– Да, странно, ― ответил Иван, нисколько не обидевшись, ― только что видел невиданное никем на Земле слияние человеческих тел, а спина от грязи чесаться не перестала. Когнитивный диссонанс.
– Ещё какой диссонанс! ― подхватила Юлёна, не очень себе представляя, что это значит. ― Вроде космос, вокруг пространства немерено, а мы всё время сидим как в тюремных камерах, нет, в морге. Наш класс водили на экскурсию в местную тюрьму, даже ― для острастки ― запирали в камере. Керот, у меня уже всё тело болит! Чую, гиподинамика кончится моим изгнанием из секции борьбы или даже преждевременной инвалидностью. Маш, давай разомнёмся: потолкаемся что ли ― синяка же не будет… Помнишь, как мы на той поляне у ручья кувыркались?
– Было время…
– Да… Мы о Земле вспоминаем теперь, как о счастье, ― продолжала Юлёна, натирая спину Ивана двумя носовыми платками. ― Разонравился мне космос: не будем брачное агентство открывать. Мыла нет, губки нет, крема нет, полотенца нет… Замуж выходить немытой? Как они моются в галактиках, где нет ледяных полей? А во что будем переодеваться? Мне ещё Странника… вдохновлять.
– Прости, подруга, ― сказала Маша, ― сейчас всё будет…
Маша отрешилась от всего, закрыла глаза, и через секунду перед каждым повисли на расстоянии вытянутой руки привычные средства гигиены, а немного поодаль закачались в воздухе стопки земного белья, одежда и обувь.
– Маш, ― заговорщицки прошептала приободрённая гигиеническим богатством Юлёна, берясь за свою грудь, ― ты, может, и «хозяйство» мне сделаешь прежним, попредставительней?
– В биологию лишний раз лучше не вмешиваться: можно не доглядеть остаточные явления превращений, а они вредны.
– Остаточные явления?! ― Юлёна обернулась через плечо, посмотрела на свою попу, погладила её рукой, ища остаток драконьего или мышиного хвоста. ― Не надо остаточных! Ладно, ограничимся таблетками для дур-космонавток. Таблетки-то синтезировать сможешь? Интересно, Жулька таблетки пила? Очухается ― спрошу. Она же была то девушкой, то магиней, но в общем ― человеком. Наверняка таблетки пила, а с нами не поделилась. Так у них по Кодексу… ― с ядовитчинкой закончила Юлёна.
– Вода как родниковая, ― сказал Иван, ― я вволю попил.
– Мы тоже, ― отозвалась Юлёна. ― Хоть какая-то польза от ледяных полей. Мало в России нам своего холода ― припёрлись чужого попробовать.
– Север ― русская стихия, ― сказала Маша, расчёсывая волосы и думая о своём. ― На севере мы непобедимы. Странника тоже тянет ко льду: он, наверное, в абсолютном холоде непобедим…
Через несколько минут они уже стояли возле табуретов у стола. Странника не было. Квадратный стол на четверых был сервирован точь-в-точь как в пионерлагере имени Гагарина за завтраком: на общепитовских тарелочках разного размера бугрились квадратики крестьянского масла по числу едоков, пирамидки из четырёх печений и одной маленькой шоколадке на брата, стояла горка криво нарезанного белого хлеба, покоились тёплые лепёшки слегка подсохшей манной каши, сваренной на воде, ещё стояли, прижавшись друг к другу, четыре полстакана жиденькой сметаны, посыпанной ложкой жёлтого сахара, солонка с крупной солью и крошками желтка варёного яйца, лежали алюминиевые гнутые ложки, четыре гранёных стакана с двумя ложками сахара на дне, чайник с тёплым какао и лохмотьями молочных пенок, а в центре стола высился пластмассовый стаканчик для салфеток ― пустой.
– Как давно я не ела по-нашему! ― воскликнула Юлёна, увидев богатство пионерлагерного стола. ― Какое же это, оказывается, счастье ― просто нормально поесть! Машунь, масло, как всегда, отдашь мне?
– Нашла дуру! «Пионер без масла ― рахит». Мне тоже нужно расти, развиваться. Сама плакалась, что «меньше стали». У меня теперь на маслице особенно слюнки текут. А печенья и шоколадка, те, которые я захватила от завтрака в лес, они, может быть, нас от голодной смерти спасли.
– Правильно: надо у Странника сухих пайков раздобыть, ― озаботилась походным провиантом Юлёна. Она ощущала себя хозяйкой положения и предпринимала «оргмеры». ― А то легкомысленная невеста, Леночка Сергеевна, отправила нас в разведку без продуктового довольствия: одни амуры с физруком на уме. А вдруг бы мы в Заветном лесу заблудились.
– Это со мной-то заблудились бы? ― возмутился Иван.
– У тебя навигатор отказал!
– Зато теперь у нас скатерть-самобранка есть, ― смирился перед фактом Иван и кивнул на Машу. ― Интересно, как они делают, что тарелки и куски не разлетаются? Незаметно приклеивают?
– И с клеем съедим! ― сказала Юлёна и плотоядно облизнулась. ― Не представляю, как магия может синтезировать крестьянское масло? Вань, а что такое магия вообще?
– Магия есть особое умение обращаться с физическими силами природы, ― сказал Иван. ― Но это умение не дано большинству людей. Чем сильнее становятся наука и техника, тем больше они отберут монополию умений у магов. Я магии не боюсь, но завидую магам: они умеют делать то, что я сегодня пока не могу. А я хочу уметь делать всё и лучше всех! ― энергично закончил Иван, решившись, наконец, вынуть камеру для съёмок.
