Ни у Мезенцева-старшего, ни у Церолы не нашлось вразумительного ответа. Подлиза догнал ребят, вручил Бозо отремонтированные предметы и вновь побежал во главе отряда.
– Только что мы видели тулова зортеков зелёного и чёрного цвета, ― сказала Маша. ― Зелёное тулово живое, чёрное ― мёртвое. Похоже, зортеков пробуют скрестить с келбонами.
Она доложила Мезенцеву-старшему о случившемся у колодца.
– Они антиподы, ― стал размышлять вслух Мезенцев-старший. ― Зортеки, как и люди, живут при электромагнитном излучении видимого диапазона ― при белом свете, а келбоны ― при каком-то другом диапазоне, без белого света. Так живут организмы в глубоких пещерах на Земле, в глубине океана. Наши пещеры ― замкнутые пространства с минимумом ресурсов жизнеобеспечения, абсолютно без солнечного света, значит, обитающие в них биологические организмы имеют свойства, необходимые для длительных путешествий в космосе, когда, минуя «кротовые норы», нужно лететь миллионы лет. Если зортеки поставили целью расселение и завоевание дальнего космоса, то должны приобрести эти свойства. Вероятно, подземелье ― это исследовательская лаборатория. Там имперские учёные пытаются вживить тулово зортека в тела келбонов и других цивилизаций-обитателей подземелий. Но пока не выходит: тулова погибают, чернеют, их выбрасывают и вживляют новые, поднятые из озера. Мы, на Земле, тоже думаем, в какой форме посылать человека в дальний космос, если не связываться с «кротовыми норами». Из «норы» можно не выбраться, или выбраться «другим», или навсегда потеряться. Вы там как учёные-спелеологи…
Тут Подлиза свистнул и остановился у поворота в очередной боковой туннель.
– Нашёл формы разумных существ? ― шёпотом спросила Маша.
– Так точно!
– Да оставь ты ― мы не в армии. Живые?
– Никак нет! Мёртвые.
– Кладбище, что ли?
– На Мероне нет кладбищ, ― сказал Бозо. ― Подлиза не может о них знать.
– Нет кладбищ?
– Кладбища бесполезны для живых ― так по Кодексу. Тебе нужно было для Подлизы сразу задание уточнить: «Искать живые формы разумной жизни». Роботы понимают всё буквально.
Подлиза подбежал к двери, поковырялся, и она открылась, а вот зажечь свет он не смог. Ребята вошли в просторное сухое помещение с высокими потолками. Целый зал, как станция метро «Площадь революции» в Москве! Толстые колонны поддерживали высокий потолок, а вокруг них стояли большие, в человеческий рост и выше, сосуды из метеоритного голубого стекла с законсервированными в жидкости экспонатами разных размеров и форм. С обеих сторон центрального портала, как в метро, были пути, только без рельсов и на уровне пола центральной части зала. Пути упирались в закрытые ― сводчатой формы ― ворота. Работала вентиляция, грибов и кровососов не было. Ребята сняли москитные маски, усилили свет фонарей и пошли вдоль колонн ― разглядывать экспонаты.
– Подлиза, снимай на камеру, ― приказала Маша.
– Экспонаты легко передвигаются, ― прошептал Бозо, освещая починенным фонарём голубые фигуры в сосудах. ― Из них можно составлять тематические композиции.
– Не кладбище, а музей-кунсткамера, ― сказала Маша, проходя между сосудами. ― Мы с Юлёной видели такой музей на трофейном крейсере, только маленький.
– Экспонаты группируются по цивилизациям.
– И по направлениям скрещивания цивилизаций. Теперь я уверена: здесь, в подземелье, скреживают особи разных цивилизаций. Разумных скреживают даже с растениями и животными. На Земле скрещивание людей с животными запрещено.
– На Мероне тоже. Получаются уроды. Какие страшные!
– Дальше стоят мавелы и кариатиды, а за ними, кажется, люди…
Тела мавелов и кариатид были разорваны и пробиты: по всему, препараторы кунсткамеры взяли в работу потомков атлантов уже убитыми в бою и не имели возможности их скрещивать. Маша вспомнила рассказ Юлёны о том, как мавелы и кариатиды спасли её на пиратской станции Окус, но сами все погибли. Вот это бойцы! Экспонаты всех остальных цивилизаций имели явные признаки или хотя бы следы попыток скрещивания или симбиотического развития.
– Мавелы путешествуют в космосе, и зортеки давно знают об их существовании, ― доложила Маша Мезенцеву-старшему. ― Возможно, именно мавелы, не желая того, навели зортеков на Землю, и теперь ― перед скорой схваткой ― зортеки изучают их тела.
– И мавелы могли изучать тела зортеков, и даже содержать их живыми, ― встряла Церола. ― Нужно было Сердора и гепестов порасспросить, подглядеть, подслушать, то-сё. На Земле наш меронийский Кодекс не действует. Меня с вами не было, я бы…
– Опять начинаешь! ― прикрикнул Бозо. ― Нас у мавелов лишили магических сил. Хорошо ещё, что Маша не позволила мавелам оставить нас с Нибарой в заложниках. Всё бы ей, старой калоше, подглядывать!
– Землю зортеки исследовали: людей, животный и растительный миры, ― сказал Мезенцев-старший. ― И другие планеты. Навезли к себе представителей цивилизаций, сделали из них экспонаты, изучают. Вопрос ― зачем. Совсем недавно зортеки были миролюбивыми торговцами. Они понимали свои ограничения по биологии, по численности ― и на многое не претендовали. Но что-то стряслось ― и появилась Империя, а свои исследования зортеки продолжили с новой силой и, не исключаю, с новыми целями.
