твам в Святой земле, особенно таким как Акра, имевшим крупные торговые поселения венецианцев. Известно, что Саладин похвалялся своему халифу, что европейцы рады продавать ему оружие, которое он использует против других европейцев, а скоро они даже своих детей продадут в солдаты.{208}
В этот критический момент, в 1250 году, солдаты-мамлюки, прочно утвердившись в своем положении, убили последнего султана из династии Айюбидов, Туран-шаха. Возникла новая династия Мамлюков, которой предстояло править более 250 лет и солдаты которой служили Египту военной поддержкой до самого XIX века.{209}
А в середине XIII века именно это место стало ареной крупнейших исторических сражений. В 1250 году не только появилась династия Мамлюков, но и произошло вторжение в Египет короля Франции Людовика IX, а в 1258 году монголы разрушили Багдад. В 1260-м монгольский ильхан Хулагу потерпел поражение при Айн-Джалуте (вероятно, на территории современного Израиля) от египетских Мамлюков. А в 1261 году пал Константинополь, где у власти находился марионеточный правитель, посаженный на трон венецианцами и франками во время Четвертого крестового похода. Как писал Дэвид Аялон: «В битве при Айн-Джалуте, которая произошла между народами одной расы, вчерашние неверные разбили завтрашних мусульман».{210} Другими словами, кавказские мамлюки оказались прочно связаны с монголами, которые вскоре обратились в ислам, причем во всех монгольских уделах, кроме удела Ху-билая, который пришел к исламу позднее. Все эти события превратили египетских Мамлюков в основную силу в Восточном Средиземноморье, в ответ на амбиции европейцев в Леванте.
Из всех итальянских государств больше всего пострадала от поражения монголов и падения Константинополя Генуя, которая была второй морской торговой республикой после Венеции. Вначале провал египетской экспедиции Людовика IX, которую Генуя активно поддерживала, не только ослабил ее военную мощь, но и истощил ее финансы, поскольку она строила корабли для Людовика. Затем, так же резко, события повернулись в ее пользу. В 1261 году Византия — главный союзник Генуи — вернула контроль над Константинополем, отняв его у католического марионеточного государства, основанного Дандоло и франками. Отношения между быстро восстанавливающейся Византией и Венецией были расстроены, и венецианцев постепенно вытесняли из древнего города и стратегически важных проливов, на которые те прежде имели исключительные права. Теперь, по договору между Генуей и Византией, монополия на торговлю в Черном море переходила к Генуе.
Египетские Мамлюки жестоко нуждались в солдатах-рабах, а единственный путь их доставки — морем — требовал добрых отношений с Генуей и Византией, и даже с Золотой Ордой — северным соседом ильхана. Золотая Орда властвовала на тех землях, откуда вывозили рабов, — в Крыму и на Кавказе. Ряд формальных союзов, заключенных Мамлюками и Византией, отдельно подчеркивал право свободного прохода через Босфор для судов египетских работорговцев. Кроме того, Мамлюки позволили монголам устроить в Александрии фундук — накопитель для живого товара.{211}
Несмотря на то что Черное море было для Мамлюков открыто, их флот для перевозки рабов не годился. Приходилось пользоваться кораблями и портами генуэзцев. Генуэзские суда принимали груз в крымском порту Каффа, построенном на месте древней Феодосии — понтийского порта, где раньше грузили зерно. Сам этот порт в середине XIII столетия Генуя выкупила у Золотой Орды. (Позже город вернул себе греческое название, которое стало произноситься на славянский манер.
Теперь он находится на территории Украины.) Генуя старательно закрывала глаза на резню, которую Мамлюки устроили крестоносцам в Акре и Тире. Возможно, она даже обещала мусульманам помощь кораблями.
Груженные рабами суда отправлялись на юг, в Александрию (один из въездов в город назывался Перечными воротами) или в Каир, где после разгрузки их заполняли перцем, имбирем, корицей, мускатом и гвоздикой, закупленными у арабских купцов с востока. Такая торговля давала генуэзцам финансовые и стратегические преимущества перед венецианскими конкурентами. Гибель поселений крестоносцев в Леванте, несомненно, была ускорена солдатами-рабами, которых привезли генуэзцы, не слишком затруднявшиеся в выборе между богом и мамоной. Как писал историк Эндрю Эренкройц:
Для расчетливых христиан из Генуи оскорбление Креста в Леванте ничего не значило по сравнению с материальной выгодой от деловых отношений с Мамлюками.{212}
Как быстро возник спрос на рабов с Черного моря, так же быстро он и ослаб, когда исчезла угроза со стороны монгольского ильхана, а Акра и Тир в 1291 году пали. Не только снизилась потребность в мамлюках, но и вновь открылись караванные пути для транспортировки рабов через Анатолию и Месопотамию. Несмотря на то что Генуя понесла убытки, утеряв монополию на перевозку рабов, знания, торговые контакты и искусство кораблестроения, которыми она обогатилась в недолгий период конфликта между Мамлюками, монголами и крестоносцами (вторая половина XIII века), намного пережили всплеск работорговли, вызванный войной.
