Ильмир просто стоял и пытался не пятиться под напором своей матери. Аргументы «Мне нужен здоровенький мальчик!», «А вдруг, если она будет работать, родится девочка?» и «Я не против свадьбы, если она будет пышная» в целом не очень сильно меня сейчас волновали. Мне дали поесть, и это было просто замечательно! А все остальное потом.
Я дожевала свой завтрак или даже, может быть, вчерашний ужин. Промокнула губы салфеточкой и громко, так, как обычно разговаривала с бесившимися школьными группами, сказала:
— Я не беременна! Он просто есть мне не дает. Хочет, чтобы к свадьбе я была стройная.
Не знаю, какое известие сильнее выбило из колеи леди Сантери. Она сначала посмотрела на меня, но, что удивительно, без враждебности, и ласково ответила:
— Ну, ничего, все еще впереди… — от такого обещания я даже слюной поперхнулась. А потом повернулась к Ильмиру и строго добавила:
— Как ты смеешь морить девочку голодом? Неужели ты не понимаешь, если она не будет хорошо питаться, то не сможет родить мне здорового внука… — Она помолчала и добавила: — Мальчика. А может быть… двух… мальчиков.
Не знаю, почему леди Сантери так переклинило на мальчиках, но рожать я никого не хотела. И уже открыла рот, чтобы сообщить об этом, но наткнулась на взгляд Ильмира и поняла, молчание — золото. Много золота, которым мне выдадут премию за этот балаган.
— Мама, ты ведь хочешь, чтобы отец твоего гипотетического внука стал мэром Рижбурга? — вкрадчиво поинтересовался мой шеф у леди Сантери, и она тут же замолчала. Видимо, эта мечта была даже сильнее, чем о внуке. — А раз так, спасибо. Ты нас вытащила, а теперь прости, но нам с Хелми пора работать. Сама понимаешь, что заказ Ашана ибн Мурра очень важен для моей политической карьеры.
— Но… чтобы выносить здоровенького… — завела свою песню леди Сантери.
— Пост мэра, мама, — напомнил Ильмир.
— Хорошо, хорошо, — тут же сдалась она. — Пока можно поработать. Но как только там… — она указала на мой живот, — заведется мой маленький Мирэль, она работать не будет.
С этими словами леди Сантери гордо вышла, а мы с Ильмиром синхронно выдохнули. Все же появление его матушки оказалось как нельзя кстати. Меня покормили, и мне не пришлось оправдываться, объясняя, почему я осталась голодной. А с внуками шеф пусть сам разбирается.
Впрочем, зря я радовалась. Ильмир, оказывается, обладал хорошей памятью, и сбить его с темы разговора было не так-то просто.
— Пойдем, Леруа, — сказал он, предлагая локоть. — Я отведу тебя пообедать. Потому что два бутерброда сомнительного качества сложно назвать полноценным питанием. А матушка, видишь, волнуется.
Последняя фраза мне ой как не понравилась, но я решила промолчать, так будет разумнее. Слышать ответ не хотелось. Точнее, я несколько побаивалась того, что скажет шеф. Мало ли, решит еще какое предложение сделать? А рожать маленьких Ильмирчиков я была не согласна.
— А эти… птички? Шейх? — перевела я разговор на нейтральную и, признаться, волнующую меня тему.
— Я вызвал Ракель, — словно в чем-то неприличном, признался шеф.
— Ракель? — я поперхнулась. Нашей секретарше нельзя было доверить даже канарейку в клетке, не говоря уж о непоседливом гареме шейха.
— Ну да, не лучший выбор! — признался шеф. — Но я позвонил в «Рижбургский пир» — там меня хорошо знают и наших птичек накормят.
— А шейх?
— Шейх сейчас на саммите. Ему не до проблем гарема. Птичек вытащили, его не пришлось отвлекать, а значит, все нормально. У нас есть полтора часа передыха. И за это время ты мне расскажешь, почему довела себя голодовкой до обморока.
— Вот прямо сейчас и начинать рассказывать? — тихо пискнула я, понимая, что теперь отвертеться точно не получится.
— Ну почему же сейчас? — милостиво разрешил Ильмир. — Можешь, во время обеда.
— Мы в «Рижбургский пир»?
— Нет. Мне нужен передых от этого курятника, — отозвался шеф и тут же прикусил язык. Выглядел он при этом очень несчастно.
— Вот! — нравоучительно заметила я. — Всего полдня общения с гаремом — и вы поняли, что называть его так меня побуждает отнюдь не снобизм.
— Нельзя их так называть! — с тоской в голосе произнес Ильмир, убеждая, видимо, в первую очередь себя. — А если вырвется при шейхе?
— Ну, не называйте, — миролюбиво согласилась я. — Я же не заставляю.
Из тюрьмы нас провожали, едва ли не усыпав путь розами. Видимо, матушка Ильмира устроила еще то представление, когда «из-за нахождения в невыносимых условиях» ее «беременная» невестка лишилась чувств. Все-таки быть невестой влиятельного мужчины иногда очень приятно. А фиктивной, пожалуй, еще приятнее — беременеть не надо.
На выходе нас ждала уже знакомая мне гондола. Я почти привычно уселась на сиденье и приготовилась наслаждаться поездкой. Все же в наличии собственного транспорта имелись неоспоримые плюсы. Не знаю, как спустя неделю вернусь к путешествиям на общественном транспорте. Где тесно и того гляди свалишься за борт, если кто-то неаккуратный начнет пробираться мимо тебя на свободное место. От воспоминаний об утренних поездках я поморщилась. Несмотря на то что этот заказ был просто сумасшедшим, я начала получать от него удовольствие.
