– Их, размороженных, держат, наверное, в других помещениях, ― крикнула Юлёна, напрягаясь изо всех сил.
– Ясно, в других. Смотри, он уже мокрый. ― Маша показала на голову карапубздика, на которой собирались капли воды. ― Быстрая разморозка может ему навредить. Может, отпустишь?
– Ни за что! Давай свой стеклорез!
– Стеклорез?! Спятила, подруга?
– Кристалл давай! Он капроновую верёвку режет легко. Чиркни по цилиндру, как по дубу в Заветном лесу. Скорей!
Маша выхватила из нагрудного кармана кристалл и с сильным нажимом процарапала по стеклу четыре линии в форме дверцы. Тогда её подруга нажала плечом и нарисованная дверь, хрустнув, выпала вовнутрь. На девочек из отверстия дохнуло остатками холода. Юлёна сдвинула дверцу в сторону, подхватила за бока неподвижное тело карапубздика и вынула его из цилиндра.
– Успели! ― просияла Юлёна.
– Кристалл после слияния стал прочнее, ― сказала Маша сама себя, водворяя камень на место. ― Стеклорез!
Девочки огляделась вокруг, ища, куда бы положить карапубздика. Сосуды с экспонатами, шланги и агрегаты ― всё исчезло; стены сомкнулись, зала очистилась полностью, стала сухой и приобрела, как показалось обеим, немного иную форму.
– Двери куда-то все подевались… ― волнуясь, сказала Маша. Она шла и ладонями ощупывала стены. ― Ни зацепки, ни шва…
– И люков в полу нет.
– Кажется, стена движется на меня. И комната меньше стала. Может, это свет поменялся ― и мерещится?
– Видно, корабль с помещениями-трансформерами. Если помещение не используется как криокамера, значит, убирается всё криооборудование. Вот будет здорово, когда звездолёт станет нашим…
– Мечтать не запретишь… ― Новые тревоги отразились на лице Маши. ― А вдруг у них после криокамеры ― по программе ― положено немедленно заводить что-то другое?
– Хорошо бы: откроются двери, люки ― и мы выберемся. Дырки всё равно есть: воздух откуда-то идёт же.
Юлёна сместила магнитики под свою попу и уселась на голый пол, прислонившись спиною к стене. Обнажённый карапубздик на её руках походил на большого спящего ребёнка.
– Садись, в ногах счастья нет, ― сказала Юлёна. ― Голова нужна. Мы в мервудной тюрьме.
– Пол холодный ещё: низ, боюсь, застужу.
– И карапубзд мой голозадый. ― Юлёна приподняла низ карапубздика, с пристрастием осмотрела. ― Мы такого по биологии не проходили. Вот вернусь ― отмщу «биологичке» за тот «трояк». Нет, Маш: сначала одни «четыре», «пять», а в конце за контрольную ― бац! ― влепила «трояк». Я ей ― что? ― к концу четверти поглупела?
– Мавелы называли их гепестами.
– А-а-а, какая разница. Главное, на внешний вид они вылитые карапубздики. У него, смотри, внешних половых признаков вообще нет. Мальчик или девочка ― разбери!
– А тогда, у мавелов, пол гепестов легко отличался ― по одежде. И ещё у мальчиков головы, кажется, крупнее были, и лоб шире, и окрас темней. Окрас… Заметь, мы о них говорим, как о детях или о собаках.
– Точно. А им может оказаться по тысяче земных лет. Да, припоминаю: девочки ― розовенькие, почти гладенькие, как из сказки «Три поросёнка», а мальчики ― те попушистей, плюшевые, как панды. Этот, выходит, мальчик. Только весь его плюш зортеки зачем-то вчистую обрили. Чувствую, он скоро оттает ― я ему последнее своё тепло отдаю. Хорошо, что твоё масло утром съела… А давай хотя бы воду с него слижем: он весь мокрый.
Юлёна лизнула лысинку капубздика и кивнула:
– Нормальная вода. Давай, Маш, лижи: язык хоть намочишь. И оттает мой гепестик быстрее.
Девочки принялись ворочать и облизывать тело.
– Правда, кажется, стена движется, я чувствую! ― вскрикнула Юлёна. ― Или пол поднимается! Ну-ка, иди, сядь под ту стенку.
Маша в три прыжка добралась к противоположной стенке, опустилась на карачки, положила свой кристалл в самый угол, где сходились стена и пол, и замерла.
– Кажется, шевельнулся, ― сказала она уже через пару секунд. ― Опять грани блеснули… Откатился! ― закричала она. ― Юля, стены съезжаются!
– «Зарнице» конец: ещё час-другой ― и нас в лепёшку сомнёт. Только без паники! Спасай, карапубздик, ― обратилась Юлёна к уже слегка порозовевшему другу. ― Как мы тебя спасли ― единственного из целой сотни замороженных пленных. Он шевельнулся!
– Юль, у тебя волосы, вдруг, посинели…
– Что-о-о?! Этого ещё не хватало! А у тебя нормальные…
Юля отстранила от своей груди карапубздика, достала из медицинской аптечки зеркальце:
– Приехали! Уже волосы синие, как у Джульетты.
Глава 10. Партизаны
― Мудрый Дерган учит: зачем покорение, если нет управления? ― изрёк Бозо с некоторой назидательностью, обратившись к Ивану. ― Зачем землянам лезть в дальний космос? Я теперь думаю: хранители Мероны намеренно препятствовали вовлечению Седьмой колыбели в общую жизнь Союза.
