Подозревает, что я жива и слышу, подумала Юлёна-мышь. Колобки тоже, что ли, рабовладельцы? Моя мышиная голова скоро треснет от размышлений!..
В ресторан вели две движущиеся дорожки, как на горизонтальном эскалаторе. По одной дорожке посетители входили, по другой выходили. Дорожки были размечены, причём метки изменялись ― сдвигались или раздвигались ― в зависимости от размера посетителя. На одно место могла ступить только одна особь. Юлёна хотела ― по мышиной натуре ― прошмыгнуть под ногами кого-нибудь крупного. Но крупные твари не очень-то внушали… Сначала она пропустила большое яйцевидное волосатое существо: у него и конечностей-то не наблюдалось, а запрыгивать на катящегося волосатика она не решилась, помятуя свой опыт с мелким колобком на корабле. А вдруг это волосатое яйцо весит полтонны? Потом она пропустила глазастое, лапастое, щетинистое угольно-чёрное существо, отдалённо напоминающее тарантула, только размером с осьминога. Не внушил доверия и прозрачный водянистый пузырь: непонятно, за что цепляться; на вид он гладкий и скользкий, а воткни в него мышь свои коготки ― вдруг лопнет или взорвётся?!
– Семьдесят процентов, ― сказал Гетрис.
Юлёна кинулась вослед ближайшему чудовищу. Тут же загорелись сигналы, охрана встрепенулась, воздух вокруг Юлёны засветился фиолетовым цветом, откуда-то сверху опустился манипулятор, всосал мышь и через мгновение выплюнул её в конце очереди. «Мышь не проскользнёт», мелькнула первая безнадёжная мысль. «Фиолетовый сектор» ― там у них тюрьма, рабы, вспомнила изрядно помятая Юлёна-мышь. Она поправила рюкзак на спине, попрыгала, как спецназовец перед отправкой на задание, чтобы ничего не звенело ― здесь это критически важно, важнее даже, чем на земле ― и постаралась принять внушительный вид.
– В навигацию твоего корабля сейчас откуда-то закачиваются большие массивы информации, ― сказал Гетрис. ― Как будто прокладывается курс. Ты понимаешь, что происходит?
– Нет. Но так уже бывало не раз: информация с навигации то считывается, то закачивается, будто за мной кто-то следит и временами даже ведёт.
– Зортеки?
– Исключено! Давно бы завели и ликвидировали. Наоборот, мне кажется, кто-то, управляя навигацией корабля, не раз спасал от имперского флота. Корабль странный, о нём нет информации, вооружение мне недоступно: я не смог сделать ни единого выстрела…
– А двое круглых?
– Молчат или не умеют, хотя я с ними обращаюсь, как ты со своими рабами. Среди них не оказалось бортинженера и спеца по вооружениям: возможно, ваши убили их при абордаже. Летаю кое-как, от имперских тяжёлых кораблей, да и то всех, попросту удираю в ледяные поля.
– А почему не сменишь корабль?
– Мне нужно закончить кое-какие лабораторные эксперименты…
Размеченный сектор на ленте, на котором оказалась Юлёна-мышь, сразу же сузился под размеры мыши. Впереди Юлёны извивался какой-то червяк размером с укороченного питона. «Это червяк или змея?» ― поёжилась Юлёна, вспомнив пристрастие змей к питанию грызунами. Существо как раз обернулось и наклонилось к Юлёне, загородив свет и лишив возможности бегства. Похоже, дружелюбный подслеповатый червяк, даже меня не разглядел, выдохнула с облегчением Юлёна-мышь. Сзади тем временем припрыгала пёстрая и острая юла размером с юбку цыганки, кружащейся в танце. Юлёна оказалась буквально зажатой между двумя подвижными существами. Зато пришло чувство покоя: тебя здесь уважают, воспринимают как полноценного представителя иноземной цивилизации. Пусть только попробуют не уважать! Достану свисток помощней ― нет, сирену ― и такое вам устрою! Разлетитесь у меня в клочки по закоулочкам!
Юлёна успокоила себя сравнением с Рихардом Зорге из подаренной отцу, когда он ещё был советским пионером, книжки с надписью директора школы: «Будь таким же бдительным, как люди в этой книге», и, вцепившись покрепче в двигающуюся ленту, вынула мышиный бинокль и принялась наблюдать за обстановкой.
Прибывающие на станцию особи безропотно отдавали страже своё личное оружие: оно подвешивалось на движущейся, весьма хлипкой на вид, прозрачной шторе и было видно со всех сторон.
«А вдруг со своим спиртным не пускают», вспомнила земные порядки Юлёна. Сейчас сунет нос какая-нибудь обученная пиратская собака, унюхает, выпотрошат рюкзак, найдут кубик с памятью убитого зортека… Юлёна достала из рюкзака сосуд с ромом. Выбросить? Выпить? А мыши пьют? Пиратские ― пьют! Юлёне, считающей себя девушкой смелой и отчаянной, досадно было: сколько раз в последние часы она уже трусила и едва не впадала в панику. «Выпью для храбрости!» И она, зажмурив глаза, залпом выпила целый миллилитр синтезированного в космосе кубинского рома…
Ещё она увидела, как со всеми прибывающими и убывающими особями пираты совершали быструю процедуру, похожую на ту, что совершил с ней Странник, когда безболезненно внедрил в мышиное тело пиратский код звуковой связи. Наверное, у отбывающих со станции код отключают, решила Юлёна-мышь, а у нарушителей звукового режима ― отбирают, и те становятся невъездными.
