— А как живут те, кто помолвлен по контракту?
— А я не знаю, у меня воспитательный срок не вышел.
— Может, испытательный?
— Может быть.
Тут принесли еду, и я чуть снова не упала в обморок от запахов и вида съестного.
— По-моему, ваша мама подобрела. И теперь нам надо придумывать план, как убедить ее, что я не гожусь в невестки.
Ильмир рассмеялся и пригубил вино. Вот у него это получалось эффектно: небрежно, естественно и как-то… аристократически, короче. Такие с молоком матери впитывают манеры. Нет, я, конечно, не ела руками и не вытирала лицо скатертью, но все же периодами, когда коварный ростбиф с негромким шлепком падал с вилки, хотелось одновременно краснеть и ругаться.
— Не обольщайся. Во-первых, она всегда играет роль заботливой мамочки на глазах у официальных лиц. Во-вторых, за внуков она готова потерпеть неугодную родственницу, так уж и быть. Не знаю, что лучше — быть врагом моей матери или любимым инкубатором.
— Почему ее так переклинило на внуке и обязательно мальчике?
Тут Ильмир усмехнулся.
— О, это давняя история противостояния мамы с тетей. Они близняшки, а близняшки в такой семье, как наша, — это постоянное, на грани возможностей, соперничество. Мама лучше училась, а тетя стала певицей. Тетя раньше вышла замуж, а мама раньше развелась. Тетя встречается с офицером в отставке, а у мамы молодой любовник. Ну и, конечно, дети.
— А что с детьми?
Шеф отвлекся на салат, видимо, тоже был голоден. Забавно было наблюдать, как он с удовольствием выковыривает ломтики твердого сыра из тарелки и съедает их первыми. Ничто человеческое Ильмиру не чуждо.
— У нас был дедушка, большой оригинал и серьезный маг. Занимался артефактами и скопил приличную коллекцию. Она, кстати, здесь и хранится, у драконов. Завещание составил хитро. Основная часть денег, конечно, по закону рода перешла к нам, а вот с коллекцией… в общем, каждый мальчик в роду получает артефакт из коллекции деда. По отдельности это просто сильные магические вещи. Вместе — очень мощная энергия, заключенная в знаковых вещах. Способ единения семьи у него такой. Мол, хотите — продавайте, хотите — как память берегите, а хотите — объедините и правьте миром.
Что-то мне подсказывало, что править миром у Сантери не вышло. Иначе я бы тут не сидела и не ела обалденный стейк из мраморной говядины. Мясо таяло во рту, а клюквенный соус на вкус был божественен. Этот обед определенно стоил голодного обморока.
— Артефакты наследуют только мальчики. Поэтому между мамой и тетей идет негласное соревнование: кто больше артефактов соберет.
— И кто выигрывает?
— Пока мама. У тети две дочки, а у них — девочки-близняшки у каждой.
Я фыркнула в тарелку со стейком. Да, теперь понятно, почему моя фиктивная свекровь была готова умолять богов о внуке. Странные они, эти аристократы.
Повисла затянувшаяся пауза.
— Бедная ваша будущая жена, — из вежливости посочувствовала я.
— Да ладно. — Шеф усмехнулся. — В браке со мной нет ничего страшного.
Тут уж я позволила себе скептически хмыкнуть, тем более пустую тарелку из-под стейка у меня забрали, а взамен принесли десерт. О, это знаменитое мороженое в карамели от лучшего драконьего повара! Еще горячий, мягкий и полый шарик из карамели, внутри которого прохладное подтаявшее мороженое.
— Что ты усмехаешься? Брак имеет свои неоспоримые плюсы, — сказал шеф.
— Например?
— Бесплатный секс.
Закатила глаза: кто о чем, а вшивый о бане.
— А обычно вы за него платите?
— А думаешь, нет? Пусть не явно, но… рестораны, загородные клубы, подарки.
— Фу, — поморщилась я. — Думала, вам, мужчинам, приятно ухаживать за девушками. Добиваться расположения. Что, неужели все, приглашая кого-то на прогулку, в уме подсчитывают, когда превысят депозит?
Ильмир Сантери как-то странно улыбался, отчего мне становилось неловко и жутковато. Он словно изучал меня, делал какие-то одному ему известные выводы и… не знаю, издевался? Нет, не то слово. Развлекался? Пожалуй, этот разговор его забавлял. Наверняка завидный холостяк Рижбурга находил мои вопросы наивными.
— Не всегда, но чаще всего. Брак — это партнерство, в котором каждый получает больше, чем мог бы получить в одиночестве. Главное — совпасть интересами.
— То есть в любовь вы не верите.
— Я верю в то, что могу увидеть.
— Ну а шейх? Ему зачем этот гарем?
— Чтобы показать свой достаток. Это в его культуре. Чем больше жен и чем богаче они живут — тем больше его вес в обществе. Так у них сложилось исторически.
— Но ведь даже если вы женитесь, все равно придется обеспечивать семью. Что так тратиться, что так.
— В моей семье женятся тогда, когда выгоды брака превышают затраты.
— Ваш мир сложный. — Я отставила недоеденное мороженое, поняв, что больше не могу проглотить ни кусочка.
Счастье — есть. Есть, запивать вином и закусывать теплым хлебушком.
— Зато, в отличие от вашего, нам не нужно голодать ради туфель.
Ничего не попишешь, тут он был чертовски прав.