– С какой целью препятствовали? ― откликнулся Иван. Выглядел он изнурённым, бледным, ослабевшим, неподвижным, одни только глаза с ожесточением сверкали из-под посиневших волос. ― Боялись похожего на себя конкурента?
– Начальную цель я не знаю, но когда с Седьмой прилетела Тимберлитта, наши хранители, кажется, испугались…
– Потерять выгодное первенство в Союзе?
– Да. Ты ответь: зачем вам тратиться на дальний космос? Всё равно, пока цивилизации не освоят тёмную материю, подлинное освоение и управление космическим пространством, материей и временем во Вселенной недостижимо. А то, чтó сегодня в измеряемом секторе Вселенной творится, ― это скорее баловство, безумные приключения из любопытства. Разве не так?
– Пожалуй. Любопытство ― генетически закреплённое свойство землян.
– Так до войны учил нас в Межколыбельном университете мудрый Дерган. Кодекс ограничивает индивидуальное любопытство. Горе-покорители только добавляют конфликтов между цивилизациями и мусора в космосе. Чтó для тебя дальний космос?
– Мечта всей жизни.
– Сильно сказано! И так далеко от моей сестры: она теперь бредит Землёй. Вы, земляне, при встрече почему-то сразу начинаете кардинально влиять на меронян.
– Не исключено, мы потенциальные фавориты в Союзе. Тимба это всем показала. А сегодня я убеждён: нам с освоением космоса нужно поторапливаться.
– «Тимба»?
– Такое прозвище дали бы Тимберлитте, живи она на Земле. Мы не любим произносить длинные имена.
– Вы даже в этом торопитесь, ― с неудовольствием пробурчал Бозо. ― Керот, что-то на борту происходит!
– Да, системы летят одна за другой, ― резко шевельнулся Иван, хватаясь за приборные доски. ― В рубке начало холодать: шкурой чувствую.
– Системы повреждены… непонятно чем…
– А из кротовой норы выбрались без измеряемых повреждений…
– Если не считать синих волос на твоей голове…
– Цвет волос ― ерунда. Я боялся: на входе в нору мы разберёмся на атомы, а на выходе ― соберёмся уже не в прежнем виде. Или вообще не соберёмся…
– На обратном пути на Землю цвет волос станет прежним. В нашем галактическом секторе почему-то у многих чужаков волосы на время синеют.
– Знать бы сектор, куда нас занесло. Впереди, я рассчитал, тройная звезда: сгорим через двести вздохов ― курс нужно менять…
– Да, навигацию и управление мы потеряли. Пока не найдём солнечные батареи, будем лететь неизвестно куда.
– «Если вы не знаете, где были, как же вы можете знать, куда идёте?»
– Это афоризм из земного навигационного Кодекса?
– Из земного политического.
– А на Мероне нет политики: запрещена Кодексом.
– У нас тоже так было ― при царях.
– И что случилось?
– Великая Октябрьская социалистическая революция случилась. Царей и весь правящий класс кровопийц ликвидировали.
– Хранителей ликвидировали?!
– Нет, о существовании хранителей никто и не знал. Маша ― моя близкая подруга ― хранитель, а я разве знал?
– Она тебе нравится?
– С первого прикосновения.
– Ты её тоже хватал?!
– Не в том смысле: я был «раненым бойцом», а Машуня с Юлёной ― санитарками. Кровь мне останавливали на поле.
– Санитарками? ― переспросил Бозо, явно пытаясь вспомнить эпизоды земных войн из учебного сна. ― На поле битвы во время войны?
– Во время игры в футбол.
– Кровавые игры! Не зря у нас игры по Кодексу запрещены.
– Скучные вы, правильно Церола сказала. Не играй я в космические войны, разве в пятнадцать минут сбил бы два корабля зортеков? Хорошая игра равна обучению. Кровавые игры равны обучению искусству войны. Юлёна как боец сильно превосходит твою сестру; это потому что занимается боевыми единоборствами ― регламентированной дракой.
– Да, вы морально готовы захватывать дальний космос… Как зортеки.
– Спасибо за сравнение, друг.
– Извини, я начинаю опасаться землян.
– Поясни.
– Когда земляне покорят и заселят планеты ближних звёзд, человечество разрастётся до масштабов всей галактики, и тогда произойдёт слом системы административного деления галактических секторов. Ваши люди перестанут идентифицировать себя как землян, и все планетарные деления будут практически стёрты. За пределы Молочного пути вы можете выйти консолидированно, огромной популяцией, и не как сторонники, а как противники остальных шести планет Союза колыбелей.
– Поэтому ваши хранители не давали нам корабли?
– Вероятно. Один только энциклопедист Дерган оларийский выступал за тесное сотрудничество с Седьмой.
– Ну и Союз! Учти, на Земле не все такие пафосные романтики, как Машуня. Романтики двигают идеи, а деловые люди ― всё остальное.
– Теперь у вас будет современный военный корабль.
– Этого мало. Прилетит мой отец, и мы заключим специальное соглашение: я об этом думаю весь полёт.
– Хотите увезти технологии по мервуду? Мы бы дали, но у меронян их пока нет.
– А почему вы не привлекли Дергана с его университетом и инженерами? Столько времени минуло с Первой мервудной войны. У нас оборонные технологии разрабатываются в первую очередь.
– Не знаю ― про Дергана. Но теперь понимаю: это большая ошибка.