Перед самым въездом в вертеп над Юлёной какой-то прибор на мгновение опустился и сразу поднялся. Проверяют спрятанное оружие, подумала Юлёна. Интересно, смогли бы обнаружить в моём теле преобразователь тёмной материи гепестов? Собак-ищеек нет. Конечно, нет: зачем пиратам собаки? Я, кажется, начинаю пьянеть…
Потом лента протащила Юлёну-мышь через два изолированных помещения. «Звукоизолирующие шлюзы», догадалась она. Из последнего шлюза её буквально выбросило на яркий свет и в ужасный шум огромного разноцветного зала.
Червяка встретили два собрата: они мигом скрутились с один яйцевидный моток и с грохотом укатили. Юла завертелась быстрее и, звеня и гремя, ринулась в зал. Только над одной Юлёной склонился многоглазый и многорукий пират-метрдотель…
Вертеп ошарашил Юлёну. Какой здесь шум! Рёв сильней, чем на стадионе при забитом голе! Нет, так, наверное, визжали Сирены в уши привязанного к мачте Одиссея. Мыши боятся громкого шума! Юлёна вздрагивала от каждой новой волны, огрызок хвоста сам собой подбирался куда-то под шёлковое брюшко. Она попробовала прижать уши, но это не помогло. Тонкие, большие, несоразмерные телу уши ― здесь моя главная уязвимость, решила Юлёна. Меня той же сиреной можно довести до инфаркта! Сердце бьётся как ненормальное. У мыши есть сердце, а в драконе я своего сердца не ощущала! Юлёна металась: инстинкты грызуна побеждали человеческую волю. Я самая храбрая мышь на свете, пыталась подбодрить себя Юлёна, но соображать, а значит работать, в таком шуме мышиный мозг отказывался наотрез…
Метрдотель подхватил близкую к обмороку Юлёну-мышь и посадил её на нечто, похожее на пустой хромированный поднос или блюдо, и вознамерился куда-то отнести, но тут его отвлекли: он оставил блюдо и отошёл.
Я рехнусь, если не заткну эти дурацкие уши, в отчаянии соображала Юлёна. Хорошо ещё метр не приклеил меня к подносу… Чем заткнуть?! Зря только ром пила… Звукоизоляция стен!
Юлёна кинулась к стене у входной двери, прогрызла какую-то переливчатую плёнку и сразу наткнулась на толстый слой звукоизоляции ― что-то наподобие войлока красного цвета. Она выгрызла два здоровенных куска, воткнула их в уши и обвязала шнурком от свистка, который, как хозяйственная девушка и уже опытная астропутешественница, сохранила, а один кусок про запас засунула в рюкзачок. Какое облегчение! Не мешкая, пока её не хватились, она бросилась к своему сверкающему блюду. Мышь запрыгнула на него в тот момент, как шестирукий метрдотель поднял несколько подносов и отправился с ними в красный сектор зала. Юлёна приветливо улыбалась мелкоте, восседавшей на соседних подносах, но ей вдруг показалось, что один из уродиков как-то подозрительно на неё смотрит. «Мышей с затычкой не видел? ― подумала Юлёна. Посмотри лучше на себя, урод!» Тут она увидела своё отражение в блюде… Как хорошо, что в самые неприглядные моменты жизни её не видят самые близкие люди! В зеркальце мне лучше пока не смотреть, да и зеркальца нет…
В такой унизительной для Юлёны форме метрдотель доставил гостей в красную зону зала, где на возвышениях в форме грибков, тоже на блюдах, тусовалась вся транзитная мелочь. Ладно, зато здесь мой вид никому не покажется странным, решила Юлёна-мышь. А кто выступит… весовые категории примерно равные… она покажет, чего стоит её первый разряд! И, более не отвлекаясь на соседей, начала в бинокль разглядывать зал.
«Живность», как обозвала опьяневшая Юлёна-мышь отдыхающих инопланетян, кучковалась по цветовым зонам в соответствии с размерами особей. В жёлтой зоне расположились цивилизации с самыми здоровенными особями: условно ― циклопы, динозавры, киты и слоны. Там грубая мебель, если это можно назвать таким словом, всё как-то попроще, без изысков, и свободная площадка ― наверное, для танцев и драк. В голубой зоне обретался средний по размерам контингент: медведи, человекоподобные, большие черви, юлы, осьминоги, акулы и всякой твари по паре. «Кошачьих нет», ― с облегчением подумала Юлёна-мышь.
Ещё она отметила про себя: мелкая живность в космосе представлена очень слабо. Почему? А из каких собственных биоресурсов может жить и воевать эта мелочь из красной зоны? Крупных тварей в космосе гораздо больше, чем мелких. Большим быть хорошо! У крупных особей больше шансов выжить при автономном существовании и в стрессовых ситуациях. А в космосе и частая автономность, и сплошные стрессы. Или это только когда идёт война? Но из-за большого числа цивилизаций между ними всё время должны вспыхивать войны за ресурсы. И внутри цивилизации тоже. Интересно, в Империи зортеков есть внутреннее противостояние? Я начинаю мыслить геополитически, с удовольствием отметила про себя Юлёна-мышь. Нет, «гео» ― от земли, космополит… нет, мыслись астрополитически! Цивилизации с самыми крупными особями опять же не процветают: их давят ограничения на ресурсы и время воспроизводства популяции. У самой крупной живности даже здесь, в кабаке, жёлтая зона по размерам гораздо меньше голубой. Самые успешные и многообразные цивилизации ― со средними размерами особей. К ним относятся и мы, человекоподобные, и зортеки, и карапубздики, и мавелы. Или нет: мавелы и кариатиды тоже человекоподобные… Я первый на Земле астрополитолог! Буду поступать в МГИМО…