Китаянка молча отвернулась.
Я посмотрела на нее пристальным, изучающим взглядом – так, как смотрела на Косту и О’Рурк, так, как изучала миссис Донаган. Всем поступкам была причина. Все чего-то хотели.
– Это ведь не потому, что тебе настолько нравится эта работа, что ты не хочешь ее менять? Будь так, ты не стала бы рисковать, помогая мне. – Шин ничего не ответила. – А где все остальные слуги? – поинтересовалась я. – Мистер Ау? Ник? Повариха?
Шин пожала плечами:
– Когда началось землетрясение, они все разбежались. И не вернулись.
– Но ты вернулась! – В этом был ключ к разгадке. – Ты не питаешь любви к Голди. Если ты оставалась в их доме ради ухода за тетей, так ее уже нет в живых. Возможностей у тебя много. Всем требуются служанки. Ты легко нашла бы работу в другом доме. Все остальные слуги сбежали. Ты единственная осталась. Почему?
Шин медленно обратила на меня взгляд; в нем промелькнули эмоции, считать которые я не смогла.
– Потому что ты вынуждена у них оставаться. – Едва озвучив свою догадку, я поняла, что не ошиблась. Каким-то образом дядя удерживал Шин в своем доме, как в заточении. Каким именно, я не знала. Да это и не имело значения. Если бы мне удалось его уничтожить, Шин обрела бы свободу. Китаянка уже раз была мне союзницей. Мне захотелось, чтобы она снова ею стала. И я сказала, просто и прямо:
– Помоги мне, и мы вместе уничтожим дядю. Ты будешь свободна. Разве ты этого не хочешь? – С коротким смешком Шин помотала головой. – Но почему? Что ты мне не договариваешь?
Не знаю, что она услышала в моем голосе. Не знаю, почему она на меня так посмотрела.
Мрачно, серьезно, испытующе…
– По всем законам, я должна была умереть. Но я сбежала из приюта, уцелела во время землетрясения и не погибла в огне. Обещаю: я тебе помогу!
– Возможно, – медленно произнесла Шин. – Возможно, вы и сможете это сделать.
– Смогу. Ты просто скажи, что мне надо сделать.
Но того, что сказала Шин, я не ожидала. Как и дрожи, что пробежала по моему телу после ее слов:
– Мы должны встретиться с Чайной Джоем.
Глава двадцать четвертая
Чайна Джой… Это тревожащее лицо, ощущение опасности, страх, обративший меня в бегство… Я вспомнила, какой застала кузину, вернувшись из опиумного притона, – сонливой, вялой и одновременно раздраженной.
– Голди до сих пор ходит к нему?
Шин не удивилась тому, что я знала о пагубном пристрастии кузины.
– Ходила. Но сейчас корабли не приходят, и опиума нет. Она страдает.
Мне от этих слов больно не стало. Я решила использовать секрет Голди как оружие против нее. Но перспектива встречи с Чайной Джоем мне не нравилась. А мысль о том, что этот визит придется оплатить, нравилась мне еще меньше.
– Мы можем обойтись и без Чайны Джоя? Разве не так? Для чего он нам нужен? Какое ему дело до тебя?
– У него дело до всего в Сан-Франциско. И ему все обо всех известно. – Это мне совсем не понравилось. И снова губы Шин скривила легкая усмешка: – Мисс Салливан нужен опиум. Мистеру Салливану нужна недвижимость. К кому они идут?
– Ты хочешь сказать, что Чайне Джою известны также и секреты дяди?
– Мстер Салливан мечтает, чтобы Сайнтаун сгинул. А с ним и Чайна Джой. Все дело в этом. Слишком многое нельзя сделать без Чайны Джоя, мисс Мэй.
– Ладно, – вздохнула я. – Ты знаешь, где его найти?
– Да, – кивнула Шин. – Но мы не можем пойти туда сейчас. Я должна вернуться.
– Тогда пойдем завтра. Завтра ты сможешь?
– Да, – последовал ответ.
Но меня уже снедало нетерпение. Теперь, когда представилась возможность что-то сделать, мне расхотелось ждать. Ни одного дня. У меня и так было такое чувство, будто я ждала целую вечность.
– Не оставайтесь в Ноб-Хилле, – предупредила Шин. – Здесь для вас слишком опасно.
– Не останусь, – согласилась я, прекрасно понимая, что мне и в «Фермонте» было не по себе.
– Встретимся в Чайнатауне, – сказала Шин.
– Чайнатауна больше нет, – угрюмо буркнула я.
– Выжженные трамваи… вы их видели?
Да, видела. Целую вереницу на Пацифик-авеню; от вагонов не осталось ничего, кроме покореженного металла. Я кивнула.
– Ждите меня там завтра поутру. В одиннадцать, – предложила Шин и ушла, бросив на прощание: – Не дайте себя здесь схватить, мисс Мэй.
В предостережениях я уже не нуждалась. Улучив момент, я выскользнула из «Фермонта», и вскоре Ноб-Хилл остался далеко позади. Я была бы счастлива не возвращаться туда никогда.
Я решила после встречи с Чайной Джоем отыскать Данте. «Лучше иметь на руках уже всю информацию. И поведать Ларосе историю, перед которой он не сможет устоять». Порешив так, я провела бессонную ночь, размышляя о связи между Шин и поставщиком опиума для Голди. Предвкушая и вместе с тем страшась того, что я могла узнать.
