Ещё она увидела, как со всеми прибывающими и убывающими особями пираты совершали быструю процедуру, похожую на ту, что совершил с ней Странник, когда безболезненно внедрил в мышиное тело пиратский код звуковой связи. Наверное, у отбывающих со станции код отключают, решила Юлёна-мышь, а у нарушителей звукового режима ― отбирают, и те становятся невъездными.
Перед самым въездом в вертеп над Юлёной какой-то прибор на мгновение опустился и сразу поднялся. Проверяют спрятанное оружие, подумала Юлёна. Интересно, смогли бы обнаружить в моём теле преобразователь тёмной материи гепестов? Собак-ищеек нет. Конечно, нет: зачем пиратам собаки? Я, кажется, начинаю пьянеть…
Потом лента протащила Юлёну-мышь через два изолированных помещения. «Звукоизолирующие шлюзы», догадалась она. Из последнего шлюза её буквально выбросило на яркий свет и в ужасный шум огромного разноцветного зала.
Червяка встретили два собрата: они мигом скрутились с один яйцевидный моток и с грохотом укатили. Юла завертелась быстрее и, звеня и гремя, ринулась в зал. Только над одной Юлёной склонился многоглазый и многорукий пират-метрдотель…
Вертеп ошарашил Юлёну. Какой здесь шум! Рёв сильней, чем на стадионе при забитом голе! Нет, так, наверное, визжали Сирены в уши привязанного к мачте Одиссея. Мыши боятся громкого шума! Юлёна вздрагивала от каждой новой волны, огрызок хвоста сам собой подбирался куда-то под шёлковое брюшко. Она попробовала прижать уши, но это не помогло. Тонкие, большие, несоразмерные телу уши ― здесь моя главная уязвимость, решила Юлёна. Меня той же сиреной можно довести до инфаркта! Сердце бьётся как ненормальное. У мыши есть сердце, а в драконе я своего сердца не ощущала! Юлёна металась: инстинкты грызуна побеждали человеческую волю. Я самая храбрая мышь на свете, пыталась подбодрить себя Юлёна, но соображать, а значит работать, в таком шуме мышиный мозг отказывался наотрез…
Метрдотель подхватил близкую к обмороку Юлёну-мышь и посадил её на нечто, похожее на пустой хромированный поднос или блюдо, и вознамерился куда-то отнести, но тут его отвлекли: он оставил блюдо и отошёл.
Я рехнусь, если не заткну эти дурацкие уши, в отчаянии соображала Юлёна. Хорошо ещё метр не приклеил меня к подносу… Чем заткнуть?! Зря только ром пила… Звукоизоляция стен!
Юлёна кинулась к стене у входной двери, прогрызла какую-то переливчатую плёнку и сразу наткнулась на толстый слой звукоизоляции ― что-то наподобие войлока красного цвета. Она выгрызла два здоровенных куска, воткнула их в уши и обвязала шнурком от свистка, который, как хозяйственная девушка и уже опытная астропутешественница, сохранила, а один кусок про запас засунула в рюкзачок. Какое облегчение! Не мешкая, пока её не хватились, она бросилась к своему сверкающему блюду. Мышь запрыгнула на него в тот момент, как шестирукий метрдотель поднял несколько подносов и отправился с ними в красный сектор зала. Юлёна приветливо улыбалась мелкоте, восседавшей на соседних подносах, но ей вдруг показалось, что один из уродиков как-то подозрительно на неё смотрит. «Мышей с затычкой не видел? ― подумала Юлёна. Посмотри лучше на себя, урод!» Тут она увидела своё отражение в блюде… Как хорошо, что в самые неприглядные моменты жизни её не видят самые близкие люди! В зеркальце мне лучше пока не смотреть, да и зеркальца нет…
В такой унизительной для Юлёны форме метрдотель доставил гостей в красную зону зала, где на возвышениях в форме грибков, тоже на блюдах, тусовалась вся транзитная мелочь. Ладно, зато здесь мой вид никому не покажется странным, решила Юлёна-мышь. А кто выступит… весовые категории примерно равные… она покажет, чего стоит её первый разряд! И, более не отвлекаясь на соседей, начала в бинокль разглядывать зал.
«Живность», как обозвала опьяневшая Юлёна-мышь отдыхающих инопланетян, кучковалась по цветовым зонам в соответствии с размерами особей. В жёлтой зоне расположились цивилизации с самыми здоровенными особями: условно ― циклопы, динозавры, киты и слоны. Там грубая мебель, если это можно назвать таким словом, всё как-то попроще, без изысков, и свободная площадка ― наверное, для танцев и драк. В голубой зоне обретался средний по размерам контингент: медведи, человекоподобные, большие черви, юлы, осьминоги, акулы и всякой твари по паре. «Кошачьих нет», ― с облегчением подумала Юлёна-мышь.