– Ни фига себе, заявочки! ― присвистнула Юлёна. ― Понтов как у Батона. А в лагере притворялся скромняшкой.
– Синтезировать мыло и крестьянское масло я не буду, ― сказала Маша без всякого вызова. ― По крайней мере, часто. Нельзя тратить магию на пустяки: мои силы конечны, а главное ― меня не учили, как ими пользоваться в разных случаях. Моя магия ― вся методом тыка: могу навредить. Тимберлитту годами учили жрицы, а я, выходит, круглая самоучка. Спасибо ещё мавелы кое-что подсказали. ― Она достала кристалл из кармана джинсов, погладила его пальчиком, подула и повесила на шею. ― Тёплый. Даже обидно, что Сергей Сергеич… что Странник… Гузон не заинтересовался кристаллом. Все здесь хотят заполучить мой кристалл, как золотое кольцо во «Властелине колец», а ему не надо. Странник не от мира сего. Я всё время думаю: ради чего он, одиночка, влез в войну с могучей Империей? Летал бы себе в сторонке.
– Обещаю узнать, ― заявила Юлёна. ― Только вы не мешайте: у меня свои подходы ― пусть Странник и окажется большим колобком…
– Я не колобок, ― появился внезапно Сергей Сергеевич. ― Шаровидные существа ― это прежние владельцы моего корабля. Я купил его у пиратов и не стал перестраивать под себя: не вижу большого смысла в абсолютных удобствах.
– Это по-русски, ― сказала Маша, едва выдавив из себя слабую улыбку.
– Вы охотник за смыслами? ― ляпнула наобум Юлёна. ― Вы философ, астрописатель! ― продолжила она уже победоносно, кинулась к Страннику и ухватилась за тренерский свисток. ― Признавайтесь мне… и дочери Тимберлитты! Прошу вас! Мы приглашаем вас на Землю! Мы!.. Вы как бог, который сверху всё видит и по справедливости судит!
– В космосе нет верха, Юль, ― пытался остудить пыл возбуждённой девушки Иван. ― И космос доказывает отсутствие бога.
– Тем не менее, Юлёна в чём-то права, ― сказал Странник. ― У меня есть тайная творческая сверхцель: написать историю цивилизаций в измеримой Вселенной.
– Я же говорила! ― взвилась Юлёна.
– А почему вы открылись именно нам? ― сказала Маша.
– Я отвечу, но сначала к трапезе. Об инженере Дергане не беспокойтесь: он лучший в Союзе колыбелей технарь, он механических ботов построит, отключит и разберёт, а биологических ― заразит и разложит до молекул…
– Как они заразили Ромео? ― спросила Юлёна, не отпуская свиток и смотря Страннику прямо в глаза. ― Значит, инженер Дерган не погиб?
– Для крейсерских ботов Дерган теперь ― командир. С эвакокапсулой я передал ему комплект возбудителей. У меня есть микробиологическая лаборатория…
– Лаборатория есть! ― всё более загорался Иван, усаживаясь вместе со всеми за квадратный пластмассовый стол без скатерти, точь-в-точь такой же, как в столовке лагеря имени Гагарина. ― История Вселенной! Вот это масштаб! И у вас, значит, миссия. Поэтому вы такой затворник, не встречаетесь ни с кем: вы не бессмертны и просто экономите время?
– Да. И ещё не могу собой рисковать сильно.
– А можно я попробую… ― начал было Иван, но Юлёна одёрнула:
– Нам приказано есть! Маш, ― заговорщицки обратилась Юлёна к сидящей напротив подруге, ― пока Сергей Сергеич не видит, маслице, может, всё же отдашь в мою пользу?
– Ага, разбежалась. ― Маша размазала свою порцию масла по хлебу и запустила в рот сразу полкуска. ― Одного звёздного ветра маловато для подзарядки. ― Она благодарно улыбнулась Страннику. ― Какое блаженство! Выходит, и вы за нами следили?
– Нет, я только перехватывал и расшифровывал сообщение имперской разведки…
– А откуда у вас дешифратор и?.. ― спросил было Иван, но под тревожным взглядом Маши умолк.
– Здесь нет секрета, ― сказал Странник. ― Сообщения зортеки пока кодируют слабо ― не видят серьёзного противника. Они хорошо защищают другую информацию: о местонахождении базы Угласа и материнской планеты.
Привычной земной едой утолили голод и жажду, напряжение спало. Маша опять спросила про Дергана. Странник ответил, что режим молчания нельзя нарушать, пока рядом находится последний патруль зортеков: справимся с ним, тогда свяжемся.
Спокойствие Странника и привычная обстановка сильно подействовали на ребят. На них навалилась усталость, непреодолимо потянуло в сон…
Проснулись друзья одновременно, как по команде.
– Странно, ― озираясь кругом, сказал Иван. ― У меня такое чувство, будто я в плену.
– В тюремной камере после допроса, ― поправила друга Юлёна. ― Ой, я вспомнила: мне снилось, будто Сергей Сергеевич расспрашивал меня о принципе действия преобразователя тёмной материи. Я свои сны хорошо помню, особенно если в них что-то не так.
– И ты ему рассказала? ― спросила Маша с тревогой.
– Само собой! Для Странника же это единственный мотив нашего визита.
– Так порядочные… не делают, ― сказала Маша. ― Мог бы просто спросить, а не выбирать информацию из памяти спящего.
– Значит, нас усыпили, а потом разом пробудили, ― сказал Иван. ― И все наши рюкзаки, и мои микробиологические образцы ― всё теперь у Странника. Зачем?