– Мелкие резвятся, ― откомментировала Юлёна, прикрывая окно. ― Там одни пацанята ― хихикают в кустах. Их сегодня на костёр не пустили, вот мстят.
– Скорее «женихи», ― возразила Маша. ― Подсмотрели в окно, когда кто-то из нас переодевался, и «влюбились» ― теперь заигрывают…
Леночка Сергеевна вошла в палату последней.
– Я вам покажу «сыграем в бутылочку», ― строго погрозила она пальцем ребятам, услышав на подходе к дверям предложение, сделанное мужским голосом. ― В моём отряде никаких бутылочек ― в прямом и переносном смысле! Все усвоили план «Зарницы»?
– Все-е-е!!!
– Завтра в лес идут разведчики: Ваня, Маша, Юля. Ваня ― старший. Ставлю задачу: обнаружить и нанести на карту места возможного укрытия летающей тарелки, наметить маршруты подходов…
Тут опять распахнулось окно, и две конопатые ябеды доложили воспитательнице:
– Мальчики заняли наш туалет. Говорят: у нас здесь штаб!
Все заржали.
– Ну, позвали бы подруг на подмогу, сорвали крючок ― и крапивкой их, крапивкой по задницам! ― предложила вариант Юлёна. ― Вокруг женского тубзика нескошенной крапивы ― море!
– Взяли б кувалду на хоздворе, вышибли дверь ― и!..
– Ага! ― скуксились ябеды, обманутые в своих надеждах на сочувствие. ― Там Батон с дружками-дебилами, кричат: будем держать тубзооборону до последнего вздоха.
Леночка Сергеевна едва перекричала вновь поднявшийся ржач:
– Маша ― за старшую, отряд ― марш на театральный капустник. А я пойду к держателям тубзообороны. Правильно, Юль, мыслишь: дайте-ка мне полотенчико ― нарву непедагогичной крапивки…
Уже стемнело, когда Леночка Сергеевна в костюме русской девицы пришла к большому костру на лесной поляне, где номер за номером отряды демонстрировали свои таланты. Маша и Юля, тоже облачённые в костюмы девиц, выглядев Леночку Сергеевну, побежали ей навстречу.
По окончании очередного номера ведущий объявил:
– «Сказка о царе Салтане», диалог трёх сестриц под окном.
Ряженая троица вышла к костру и уселась на лавочку.
– Кабы я была царица, ― сказала Маша, ― танцевала б как жар-птица!
– Кабы я была царица, ― сказала Юлёна, ― я б зарезала жар-птицу!
– Кабы я была царица, ― сказала Леночка Сергеевна, ― заказала бы я пиццу!..
Вскоре прозвучал «Отбой». Воспитатели один за другим уводили отряды. Остались только ребята из отряда Леночки Сергеевны: на ней было тушение костра и сбор забытых вещей. Возбуждённые дети уговорили воспитателя посидеть ещё немножко: пусть костёр сам догорит, не будем больше веток подбрасывать!
Опустилась ясная ночь, звёзды высыпали на тёмно-синее небо над чёрной стеной дубового леса. Похолодало. А давайте будем рассказывать загадочные истории! Кто знает?
– Ваньк, расскажи! ― Юлёна вытолкнула Ивана чуть ли не в костёр. ― Ты же записал какую-то легенду о нечисти в местном лесу.
– В местном лесу? Рассказывай! Про леших? Про ведьм? ― загалдели ребята.
– Это мой отец среди местных уфологов легенду одну раскопал и записал.
– Не страшная легенда? ― напуская строгость, спросила Леночка Сергеевна. ― А то девочки и так от холода начинают дрожать. Садитесь все ближе к костру!
Но в костюме глупой девицы Леночка Сергеевна не воспринималась Аракчеевым и даже простым кандидатом наук: никто даже не шевельнулся из облюбованных поз.
– В лаборатории отца со всего света собирают артефакты, легенды и мифы про НЛО и пришельцев, ― начал Иван. ― Если все мифы и легенды привести в один формат, то, оказывается, в них говорится об очень похожих событиях и явлениях. Для оценки этих событий нужно разработать новый подход. Мой отец этим и занимается, и я тоже. Есть одна странная легенда про лес, где мы сейчас сидим. Раньше он назывался Заветным лесом. Слушайте…
Иван поставил на лавку какой-то гаджет, включил запись, а сам приземлился на своё «законное место» ― между Машей и Юлей.
Раздался мужской голос ― сухой, без интонаций.
