Из ванной я выхожу, находясь под впечатлением от увиденного в зеркале. Погруженная в свои переживания и мысли, на автомате плетусь к столу и занимаю место, где сидела вчера за ужином.
– Привет! – внезапно раздается над головой жизнерадостный голос Карима. От неожиданности я даже дергаюсь.
– Привет, – выдавливаю из себя, когда вновь обретаю голос.
– Плохо работаешь, Давид! – журит друга парень, присаживаясь рядом со мной. – Ты посмотри, какой у тебя объект нервный.
– Нормальный у меня объект, – возражает Давид, раскладывая по тарелкам омлет и ставя их на стол. – Мы готовимся к переходу в Ямель и моему временному отсутствию.
– Так это правда? – восклицает Карим, и в его голосе отчетливо слышится удивление.
– Что именно, Карим? – спрашивает Давид.
– Карид, – уточняет парень, чем заслуживает пристальный, но абсолютно лишенный эмоций взгляд друга.
– Хорошо, Карид, – Давид выделяет имя друга интонацией. – Так в чем же ты убедился?
Вместо ответа Карим-Карид поворачивается ко мне.
– Меня зовут Карид Саар, – сообщает мне парень. – Приятно познакомиться.
– Угу, – невразумительно мычу я и перевожу взгляд с одного парня на другого.
– Карид! – пытается напомнить Давид о своем присутствии.
– Не нервничай! Я узнал, что ты собираешься оставить свою подопечную под присмотром Сорада.
– Собираюсь. Он вполне справится с этой задачей. – Давид достает столовые приборы и садится на стул напротив меня. – И еще хочу напомнить, что в данное время я не могу нервничать или активно проявлять какие-либо другие чувства по известной тебе причине.
Вот так новость! Во всяком случае, теперь ясно, что он не всегда такой… сдержанный, а это лишь временное явление.
– Ты уверен в правильности своего решения? – со смешком интересуется Карид.
Давид держит паузу, демонстративно дожевывая порцию еды, которую успел отправить в рот. Карид в ответ не менее демонстративно откладывает в сторону вилку и сцепляет кисти в замок под подбородком, облокотившись о стол. Детский сад какой-то, честное слово!
– Я доверяю Сораду и уверен в его способностях, поэтому у меня нет сомнений в правильности принятого решения.
– А о Веле ты подумал?
– Именно о ней я и думал.
– Но ты должен согласиться, что наш общий знакомый из совета весьма… своеобразный товарищ. Не каждый выдержит общение с ним даже в течение нескольких минут, а ты планируешь отсутствовать в Ямеле две недели.
– Почему с этим Сорадом трудно общаться? – вклиниваюсь я в разговор, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Потому что он псих, – заявляет Карид.
Одновременно с этим ответом я получаю вариант Давида:
– Просто он очень много знает.
– Что никоим образом не противоречит моей оценке, – продолжает гнуть свою линию Карид.
Приехали! Можно мне моего фирменного лекарства, пожалуйста? И так, чтобы на две недели хватило, потому как нет у меня желания общаться с тем, кого не совсем нормальный человек считает психом… Или не человек…
– Вела, Сорад умеет очень хорошо чувствовать собеседника, а в разговоре зачастую мы говорим совсем не то, что думаем, его это раздражает. Темы предстоящего общения будут в основном серьезными, а в подобных вопросах вы довольно прямолинейны, кроме того, обладаете удивительной способностью избегать неприятных формулировок, не меняя сути. Я думаю, что вы с ним поладите.
Какой пространный ответ. Я вяло гоняю стручок фасоли по тарелке. Очень вкусный омлет, кстати, получился. Эх, такой завтрак мне испортили!
– Но он все равно псих, так? – напрямую спрашиваю я.
– Каждый гений больше чем на девяносто процентов сами знаете кто.
Значит, псих. Ладненько.
– Вы обещаете, что мы с ним найдем общий язык?
– Обещаю. Я рассказывал ему о вас, он заинтересовался, а такое редко с ним бывает.
– Но какое отношение его интерес имеет к его поведению. Я лично связи не наблюдаю.
– Мне думается, он приложит некоторые усилия при общении с вами, чтобы иметь время лучше вас узнать.
Я киваю.
– Отлично. А теперь, давайте просто позавтракаем, – вношу предложение.
Давид послушно возвращается к еде на своей тарелке, а Карид никак не может перейти в беззвучный режим:
– То есть ты просто говоришь ей, что все будет хорошо, а она верит? Друг, ты уверен, что не превысил допустимый уровень воздействия на объект.
Прежде чем Давид успевает ответить, я вношу уточнение в свое пожелание специально для туго соображающих:
– Карид, давай просто поедим в тишине.
Парень было открывает рот, но в итоге лишь качает головой и принимается за омлет. Вот и чудно, сразу бы так!
После завтрака, включавшего в себя помимо омлета чай и горячие бутерброды с сыром, из-за которых я, собственно, проснулась, каждый из нас занялся своим делом. Карид куда-то умчался через зеркало, напоследок пообещав вернуться до восьми. Давид приступил к мытью посуды – интересно все же, почему к этому делу он меня ни вчера, ни сегодня не подпустил? Ну а я осталась сидеть за пустым столом, наблюдая за Давидом и размышляя над услышанным во время беседы за завтраком.