На следующий день я провела на условленном месте, как мне показалось, несколько бесконечных часов, разглядывая изуродованные вагоны. Разбитая крыша одного из них (с чудом уцелевшим колокольчиком!) свисала на остатки колес и кусок окрашенной стенки. От некоторых остались только колеса да фрагменты днищ, сквозь дыры в которых проглядывали погнутые металлические рельсы. Прислонившись к кирпичной стене полностью выгоревшего внутри дома, я нервно теребила пуговицу в кармане, когда сквозь туман пробился яркий солнечный свет и следом раздалось долгожданное:
– Мисс!
Шин выглядела такой же напряженной и нервной, какой была я. Это не прибавило мне бодрости. По дороге мы с Шин говорили мало. А спустившись с холма в Чайнатаун, опять увидели охотников за трофеями, с ликующими возгласами извлекавших из еще теплых углей чайные чашечки и осколки нефрита. Солдаты праздно наблюдали за ними, опершись на винтовки. Мы миновали обугленный телефонный столб, на котором одиноко трепетал бумажный листок – призыв ко всем трудоспособным мужчинам и женщинам вступать в отряды добровольцев для расчистки улиц. Этот призыв показался мне немыслимой иронией. Ведь именно Чайнатаун поставлял городу дешевую рабочую силу и основную массу домашнего скота. А теперь белые орудовали здесь кирками и лопатами не для того, чтобы расчистить или помочь восстановить эту часть Сан-Фрнациско, а для того чтобы украсть из него все что можно. Мне стало стыдно. Я даже взглянуть в глаза Шин не могла.
Мы шли довольно путаным маршрутом – через зев в стене, вниз по проходу между другими разрушенными стенами, налево, направо, снова налево… «Уж не один ли это из тех тайных путей, что, по слухам, вели в подземелья Чайнатауна – «Логова порока и деградации»?» – подумалось даже мне. Увы, землетрясение изобличило ложность этих слухов, хотя гиды по-прежнему ссылались на них для заманивания туристов. Наконец Шин остановилась там, где улица частично провалилась под землю, образовав каверну. Натянутые над ней ковры превратили пещеру в укрытие. Шин осторожно шагнула вниз по коварному гравию. Я последовала за ней, поскальзываясь на перекатывавшихся под ботинками камушками. У ковра, хлопавшего на ветру перед импровизированным входом, сидел человек, которого я видела в притоне, – тот самый, с шарфом, что позвал тогда Джоя. Шин заговорила с ним по-китайски. Он лишь буркнул что-то в ответ. Шин жестом показала мне идти за ней и нырнула под ковер.
Внутри горела свеча, пахло грязью, камнем, дымом и сыростью. В углу валялись одеяла и одежда. А вдоль стен были сложены различные предметы – обугленные, потрескавшиеся, битые реликвии, извлеченные из руин. И я снова подумала о тех людях, что увозили из Чайнатауна корзины с оплавленными бронзовыми изделиями и почерневшим фарфором. А потом заметила на вещицах у стен ценники! «Сувениры на продажу…» Похоже, Чайна Джой решил составить конкуренцию всем прочим жителям Сан-Франциско, решившим нажиться на разрушении Чайнатауна.
Единственными предметами меблировки в тесном пространстве служили деревянный ящик, тележка да стул. И на этом стуле сидел с бесстрастным видом тот, к кому мы пришли. Чайна Джой выслушал Шин, снова обратившуюся к нему на китайском. Затем поднял руку, оборвав ее на полуслове, и глянул на меня. Колышущийся свет свечи еще больше заострил его скулы и углубил темные глаза. Китаец несколько секунд изучал меня так, что я задрожала.
– Кузина Златовласки? – Я только кивнула, утратив на время дар речи. – Ах, да, – скривил в полуулыбке рот Чайна Джой. – Ты сбежала от меня прежде, чем я дал тебе то, в чем ты нуждалась. Бедная напуганная маленькая курочка. – От того, что Чайна Джой меня вспомнил, я занервничала еще сильнее. – Чэн Шин говорит – тебе есть, что мне предложить. Она говорит, что мы можем друг другу помочь. Это так?
Я покосилась на Шин, та кивнула. Я понятия не имела, что могла бы предложить Чайне Джою, но тоже кивнула:
– Надеюсь, да.
– Скажи мне, что ты хочешь, маленькая курочка.
«Помни, кто ты!»
– Салливаны меня обокрали, я хочу вернуть свое.
– А-а, понимаю, – произнес Джой.
Но лишь когда он привстал и потянулся за ней, я увидела за его спиной книгу. Она была толстой и плотно набитой. Джой положил ее на колени и открыл. Страницы оказались с кармашками. В каждом кармашке лежали то ли бумаги, то ли фотографии, то ли письма. Я не разглядела толком, что именно. Пролистав книгу, Джой нашел, что искал. И жестом повелев мне взглянуть, снова опустился на стул.
Я посмотрела на Шин, без эмоций наблюдавшую за нами, и опустила глаза на книгу. Кармашек на открытой странице был надписан китайскими иероглифами. Мне они, естественно, ничего не сказали. А никто из присутствующих не потрудился их перевести. Кармашек был плотно набит бумагами. Я взглянула на Джоя, и он вытянул вперед руку, словно побуждая: «Вперед».
Потянув за уголок одного листка, я вытащила его из кармашка. Листок был размером с чек, может, чуть меньше. И на нем по-английски было написано: «Я, Голди Салливан, обязуюсь заплатить Чайне Джою двадцать долларов». Внизу стояли две подписи – кузины и, должно быть, самого Джоя. Расписка была датирована. И таких расписок было несколько десятков – все на разные суммы. Одни больше, другие меньше. Мне не потребовалось просматривать их все, чтобы понять: речь шла об очень крупной сумме денег.