– Я теперь уверена: они хотят усовершенствовать свою форму тела и физиологию, ― сказала Маша. Она проходила мимо экспонатов и указывала Подлизе какие из них снимать на камеру. ― В их нынешней форме полно смертельных в космосе недостатков, как и у людей.
– Важно, по каким критериям определять свойство как недостаток, ― сказал Мезенцев-старший. ― Если зортеки собрались вести захватнические войны и покинуть Лонзор, значит, им в первую очередь нужны свойства космических переселенцев, путешественников в пространстве и времени. Поэтому так много закрытых колодцев. Если бы зортеки справились с процессом размножения вне Лонзора, они сразу бросили бы эту уязвимую и очень энергозатратную планету.
Вдруг раздастся шум за стеной. Маша приказала Подлизе спрятаться, и тот, как послушная собачонка, выключил свои фонари и убежал в темноту зала.
В зале зажёгся слабый свет, как в коридорах на имперском крейсере. Ребята спрятались за колонну. Тотчас одни массивные ворота открылись и в зал на низкой тележке, без сопровождения, въехал новый экспонат. Ворота сразу закрылись, а тележка направилась к группе экспонатов-людей, там остановилась, трансформировалась в подставку ― и новый экспонат занял место в экспозиции. Свет в зале потух.
Ребята включили фонари и подошли к новому экспонату. Это был гибрид человека и зортека, но с преобладанием человека. Человеческое тело по живот было погружено в зелёное зортековское тулово. Маша доложила об увиденном Мезенцеву-старшему, тот ответил:
– Судя по твоему описанию, это тулово из озера или из башни. Вероятно, в подземелье проводят опыты по гибридизации людей и зортеков.
– Экспонат… свежий, ― прошептала Маша, разглядывая фигуру. ― Похож на китайца или японца.
– Зачем включали зортековский свет, если никто не вошёл?
– У нас бы в этом случае сказали: людей не хватает. Или торопятся так.
– Смотри, татуировка! ― прошептал Бозо. ― Фашистский знак!
Маша вызвала Мезенцева-старшего, рассказала об экспонате:
– Увенчанная короной свастика, которую пересекают две стрелки в щите… Разве это фашистский знак?
– Официальный герб самурая, ― ответит Мезенцев. ― Буддийская свастика, японцы любят кресты. Ваш самурай века так из шестнадцатого?
– Нет, современный, физически ― не спортсмен, не боец, без шрамов от катаны и стрел. На переносице след от дужки очков. Тело свежее. Большинство тел в сосудах ― серо-синие, а это ― белое. Значит…
– Мы не единственные люди, кто сейчас находится на Лонзоре, ― прошептал Бозо. ― Уходим.
Но Маша распорядилась иначе: она пошла обследовать одну сторону зала, а Бозо отправила в противоположную.
Тут вышел на связь Мезенцев-старший:
– С корабля доложили: бой близится к концу. Зортеки ― отличные вояки, уничтожили шестьсот кораблей противника, но у самих остались только две боеспособные платформы и несколько истребителей, а ко врагу подошло серьёзное подкрепление. С Лонзора больше никто не взлетал. Военного резерва у зортеков, видимо, нет. Через четверть часа всё будет кончено. Сейчас обсуждаю с Сергей Сергеичем и союзниками, что делать, если противник собирается немедленно высадиться на Лонзоре…
Вдруг закричал Бозо.
– Тихо ты! ― прошипела Маша и бросилась на крик.
Бозо сидел на полу перед сосудом, в котором находилось обезображенное тело человека. Оно было изрезано и пробито ещё сильнее, чем тела мавелов и кариатид после боя. Катушка со спутанным и оборванным проводом валялась у ног парня.
– Мама… ― прошептал Бозо.
– Ты уверен? ― машинально спросила девушка, понимая, что ошибка невозможна. ― «Мама»… Значит, и мою маму Углас может казнить… Бозо, у нас нет времени раскисать. Подлиза, связь! Я пойду открывать ворота, а ты, друг мой, соберись и приходи.
Девушка понимала, что зал соединялся с прозекторной, где учёные-зортеки проводили вивисекцию. Она взлетела к потолку, покружилась между столбами и нашла приточную вентиляцию. Подзарядилась от звёздного ветра, попробовала открыть ворота ― магических сил не хватило. Неужели возвращаться назад?
В этот миг Мезенцев-старший сообщил: метеоритный дождь уже виден ― он прошёл отклоняющую установку и снёс ремонтные агрегаты зортеков.
Через несколько секунд с поверхности земли донеслись звуки падения сотрясающих её метеоритов.
– Метеориты побили окна в башнях и разбили крыши над экосистемами, ― доложил Мезенцев-старший. ― Очень много ножей. Уважаемая Церола скоро станет похожей на ёжика.
– Прикажите роботам закрыть челнок мервудной фольгой, ― сказала Маша.
– Не могу: роботы страхуют Ивана с Нибарой, их лебёдки в работе ― поднимают опытные образцы из озера.
– Опять мною жертвуют, ― простонала Церола загробным тоном. ― Похожа на дикобраза… А вот обшивку моего прицепа ножи почему-то не пробивают. Изготовители… Всё, уйду к пиратам на службу свой век доживать ― в обмен