Ильмир не обманул. Он не стал донимать меня расспросами в гондоле, а позволил перевести дух. Я все же до сих пор чувствовала себя не очень хорошо, но, безусловно, лучше, чем днем. Сладкий чай и немного пищи почти вернули меня к жизни, и сейчас я просто хотела есть. Поэтому всю дорогу я размышляла о том, что я буду заказывать. Рыбу или мясо. Или мясо и салат с рыбой. А может, рыбу на углях, но мясной салат и обязательно кофе и десерт. Или десерт уже не влезет?
Эти мысли заняли меня так сильно, что даже не сразу заметила заинтересованный взгляд шефа. Вопрос «О чем вы думаете с таким вдохновенным видом?» заставил меня натурально покраснеть. Потому что воспитанной девушке стыдно думать с вдохновенным видом об отбивной.
— Хелми, — приподнял бровь Ильмир. — Я застал тебя за романтическими грезами?
— Ага, — еще больше смутилась я. — О мясе под соусом, бокале красного вина и десерте. Нежном бисквитном десерте с творожным кремом и вишенкой сверху, — окончательно смутившись, призналась я.
На лице шефа мелькнули такие разочарование и недоумение, что я поняла две вещи: во-первых, он мне поверил, а во-вторых, видимо, надеялся, что романтически я грежу о нем. Все же мужики в большинстве своем самовлюбленные и удивительно похожи друг на друга. Вон Кевин тоже считает, что в его присутствии ни одна здоровая половозрелая особь женского рода не может думать больше ни о ком и ни о чем.
Только когда мы остановились возле Банка драконов, я вспомнила, что так и не уточнила, куда именно мы едем обедать. В целом мне было без разницы.
— Ну, по плану у нас был именно драконий ресторан, — пожал плечами шеф в ответ на мой удивленный взгляд, против обыкновения помогая мне выбраться из покачивающейся на волнах гондолы. — Мне нравится, как тут готовят, и вид, который открывается сверху.
Не могла не согласиться. Я тоже любила здешнюю кухню. Мясо на углях тут было превосходным. Мы поднялись на самую крышу банка. К счастью, не по лестнице, а в специальном вагончике, который курсировал каждую минуту вверх-вниз по этажам, и оказались в просторном помещении с высоким потолком. Вместо стен тут были панорамные окна, из которых открывался великолепный вид на город. Мы заняли столик у окна и приготовились сделать заказ. Мне было даже немного жаль, что гарем шейха не попал в это место. Обычно туристы оставались от него в полном восторге.
Когда я получила в руки меню, то поняла, что настал самый счастливый миг за всю минувшую неделю. Мне было наплевать, кто будет за все это платить. Даже если шеф окажется настолько мелочным, что вычтет обед из моего жалованья — наплевать, все равно я съем половину этого меню.
Ильмир наблюдал за мной со все возрастающим любопытством, как и принимающий заказ официант. Ну да, я не была трепетной ланью, жующей капустный лист. Я любила кушать и делала это с превеликим удовольствием. Особенно если знала, что в данный момент платить придется не мне.
— Н-да… — задумчиво протянул мужчина, когда официант отошел в сторону, а я с голодным азартом уставилась ему в спину. — Теперь я точно верю, что причина твоей голодовки однозначно не диета. — Тогда что же?
Я вздохнула и честно призналась:
— Туфли.
— Туфли?
— Ну да… а что?
— Я пытаюсь найти связь. Но, видимо, мне недоступна вся глубина женской логики, — несколько потерянно признался Ильмир.
Пояснять мне не хотелось, но я понимала, что вряд ли удастся отвертеться, поэтому выпалила:
— Ну, у нас такие зарплаты, что хватает либо на приличную еду, либо на приличные туфли. А в этот раз… — Я мечтательно вздохнула. — Туфли попались ну очень приличные. И на еду не осталось. Не то чтобы совсем… но то, что осталось, я уже проела. Впрочем, скоро премия? Сами обещали, — жадно поинтересовалась я.
Это замечание Ильмир проигнорировал. Переваривал полученную информацию и… делал компрометирующие выводы.
— А подскажите, туфли, случаем, не те, которые ты носила в руках половину банкета?
Мне даже отвечать ничего не пришлось. Ильмир все понял без слов.
— То есть ты купила себе пыточные колодки, в которых можешь только сидеть, и то недолго, зная, что денег до зарплаты не хватит? А занять?
— Не люблю занимать. Да и не у кого. У Кевина тоже закончились.
— То есть просто не есть — это выход? А если ресурсы твоего организма закончатся быстрее, чем придут денежные поступления?
— Да нет! Уже пробовала. Если бы мы не попали в камеру, все закончилось бы хорошо. Я дотерпела бы до обеда.
— И часто ты так живешь? — строго поинтересовался начальник, а я поняла, что как-то не горю желанием сказать ему, что всегда. Впрочем, похоже, он догадался по моим глазам.
— Добро пожаловать в реальный мир, — мне вдруг стало весело. — Вообще-то все, кто работает по контракту, чаще всего живут от зарплаты до зарплаты. И если возникает непредвиденная трата… гречка и сладкий чай — наши лучшие друзья.