– Садиться на космодроме противника… ― ворчала Юлёна, выходя вослед Маше и Нибаре. ― Дерзость ― второе счастье. Подлиза, за мной!
– Дерзость, основанная на расчёте! ― крикнул вдогонку Бозо.
– Большая девушка всё время хочет унизить меня перед Марией, ― добавил он, когда Юлёна покинула рубку.
– Причём здесь Мария? ― сказал Иван, не отрываясь от расчёта траектории снижения.
– Мария мне нравится, ― после большой паузы сказал Бозо и с тревогой взглянул на товарища.
– Она всем нравится, ― не отрываясь от своего занятия, хмыкнул Иван. ― На Машку парни бросаются с первого взгляда. А через пару лет ― стукнет семнадцать ― вообще отбою не будет.
– Я не бросился с первого взгляда! Парни бросаются на Марию, как в автобусе?!
– В каком автобусе?
– Сзади за волосы хватают!
– И сзади, и спереди ― за всё хватают, в меру своей культурности. Лично я девушек не хватаю.
– Моей сестре волосы отрезали тебе на трусы! Дикость, достойная записи в межгалактической книге рекордов Дергана! Мне до конца не верится, что Тимберлитта ― с Земли.
– Тимберлитта ввела моду на стыд и говорить волшебное слово, ― вставилась в разговор Церола.
– Какое слово? ― откинулся Бозо.
– «Пожалуйста».
– Это простая вежливость!
– До Тимберлитты все жили по Кодексу, а в нём вежливость не предусмотрена. Ты даже не знал, что «пожалуйста» ― земное слово.
– Зачем говорить «пожалуйста», если всё равно все обязаны поступать оптимально?
– Оптимально для общества, а не для человека; для личности ― это может оказаться насилием. Да, до Тимберлитты жили оптимально, зато скучно-прескучно! Тоска даже меня заедала! С каким удовольствием я улетала с Мероны на задания!..
– У нас и до Тимберлитты девушек к стволам деревьев не привязывали! А Марию привязали и за грудь хватали ― ты, Иван, видел. «Синяк будет»!
– В будущем нравы землян смягчатся, ― сказал примирительно Иван.
– Откуда ты можешь это знать? ― с ноткой высокомерия возразил Бозо. ― Ты даже не маг. А простым людям не по статусу предрекать будущее.
– У землян нет такой иерархии, как у нас, ― вступилась за Ивана Нибара, входя в рубку. ― Это мы крутимся, как шестерёнки ― никакой свободы телодвижений и мыслей. Правильно говорит Юлёна: скучные мы. Десант к высадке готов!
– А вы, Иванечка, какими нас считаете? ― Нибара подошла к Ивану вплотную. ― Когда я облачала Юлёну в скафандр, она сказала: ты задом-то перед ним попробуй крутнуть, он, конечно, технарь, живёт весь в железках, но сам не железный. А задом крутить ― это как?
– Проверю девочек, ― ошарашенный Иван отстранился от Нибары и поспешно вышел из рубки.
– Одному нужно на лавочке посидеть, ― вскипел Бозо, ― другой ― задом покрутить! Для чего?
– Действительно, для чего? ― переспросила Церола. ― Я что-то упустила, пока в отключке была?
– Мы уже привезли и их, и кристалл: пора, сестра, остановиться.
– Привезли, но миссия не закончена! А ты даже не допускаешь мысли, что Иванечка мог мне сам по себе понравиться?
– Не допускаю! Ты дочь хранителя и магиня, а кто он такой?
– Ты ему завидуешь, потому что он моложе и умнее тебя! И выше! «Недоразвитые земляне»… Настоящий пилот и бортинженер он, а не ты. Без него мы бы не долетели!
– И без меня не долетели! Твой Иванечка не знал входов в кротовые норы! Я научил его управлять кораблём!
– Такого умничку и Церола могла бы легко научить!
– Позвать вам специалистку по рукопашному бою? ― спросила Церола, охлаждая пыл спорщиков. ― Никогда не видела вас такими. Смахивает на «любовь-морковь», как говорят земляне.
– Церола, когда мы считали тебя… ― начал уже ровным голосом Бозо.
– Пропавшей без вести, ― подхватила Церола.
– Да, без вести… попав в мир мавелов, мы растерялись. Тогда договорились: завлечь Марию и Ивана, притвориться влюблёнными…
– Вон оно что… ― усмехнулась Церола. ― Вспомнили, что земляне живут больше чувствами, а не писаными правилами.
– Да, ― сказал Бозо. ― Хотели на этом сыграть. Как могли, сыграли. А сестрёнка, кажется, уже не играет. Неужели ты влюбилась в него?
– Иванечка мне дороже тебя! Я мечтаю поскорее всё закончить и уехать с ним жить на Землю!
– Да он ноль внимания на тебя! ― опять вспылил Бозо. ― Он технарь ― холостяк прирождённый!
– Причём тут холостяк?! Я о дружбе! Буду просто жить рядом с ним! Как его великие подруги живут ― и обе довольны.
В рубке воцарилась тишина. Бозо лихорадочно соображал, но внешне пытался сохранить спокойствие.
– Командир, ― сказала Церола. ― Речь идёт всего лишь о дружбе. У тех девушек с Иванечкой нет и полунамёка на интим. Марию и Юлёну он видел даже голышом, и ни…
– Да знаю… ― сбавляя тон, перебил Бозо. ― Снижаемся… А от тебя я такого не ожидал, ― обратился он к сестре. ― Променять родную семью на сомнительную дружбу с землянином! Не по Кодексу. Подумаешь ― пилот. Я готовлюсь стать наследственным хранителем, а не пилотом или техническим гением…
– Прости, брат: так вышло. Сердцу не закажешь.