— Что у нас дальше? — спросила я, пока Ильмир расплачивался за обед.
— До четырех — свободное время. Ракель поведет гарем тратить деньги, заболтает зубы, что в их же интересах не рассказывать шейху об инциденте в банке, а потом они все идут в театр.
Предвосхищая мой вопрос, шеф добавил:
— И мы вместе с ними. Потом ночная экскурсия. Что там на ней?
— Ну-у-у… — Я напрягла память. — Там есть поездка на колесе обозрения, потом все дружно садятся в гондолы и катаются по ночным каналам Рижбурга. Довольно красиво, кстати.
— Значит, до четырех часов позаботься о двух вещах. Первая: найди наряд для театра. И нет, твои не подойдут, используй карту «ВелТура» и купи себе что-то приличное. Вторая: организуй на ночной экскурсии чай и угощение. Вечером обещают похолодание. Встретимся без десяти шесть у театра, в шесть спектакль. Все понятно?
— Понятно. А обвинение? Нас вызовут на допрос?
— С этим я разберусь сам. Пока есть время, заскочу к директору банка, мы с ним старые приятели.
— А с кем в Рижбурге вы не приятели?
— С тобой, Леруа, ты почему-то воспринимаешь меня как врага.
— Я воспринимаю вас как шефа. Который, — я сделала вид, будто заботливо стряхиваю с его плеча пылинку, — поднимет мне зарплату.
— Иди за платьем. И купи его в приличном салоне. Из тех, что в центре.
Легко ему было говорить… купи платье, купи чаю и плюшек для гарема. Постарайся никуда не вляпаться и, конечно, успеть к шести. Оставалось только надеяться, что ничего с гаремом больше не случится. Ведь с ним будет шейх… и должен же он обладать властью над собственными женами.
Потому что иначе я в этом мире вообще ничего не понимаю.
Глава 5Как проснуться в чужой постели
Ничто не выматывает сильнее похода по магазинам. Я обегала пять (пять!) салонов готового платья, и лишь в последнем нашла идеальный вариант. В меру строгое, но очень качественное темно-зеленое платье с рукавами в три четверти. На груди красовалась изящная брошка, а модные серьги-кольца состояли из небольших жемчужин. В салоне на соседней улице мне собрали волосы в высокую и нарочито небрежную прическу, а потом…
Потом я поняла, что сомнения в моем интеллекте у Сантери появились совершенно обоснованно. Ибо в вечернем платье, на сумасшедших каблуках я полетела в кондитерскую. Закупать чай, плюшки и прочие радости для вечерней прогулки. Лучший булочник Рижбурга, господин Адонтис, выдал мне пять огромных бумажных сумок, которые я с трудом затащила в гондолу. Пришлось сделать огромный крюк, чтобы передать всю эту радость Кевину. Он должен был организовать всю техническую часть ночной прогулки.
При виде меня инкуб присвистнул.
— Ничего себе, как меняет людей статус невесты миллионера.
— Очень смешно, — скривилась я. — Грузи булки быстрее, миллионер из меня душу вытрясет, если я снова опоздаю!
— Слушай, Хелми, я, конечно, тебя уважаю как коллегу и друга, но, может, после всех мероприятий поедем ко мне?
— Ага, и прихватим остатки булок, потому что жрать у тебя нечего, а до зарплаты еще о-го-го, — вяло огрызнулась я.
Кевин, в общем-то, и не надеялся на успех. Так, решил на всякий случай попробовать. Видимо, платье, соответствующее невесте Ильмира Сантери, вызывало какие-то непреодолимые романтические чувства. Особенно в инкубах. Особенно с голодухи.
Я то и дело поглядывала на часы. Гондола неслась со скоростью, от которой захватывало дух. Мы не опаздывали, но подъезжали впритык. Вернее, я на это надеялась, потому что…
— О нет! — простонала я, увидев впереди огромный затор из лодок. — Нет! Нет! Нет! Мы можем свернуть?!
Но за нами уже плыла толпа. Мы оказались ровно посредине канала в огромной вечерней пробке. Народ после рабочего дня плыл домой как раз в это время. И, естественно, в самом центре было не протолкнуться.
Минутная стрелка беспощадно отсчитывала последние мгновения моей короткой и бесславно закончившейся жизни.
— Ладно! — сквозь зубы прошипела я. — Держите вашу плату!
Приподняла подол, чтобы, не приведите боги, ни за что не зацепиться, и попрыгала по лодкам, как лягушка по кувшинкам. С одной на вторую, со второй на третью, слушая возмущения пассажиров и гондольеров. Прыгала до тех пор, пока не достигла берега. А там понеслась, насколько позволяли туфли.
Я вылетела из переулка, ведущего к театру, в последнюю минуту. Опоздала буквально на десять секунд! Остановилась возле шефа и попыталась отдышаться. Меня даже не насторожило, что нигде не было видно разноцветной толпы дарийских жен. Уже внутри?
— Пробка… — задыхаясь, проговорила я. — Но успела! Успела ведь?
— Успела, — усмехнулся Ильмир. — Спектакль начнется через полчаса.
— Что-о-о?! — Лицо у меня вытянулось.
— Я специально сказал тебе время на полчаса раньше. Чтобы не опоздала.
Я смотрела на наглую рожу этого нахала, и мне хотелось придушить его! Просто взять и придушить! Я неслась, переживала, чуть каблуки не переломала, а он… он издевался, да еще и цветок протягивал.