«Заветный лес. Запись сделал Пётр Иванович Мезенцев, доктор технических наук, профессор. В глубине Заветного леса обитали девять жриц. Они поклонялись богине Луны, были смертными, бездетными, жили обособленно от людей. В народе их называли кто волшебницами, кто ведьмами, кто чаровницами, побаивались, но иной раз, несмотря на суеверный страх, обращались к ним за магической помощью и получали её. Люди старались не заходить в опоясанную ручьём чащу леса, где жили волшебницы. И детей под страхом порки не пускали за ручей. При грозовом ветре Заветный лес гудит и завывает, как сразу сотня печных труб. Люди верили: если в грозовую ночь перейти граничный ручей и закопать в чаще свой завет, написанный в контуре полной Луны, то есть в очерченном круге, то завет сбудется. Чтобы поддержать суеверие, жрицы время от времени подбрасывали людям разные чудеса. По своим праздникам жрицы устраивали ритуальные танцы: начинали кружиться на земле, а затем взмывали в небо и летали. Когда одна из жриц умирала, остальные переходили ручей и шли в близлежащие деревни. Там они выбирали красивую, под стать себе, девочку пяти-шести лет, уводили в лес и воспитывали из неё новую жрицу. Так длилось испокон веку. Но однажды, когда жрицы отправились искать ребёнка, ночью, в полнолуние, на краю крутого оврага они наткнулись на молодого крестьянина. Тот проклинал свою новорождённую дочь, из-за которой умерла любимая жена. Младенец, первенец, раздетый лежал в сырой траве на самом краю оврага и большими глазами смотрел на зелёную Луну. Девочка не плакала, не скулила и спокойно ждала, когда свершится её страшная участь. Будто сама богиня Луны воплотилась в этом младенце неземной красоты. Когда старшая жрица склонилась над девочкой, та улыбнулась и протянула к ней беленькие ручки. Жрицы сочли это знаком судьбы и, против всех своих правил, забрали младенца. Той же ночью жрицы совершили ритуал посвящения девочки в свой круг и дали ей имя ― Тимберлитта. К десяти земным годам Тимберлитта могла летать, разговаривать с животными и растениями, становиться невидимой, превращаться, вызывать дождь и снег, разгонять тучи, лечить зверей и людей, знала все заветы лунных жриц. А когда Тимберлитте исполнилось шестнадцать земных лет, жрицы устроили в её честь праздник: всю ночь они прикладывались к заветным колдовским напиткам, пели и танцевали. Когда пела Тимберлитта, Луна будто с родительским умилением освещала её бледное лицо, а вокруг всё стихало. Даже ветер переставал шуршать листьями на деревьях и ручей ― журчать своими струями по камням. Наутро, когда праздник утих, Тимберлитта спустилась к ручью. Она села на любимый камень, смотрела на игру прозрачных вод и думала о своём. Больше её никто не видел. Тимберлитта исчезла навсегда. Убитые горем жрицы Луны перестали брать девочек на воспитание, и когда последняя жрица отошла в иной мир, она унесла с собой тайны магии Заветного леса. Конец записи».
– «Земных лет», ― фыркнул один из парней. ― Будто есть неземные.
– Этим уточнением легенда и привлекла местных уфологов, ― сказал Иван.
– Феминизмом легенда попахивает, ― съёрничал другой парень.
– Жрица любви ― это я понимаю, ― поддакнул третий остряк. ― А жриц Луны чой-то не наблюдается ― даже в Заветном лесу.
– Дурачьё! ― гневливо воскликнула Юлёна и резко выступила к костру. ― Чем вам Мария не жрица Луны?!
– У Тимберлитты лицо бледное, а у Машки румяна на всю щеку, ― пытался спастись остряк, но его уже никто не слышал.
Все оборотились на Машу и сразу притихли. В самом деле, в облике девушки проступало нечто не от мира сего. Сполохи затухающего костра плясали безумными чёртиками в её подведённых и слегка выпученных в темноте глазах, а в кристалле на её шее отблески языков пламени извивались и скручивались, как в огненном котле на старых картинах, изображающих ад. Весь образ наряженной дурочки, «сестрицы под окном», дико не вязался с романтичной обстановкой ночного леса, таинственным рассказом, Луной и костром…
– Ты, Юля, опять меня удивила, ― сказала Леночка Сергеевна. ― Я тебя всё за спортсменку держу…
– За дурочку, значит, ― фыркнула Юлёна. Она сжала губы и сморщила лоб, что означало высшую степень уязвлённости незаслуженным оскорблением. ― Ну да, каждую тренировку её два часа головой об пол бьют…
– Прости! Ты проницательна и говоришь определениями: я скоро начну за тобой записывать. Все уходим на покой с мыслью, что в нашей Машунечке скрыта какая-то тайна…
– Ой, смотрите, светлячки летают! ― закричала одна из девчонок и показала пальцем на полоску ещё синеющего неба над самой кромкой леса.
– С воздушный шарик размером ― какой же это светлячок!
– Светлячки вообще не летают: они личинки бескрылые.
– Может, «зайчиков» кто-то пускает?
– Летающие тарелки!
– Тарелки!
– Ваньк, по твоей части. Смотри, как носятся!
– Костровые глюки у вас в глазах носятся, ― буркнул Иван.
Он вышел из света костра, где упаковывал свой гаджет, и стал щуриться в небо, привыкая к темноте.
– Это же!.. ― начал было говорить он, но прикусил язык.
Яркие шарики резко спикировали к самой земле, мигом взлетели и пропали за вершинами деревьев.
– «Спать, спать, по пала-а-атам», ― пропела Леночка Сергеевна. ― У кого-то фонарики лучше моего, вот вам и «зайчики» скачут. Отбой! Иван ― зальёшь угли.
– Мы поможем! ― влезла неугомонная Юлёна, решительно не желавшая идти в палату со всеми.
Леночка Сергеевна включила свой фонарик и, высвечивая дорогу, повела отряд спать.
– Кому звонишь? ― полюбопытствовала Юлёна, когда Иван стал набирать номер по сотовому.
– Отцу, в Москву.
– Да он уже спит, ― отвесила глубокий поклон Юлёна, всё никак не желая выходить из образа «девицы под окном», и пропела во весь голос: «По пала-а-атам!»
– Ради такого дела проснётся!
– Тихо ты! ― прикрикнула на подругу Маша. ― Сергей Сергеевич отправит нас в тубзик за нарушение распорядка ― забыла?
– Нас, неземных красавиц, ― в тубзик?! Наши дивные глазки ― на съедение хлорки?!
– Он засёк, что я масло не съела, ― неуверенно сказала Маша. ― Мне кажется, он за нами приглядывает.