На третьей тарелке Давид не выдерживает:
– Если у вас появились вопросы, задавайте, я постараюсь на них ответить.
– Я так громко думаю? – пытаюсь выяснить причину столь неожиданного предложения.
– Нет, просто мысли у вас тяжелые. Я это чувствую и мне не комфортно.
– Вы же сказали, что пока не будете лезть мне в голову!
– Я сказал, что не буду помогать вам справляться с эмоциями. Вы, наверное, меня не совсем правильно поняли, или я неверно выразился.
Ладно, это мелочи – кто кого неправильно понял. Лучше тратить время с умом.
– Как вас по-настоящему зовут?
– Мне с именем повезло. Не пришлось менять. Некоторые переставляют или изменяют несколько букв, но чаще всего приходится учиться откликаться на совершенно новое имя.
– А фамилия? – Странно, про имя он сказал, а про фамилию – нет.
– Розман – это не фамилия, это имя моего отца. В нашем мире нет фамилий в том смысле, что вы вкладываете в это слово.
– Выходит, Саар – имя отца Карида?
– Верно.
Я на некоторое время задумываюсь, что бы еще интересненькое разузнать. Размышления мои длятся ровно столько, сколько у парня уходит на мытье столовых приборов. Тщательное и скрупулезное. Наконец-то меня осеняет:
– А как вы себя называете? – Вижу удивленно приподнятые брови парня и пускаюсь в уточнения. – Вы говорили про эльфов, демонов, безымянных. На Земле живут люди. А вы кто?
Выходит несколько сбивчиво, должна признать, но парень кивает в знак того, что понял, о чем я веду речь.
– Самоназвание моего народа, моей расы – мельвы.
– Мельвы… – пробую незнакомое слово, как конфетку на вкус. – Красиво звучит. Ямель, мельвы…
– Красиво. – Давид улыбается. – Дословно это означает «дети ямеля». Ямель – это цветок. У нас он растет повсюду. К примеру, на деревьях как земные орхидеи и даже на дне океанов.
– Красивый цветок?
– Да. Некоторые виды особенно хороши, и их используют для очень важных в жизни каждого мельва ритуалах.
Его взгляд на несколько секунд фокусируется на неопределенной точке пространства, и становится понятно, что в этот момент парень как раз вспоминает эти особенные цветы.
– Самое удивительное заключается в том, что как бы ямель ни выглядел и где бы ни рос, запах у всех видов абсолютно одинаковый. Его ни с чем нельзя спутать, а почувствовав хоть раз, невозможно забыть. Он навсегда остается с тобой.
Я слушаю, затаив дыхание. Впервые, Давид говорит о чем-то с таким чувством. Пусть сейчас он лишен возможности проявлять эмоции в полной мере, и без того мне понятна степень глубочайшего поклонения и любви, которую он питает к этому растению. Любовь к цветку, слепая и нелогичная, – вот уж чего я не ожидала от такой рассудительной личности как Давид. Интересно, если расспросить Карида про ямель, он тоже будет так восторженно о нем говорить. Впрочем, Карид не лучший вариант для эксперимента. Вряд ли сегодня у него найдется время на пустую болтовню со мной, и кто знает, когда мы увидимся в следующий раз. Попробую раскрутить на разговор о местной растительности Сорада. Раз нам предстоит общаться две недели, наверняка получится выкроить минутку для беседы на отвлеченную тему.
– Восьми еще нет, а я уже вернулся! – жизнерадостно вопит Карид, выбравшись из зеркала. Интересно, у него хоть изредка бывает плохое настроение?
Будь я сейчас на месте Давида, вытирающего посуду, в этом доме на одну тарелку стало бы меньше, но благодаря удачливости парня (или предусмотрительности, что более вероятно), комплект тарелок так и остался комплектом.
– Вела, радуйся, я нашел твой труп!
– Че-чего? – переспрашиваю, заикаясь.
– Ну, то есть труп для тебя.
– На кой черт мне нужен труп? – Я с трудом, но удерживаюсь от визга, однако голос уже стал гораздо выше обычного.
Давид со звоном ставит тарелку на рабочую столешницу. Этот звук нарушает течение моих мыслей в сторону истерики и не дает мне броситься в ее объятья.
– Карид хочет сказать, что нашел подходящее тело, которое превратил в ваше, чтобы использовать его для инсценировки вашей же трагической кончины.
Про трагическую кончину мы вообще не договаривались! Не зря мне вчера в голову лезли ассоциации со сводками о пропавших без вести.
– Знаете, еще пара реплик в таком духе, и моя смерть будет не инсценированной, а самой, что ни на есть, настоящей. Даже причину ее могу назвать. Инфаркт.
– Карид просто не знал о том, что я не посвятил вас в детали плана по перемещению между нашими мирами. С другой стороны, после подобных выходок Сорад покажется вам вполне адекватным.
Я бросаю взгляд на Карида, а тот лишь ухмыляется и отрицательно качает головой, видимо, не соглашаясь с последними словами Давида.
В магазине со мной работает Катя. Она весела, бодра и энергична, помогает посетителям, которых довольно много для субботнего утра. Я же после того как Давид поделился со мной «деталями плана» (какое дипломатичное выражение!), пребываю в несколько подавленном настроении. Именно по э