неловкость. – Я сказала глупость? – моргнула я.
– Маленькую, – поддразнил меня, расслабившись, Фарж. – Рад, что вам понравилась эта идея. Я боялся, что вы сочтете для себя неприемлемым приходить в мою контору. Одинокая женщина, и все такое…
– Времена изменились, мистер Фарж, – заявила я в духе Голди, понимая, что это Сан-Франциско и в этом городе все иначе в сравнении с тем, с чем я сталкивалась раньше. Почему бы этим словам не быть правдой?
Мистер Фарж подал мне бокал и поднял свой:
– За новые возможности!
– За перспективы! – добавила я и бодро пригубила вино, которое оказалось слабым и кислым. – Какое интересное место!
В тусклом зале ресторана глаза Фаржа стали черными; газовые светильники отбрасывали блики на его острые скулы и нос и путались в волосах, зачесанных с высокого лба назад. Он наклонился и понизил голос:
– Я тут навел о вас справки, мисс Кимбл. Признаю, я очень любопытный. Вы из Нью-Йорка?
Стиснув бокал, я кивнула:
– Да, из Бруклина, если быть точной. Моя матушка умерла, и тетя Флоренс пригласила меня в Сан-Франциско.
– А ваш отец?
У меня уже выработалась привычка отводить взгляд – чтобы смягчить правду. «Мой отец из нью-йоркской элиты, член Клуба четырехсот. Нет, я не могу вам назвать его имя. Это тайна». Эти слова пришли мне на ум и сейчас. Однако то, как мистер Фарж смотрел на меня, то, как он слушал, как будто все, что я говорила, было для него очень важно, удержало меня от их повторения. В Нью-Йорке подобные истории были для меня способом защититься. Но здесь, в Сан-Франциско, они уже не играли никакой роли. Теперь я была Салливан. И правда не могла мне навредить.
– Я ничего не знаю об отце, – честно сказала я. – Он бросил матушку, когда она еще ждала моего появления на свет. Я не знаю даже его имени.
– Любовная интрижка? – предположил Фарж.
– Тайна ушла в могилу вместе с матушкой. Насколько мне известно, Салливаны – мои единственные родственники.
– Как странно видеть тебя здесь с женщиной, Фарж! – воскликнул подошедший к нашему столику мужчина.
Эллис Фарж скривил лицо:
– Знакомьтесь: Гелетт Эдиссон, мисс Мэй Кимбл. Мисс Кимбл, перед вами одно из самых отвратительных существ в мире. Художественный критик. Пожалуйста, не позвольте его идиотизму ослепить ваши глаза настолько, чтобы они не заметили его немногочисленные достоинства.
Два стула за нашим столиком пустовали, и Гелетт Эдиссон, усмехнувшись, без приглашения уселся на один из них. Он был невысокого роста, полноватый, с округлым блестящим лбом и редеющими волосами, причесанными столь же аккуратно, как и его усы.
– Мисс Кимбл, я в восхищении. Хотя, по правде говоря, пребываю в недоумении, почему вы соблаговолили составить компанию этому человеку. Где ты познакомился с этим очаровательным созданием, Фарж? В Дель-Монте, где богачи укорачивают свою жизнь, купаясь нагими в океане или танцуя при свете луны?
– Что-то в этом роде, – произнес мистер Фарж.
– Продолжай, мой друг. Если ты мне скажешь, что высшим кастам неведомы языческие обряды, я буду крайне разочарован.
– Они поклоняются маленькому белому шарику, который они с помощью длинных палок пытаются забросить в очень маленькие дыры.
– Звучит заманчиво. – Эддисон взял бокал Фаржа, глотнул вина и выкрикнул: – Лароса! Моя дражайшая Блайт! Фарж привел к нам новенькую!
Мистер Фарж вздохнул:
– Надежда на уединение здесь была ложной. Приношу вам свои извинения, мисс Кимбл.
Взгляды людей, которых окликнул мистер Эддисон, дружно устремились в нашу сторону. В руках у всех мужчин были бокалы, наполовину наполненные вином. А вот женщина в строгом прогулочном костюме черного цвета и в маленькой черной шляпке, угнездившейся на холмике из темных блестящих волос, держала чашечку с кофе. Гелетт Эдиссон вскочил на ноги, переставил стулья и сдвинул стол, за которым они сидели, с нашим столом. При этом никто в ресторане даже не обернулся. По-видимому, в этом заведении такое поведение было в порядке вещей. Попутно Эдиссон скороговоркой представлял нас. Щеголеватого молодого человека с тонким лицом, маленькими усиками и золотисто-каштановыми волосами, уложенными на голове запятой, звали Венцеслав Пайпер (все обращались к нему просто Венц). У него были красивые светлые глаза, беззаботное выражение лица и пальцы, заляпанные цветными чернилами, а работал он иллюстратором в сатирическом журнале «Оса».