Ещё она отметила про себя: мелкая живность в космосе представлена очень слабо. Почему? А из каких собственных биоресурсов может жить и воевать эта мелочь из красной зоны? Крупных тварей в космосе гораздо больше, чем мелких. Большим быть хорошо! У крупных особей больше шансов выжить при автономном существовании и в стрессовых ситуациях. А в космосе и частая автономность, и сплошные стрессы. Или это только когда идёт война? Но из-за большого числа цивилизаций между ними всё время должны вспыхивать войны за ресурсы. И внутри цивилизации тоже. Интересно, в Империи зортеков есть внутреннее противостояние? Я начинаю мыслить геополитически, с удовольствием отметила про себя Юлёна-мышь. Нет, «гео» ― от земли, космополит… нет, мыслись астрополитически! Цивилизации с самыми крупными особями опять же не процветают: их давят ограничения на ресурсы и время воспроизводства популяции. У самой крупной живности даже здесь, в кабаке, жёлтая зона по размерам гораздо меньше голубой. Самые успешные и многообразные цивилизации ― со средними размерами особей. К ним относятся и мы, человекоподобные, и зортеки, и карапубздики, и мавелы. Или нет: мавелы и кариатиды тоже человекоподобные… Я первый на Земле астрополитолог! Буду поступать в МГИМО…
Быстрая мышиная мысль уже строила Юлёне новую ослепительную карьеру ― «Сошью себе деловой костюм, как у Леночки Сергеевны…», ― но тут на ближайшей сцене разразился очередной «концерт».
Мавелы?! Вдруг до Юлёны дошло: она уже некоторое время видит в бинокль натурального мавела!
Глава 18. Бескровный мятеж или переворот
― Мятеж?! ― переспросила Маша, опускаясь рядом с Иваном. ― Все мятежи подавляют. И оружия у нас нет. Лучше «переворот».
– «Мятеж» ― солидней звучит, по-военному! Перевороты совершают интриганы, а мы…
– А кого… убивать ― колобков?
– Ладно, переворот.
– Ладно, мятеж, только бескровный.
– Ты обратила внимание, ― перешёл зачем-то шёпот Иван, ― как мало колобков на корабле?
Он уже потыкался в разные стороны, но выхода из помещения не нашёл.
– А роботов вообще не видно, ― отозвалась Маша.
– На огромном корабле изначально такого быть не могло. Даже на крошечной Цероле были десятки роботов, бойцов и обслуги, Юлькин Подлиза, на серийном крейсере зортеков есть даже заводы по сборке роботов. Что-то здесь не так. Нас никто не пасёт, только маленький колобок, я его заприметил.
– Да, он подраненный с одного бока, вроде битый, и изношенный.
– Ещё бы: пашет за всех. Он на корабле, возможно, один.
– Плюс тот, карантинный.
– Если бы только карантинный…
Ребята принялись рассуждать: светящийся маленький колобок их, конечно, пасёт, но вряд ли Гузон запретил вызов карантинного колобка. Ведь может так случиться, что маленький светлячок боится того, большого, матового ― он может служить не только карантинной полостью, но и, например, ликвидатором, утилизатором…
– Ты предполагаешь, ― поёжилась Маша, ― что наших друзей уже… нет в живых?
Странник одиночка, проводит жизнь в космосе, причем в одиночестве, рассуждали дальше ребята. Мы ему ― кость в горле, он заинтересовался только открытием гепестов. У него логика рассуждений, как у зортека, ― верно Юлька заметила. «В нашем секторе пространства давно уже бесполезных цивилизаций нет» ― Странник, наверное, точно так же и к бесполезным индивидам относится: утилизирует. Это Земля богатая ― трать не хочу, а здесь каждая горсть материи и каждый джоуль энергии на строгом учёте: систематизирован, подсчитан и предназначен. И меронийцы точно так рассуждали. Странник не стал бы спасать нас, или выбросил бы нас в космос, или скормил в лаборатории каким-нибудь полезным для себя видам, не будь мы ему сами по себе пока что нужны. Но для чего? Теперь он знает о преобразователе тёмной материи и знает, что его у нас нет. Он не сделал ни одного выстрела по кораблям зортеков. И Ромео рассказывал: Гузон всегда избегал боя и сразу уходил, как только приближались их военные корабли. Он уводил корабли за собой в ледяные поля, но никто не видел остатков уничтоженных кораблей.
Рассуждая дальше, ребята пришли к поразившему их самих предположению: колобки ― прежние владельцы корабля ― безропотно служат Страннику, потому что по своей природе должны кому-то служить. Они ― исполнители! Им зачем-то нужен командир или хозяин! В цивилизации колобков, возможно, наследственно закреплена кастовость, как у гепестов. Это даёт шансы мятежу! Ребята решили найти уязвимость у колобка. Но как с ним обращаться?
– Русский язык он знает, ― сказала Маша, ― а вот умеет ли говорить? Даже рта нет.
– На коленях позволяет себя подержать, на ощупь ― тёплый, значит температура тела немножко выше нашей.
– Думаешь, от природы разумная особь? Не биоробот, как Юлькин Подлиза?
– Биологическая разумная особь! Колобок, ты заметила, как сильно внешне изменился, пока мы спали?
– Да, он какой-то испуганный: делает лишние движения и шарахается от одного звука голоса Странника.
– А вдруг это связано с прибытием на Окус, к пиратам?
– Робот не может бояться.
– Если разумная особь, значит, не запрограммирован, имеет смысл с ним говорить.
– Мы опять в критической ситуации! ― воскликнул Иван. ― Смотри: фиолетовый сектор пришёл в движение… С тюремных кораблей вылетают сотни маленьких агрегатов… Похоже на восстание!
– Здесь срабатывают спектакли «девиц под окном», ― сказала Маша, собираясь с духом. ― Теперь моя очередь сыграть трагическую сцену… Эй, колобок!
В неожиданном месте открылось круглое отверстие в стенке, и в помещение вкатился маленький колобок.
– Тот же самый, ― машинально сказал Иван. ― Только ещё больше ободранный. Как «раненый пончик» в Израиле на празднике. Из порезов даже сочится… что-то розовое ― похоже на кровь?