Не только итальянцы наживали на торговле пряностями сказочные богатства. Разгрузив рабов, стекло и ткани на пристанях Александрии и в каирский фундук, они скупали все пряности, какие могли. С восточной стороны цепочки поставок индийские и малайские мусульмане-купцы приобретали гвоздику, корицу, мускат и мацис в таких перевалочных пунктах, как Пасе, Палембанг, а впоследствии в Малакке, где эти товары продавали местные торговцы, скупив их на Островах Пряностей. Во время северо-восточного муссона этот драгоценный груз отправлялся через Бенгальский залив в Индию. Индийские купцы перекупали его и везли в Йемен. Там индийцев встречали карими — купцы из сказочно богатой гильдии, появившейся с возвышением Мамлюков. Именно карими заключали сделки с итальянцами на складах Каира и Александрии.
Сравнивая два эти города, европейские путешественники описывали Каир как более живой, с узкими извилистыми улочками, полными драгоценных ароматов Востока и торговцев из Турции, Аравии, Йемена, Персии, Италии, Франции и Индии. В то время, как и сейчас, купцы проводили дни на базарах — сердце коммерческой жизни города. Отдыхая от торговли, они ездили поглазеть на пирамиды. «Вдоль всего пути от Каира простирались сады, полные финиковых пальм, апельсиновых, лимонных и померанцевых деревьев — наслаждение для взора».{213}
Происхождение карими — тайна, затерянная в истории. Мало что известно и об их торговой деятельности. Но мы можем оценить масштаб концентрации их доходов в средневековом мире. В исторических записях указывается, что где-то около 1150 года, под конец существования империи Фатимидов, эта группа достигла критической массы, возможно потому, что их защищал флот Фатимидов в кишащих пиратами водах Красного моря и Баб-эль-мандебского пролива. Более мелкие торговцы, вроде еврейских купцов, которые упоминаются в документах Каирской генизы, не могли позволить себе сильный морской конвой, и карими их вытеснили с рынка. Сейчас трудно сказать, какого происхождения были карими — индусы или мусульмане, индийцы или египтяне. Неизвестно даже, были они изначально купцами или судовладельцами, хотя имеющиеся сведения больше склоняют нас к последнему. Индийская и индусская версия основана на тамильском названии торговой деятельности — карьям.{214}
Каким-то образом карими смогли внедриться в преимущественно арабский и мусульманский мир империи Мамлюков. Но повсюду к этому клану причисляли исключительно египетских «торговцев перцем и пряностями», контролировавших торговлю между Йеменом и Египтом. Группу составляли семейные предприятия, передававшиеся от отца к сыну, связанные между собой коммерческими и социальными мусульманскими структурами и особыми требованиями к торговле пряностями. По всему торговому пути, который проходил вдоль Красного моря, карими основывали свои фундуки. Этот путь, связавший Египет и Йемен, петлял, заглядывая во многие порты и перевалочные центры, по привычной древней дороге, которая бежала над Красным морем, до его египетского побережья, затем караванными тропами через пустыню и вниз по Нилу. Один купец XIII века — Мухаммад бин Абд аль-Рахман бин Исмаил — провел жизнь в разъездах между Сирией, Меккой, Египтом, Ираком и странами Персидского залива. В этом нет ничего особенного для того времени. Но помимо этого, он успел совершить три путешествия в Китай. Свою карьеру он начал с пятьюстами динариев, а закончил с состоянием более чем в 50 000.{215}
В мусульманском мире сравнение с карими было подобно современному сравнению с Рокфеллером. Не раз прибыль карими оценивалась более чем в миллион динариев. Один купец — Ясир аль-Балиси — прославился прибылью в десять миллионов. По нашим деньгам, это около полумиллиарда долларов — почти невообразимая для доиндустриального мира сумма.{216} На деньги карими строились мечети, школы и больницы в Александрии, Каире, Мекке и Джидде. Но чем дальше, тем больше денег карими уходило на военные действия. В 1352 году, когда сирийцы восстали против Мамлюков, и в 1394 году, когда Леванту грозил смертоносный Тамерлан, победы египетского войска оплатили трое богатейших купцов-карими.{217}
Но как и любая империя, государство Мамлюков погрязло в жадности и коррупции и потеряло способность беречь Свою казну от разворовывания. В 1428 году султан Барсбай отнял у карими монополию на торговлю пряностями и низвел их роль до торговых представителей. В 1453 году турки-османы наконец взяли Константинополь и обрубили всякую торговлю с христианским миром, но к тому времени идея итало-мусульманской торговли и так уже почти исчерпала себя. На западном побережье Африки уже толпились португальцы. В 1488 году Бартоломеу Диаш обогнет ее южную оконечность, а еще