– На Мероне отец ждёт, там станешь опять магиней, будем вместе искать маму ― и улетучится твой землянин как сон…
– Мелешь родной сестре чепуху, противно слушать, ― сказала Церола. ― А если честно?
– Мария, кажется, понравилась мне, ― после длинной паузы тихо сказал Бозо. ― Без неё мы бы тоже не долетели. А тебя, Нибара, так она ― с большой девушкой ― просто спасла.
– А на меня набросился! ― улыбнулась Нибара.
– Поздравляю: научилась у землян улыбаться, ― с удовольствием констатировала Церола. ― И тебе, Ниба, улыбка очень идёт! Командир от нас, девочек, как всегда, несколько отстаёт…
– Я командир ― обязан держать себя в руках!
– А я, зато, научилась улыбаться, ― повторила счастливая Нибара, и снова бессмысленно разулыбалась. ― Я улыбаюсь, как земляне!
В рубку вошёл Иван:
– Любопытная вещица ваш плун. ― Он покосился на Нибару и, встретив её добрую улыбку, сразу воспрял. ― Тяги, правда, маловато для тяжёлых скафандров. И воздухосмесь с фильтрами в скафандрах мне совсем не нравятся.
– Подлиза сделал всё, что мог, ― сказала Церола.
– Девочки протянут максимум один земной час, ― сказал Иван. ― Потом кислородное голодание…
– За час мы должны успеть, ― сказал Бозо. ― Подходим к расчётной точке спуска. Место тихое, рельеф горный, но есть долинка, ветра в ней нет. В таких местах до войны оларийцы охотились на жирных мерков. Сейчас котловина погребена под слоем оранжеватой пыли в смеси с пеплом. Один из космодромов рядом ― за тем кряжем. Затмение начинается… Нибара, готовность семь вздохов!
Когда сестра быстро вышла, Бозо, смущаясь, сказал:
– Ты не обращай на неё внимания. Она переволновалась, ведёт себя не по Кодексу. Взбрело, что ты ей нравишься. Это пройдёт!
– Да пусть! Она мне тоже нравится. Мы в одной связке.
– У неё ноги кривые ― по земным, конечно, стандартам.
– Подумаешь! А у меня зрение плохое с раннего детства ― очкарик! И то хлеб, что «ботаником» не дразнят. У каждого свои недостатки.
– «У каждого свои недостатки», ― как эхо, повторил Бозо. ― Правильно сказано. Не по Кодексу, а правильно! Я тоже ниже Марии ― ну и что?
– Ничего. Только смотри: Мария сложная девушка…
– Открываю слюз… шлюз.
– Они идут почти колом! ― вскричал Иван, смотря на экран. ― Скафандры слишком тяжёлые для ваших плунов.
– Всё, приземлились!
– Скорее грохнулись!
– Какая плотная пыль! Я их не вижу! Максимум затмения.
– А если разгерметизация? Как мы без маяков найдём их в этой пыли?
– Не знаю! Но зортековские маяки астронавтов нельзя включать: по ним могут отследить.
– Давай спустим зонд.
– И потеряем время, да и девочки могут его не найти. Мы не можем здесь зависать ― вдруг это место проверят. Затмение кончается: вперёд!
Иван поднял корабль и направил к горной гряде. Нибара вернулась в рубку:
– Церола, ты, кажется, ошиблась с местом высадки. Приземлились бы лучше в горах, забились меж скал и ждали.
– Ты с раннего детства встала на плун, а сейчас девушкам объясняла на пальцах, как управлять. В горах они бы просто разбились. Нужно было сажать именно на ровном месте в большую пыль, чтобы и сели, и не видно. Я просканировала поверхность долинки и выбрала место с самой мягкой почвой, даже с какой-то аномально мягкой для скалистой Олары…
– Я ничего не вижу, ― сказала Маша, слегка оглушённая при падении. ― Фонарь не пробивает пыль.
– Сейчас затмение кончится, ― отозвалась Юлёна. ― В скафандре не сгруппируешься. Что, подруга: опять «синяк будет»?
– У меня теперь нет синяков. Эти доски-плуны не годятся для нас, правильно Иван говорил. Я лежу и не могу встать, даже сесть.
– Я тоже. Доска сломалась, ещё и фонарь потух. Меня, кажется, куда-то засасывает. Почва, как пудра. В скафандре не чувствую своего тела.
– Давай сбрасывать лишний вес со скафандра. Ой, плун уже весь в пудру ушёл. Меня тоже засасывает! Откручивай скорей!
– Ты, Маш, с какой стороны от меня? Поверти головой: может, фонарь увижу. Так, думай, девушка: я тяжелее тебя, значит, и рухнула вертикальней. Ага, ты метрах в двадцати от меня, вижу свет…
Юлёна с усилием освободилась от плуна, свинтила несколько железок со скафандра и, не пытаясь встать, покатилась в сторону подруги.
– Скорее! Меня засосало в яму ― по пояс уже!
Маша лежала на боку и едва шевелилась под тяжестью скафандра. Когда Юлёна докатилась до неё и ухватила за руку, вся сыпучая почва в диаметре нескольких метров вокруг них стала стремительно опускаться и уходить, как в воронку.
– Зыбучий песок!
– Нет, здесь труба!
– Опять падаем по спирали!
– Держись!
Когда песок и пыль куда-то просеялись, девочки обнаружили себя подвешенными на мягкой, но крепкой сетке, в тесном помещении в форме вертикального колодца. Внизу протекал канал. Маша вертела головой, освещая фонарём стены и своды.
– Драконом летать интересней! ― воскликнула Юлёна. ― Из космоса ― прямиком в подземелье. Свети вон туда: там вход в галерею.