Благодаря мне, спуск с горы и прогулка по улочкам занимает у нашей компании приблизительно час. Несмотря на мои героические усилия, во всех местах, которые могли бы оказаться для меня труднопроходимыми, я благополучно падала, хотя Сорад заранее предупреждал о них.
В итоге, на пороге дома в презентабельном виде стоит только Сорад, а два поросенка – я и Карид – прячутся за его широкой спиной.
На стук дверь открывает женщина. Увидев Сорада, она тепло ему улыбается и произносит какое-то слово. Что-то я не очень хорошо расслышала… Парень отвечает длинной фразой, из которой я не понимаю ни звука. Оглядываюсь на Карида. Тот кивает, то ли соглашаясь с Сорадом, то ли в знак приветствия. Женщина дарит улыбку и ему, затем обращает свое внимание на меня. Следуя примеру Карида, я тоже киваю и пытаюсь улыбнуться, но гримаса от осознания сложившейся ситуации выходит, наверное, еще та.
Между тем нас пропускают в дом, а Сорад продолжает заливаться соловьем… на абсолютно незнакомом языке. Наконец-то он берет небольшую паузу и поворачивается ко мне:
– Давид говорил, что ты мечтала стать лингвистом, вот у тебя и появилась такая возможность. – Это он издевается или пытается приободрить?
Женщина что-то спрашивает.
– Са, – отзывается Карид.
– Ты ужинать будешь? В смысле, голодная? – переводит мене Сорад.
– Нет, я бы… – Ну и что сказать? Что я бы не прочь отмотать время на четыре года назад и прикусить язычок в тот памятный февральский день? Боюсь, что в этом он мне не поможет, а больше ни о чем я сейчас думать не могу и не хочу. – Я бы поспала.
– Что, опять?! – удивляется Карид.
– Ты можешь меня усыпить? – интересуюсь у Сорада, игнорируя Карида.
– Могу конечно.
Сорад вновь переключается на впустившую нас даму (надо будет узнать, как ее зовут) и что-то спрашивает. Женщина внимательно слушает и, как мне кажется, утвердительно кивает, сопровождая это движение словом, только что произнесенным Каридом:
– Са.
Так, «са» это получается «да» по-местному.
Женщина что-то говорит Кариду, тот коротко с улыбкой ей отвечает и довольный, чуть ли не вприпрыжку, покидает комнату, исчезая из поля зрения через полуоткрытую дверь слева. Потом она заговаривает со мной, но обрывает себя на полуслове и, смутившись, смотрит на Сорада. Абракадабра, им произнесенная, возвращает ей душевное равновесие. Дама бодрым шагом направляется к лестнице. Сорад двигается за ней.
– Идем. Орри покажет комнату, подготовленную для тебя. – Здорово! Даже спрашивать ничего не пришлось.
Мы друг за дружкой поднимаемся по ступенькам на второй этаж и попадаем в длинный коридор, заканчивающийся окном во всю стену.
Моей оказывается вторая дверь по правой стороне. Орри открывает ее и терпеливо придерживает, дожидаясь, когда я войду в комнату. За мной следом заходит Сорад.
Я оборачиваюсь, чтобы поблагодарить женщину, но останавливаю себя, понимая, что меня все равно не поймут. Впрочем, мои телодвижения оказываются не такими уж бесполезными. Я замечаю обескураженный взгляд Орри, которым она провожает парня, шагающего по выделенным мне апартаментам. Когда же он садится на кровать, выражение ее лица однозначно свидетельствует об ужасе, охватившем женщину.
– Саи Сорад… – сдавленно произносит Орри.
Парень вскидывает голову. Заметив гримасу страха на ее лице, он начинает смеяться, потом укоризненно качает головой и что-то говорит. Я наблюдаю, как Орри заливается краской.
– Что? – спрашиваю я у Сорада.
– Ничего, – все еще посмеиваясь, отвечает парень.
Женщина что-то лепечет, явно извиняясь. Сорад лишь машет рукой. После этого жеста Орри оставляет нас одних, прикрыв дверь.
– Так чего она испугалась?
– Потом как-нибудь расскажу. Лучше иди сюда, посмотришь, как у нас светильники работают.
Я подхожу к нему. Теперь мне стало понятно, зачем он сел на кровать – так удобнее демонстрировать на примере настольной лампы до чего дошел прогресс в этих краях. Все-таки он очень высокий, выше Карида, да и Давида тоже. Если бы такая каланча надо мной нависла, мне точно было бы неловко. Так что я от всего сердца мысленно благодарю парня за проявленное понимание. А еще говорили, что он неадекватный!
– Это просто. Вот здесь рычажок. Влево до упора – свет погаснет. Вправо до упора – будет гореть очень ярко. Сейчас он в среднем положении. Для мельвов нормально. Тебе, наверное, темновато.
– Есть немного, – соглашаюсь с Сорадом, рассматривая, как он аккуратно поворачивает металлический хвостик, торчащий в основании светильника.
Не удержавшись, стучу ногтем по плафону: раздается знакомый звук.
– Это стекло. – Я понимаю, что внутри шар пуст. – А какой принцип работы?
Сорад убирает пальцы, жестом приглашая меня освоить нехитрую технику. Пока я экспериментирую со светильником, что на яркости, к слову, не очень сказывается, он пускается в объяснения:
– Все дело в особом сорте песка. Видимой и светящейся части придают нужную форму и цвет. Стандарт – это золотистый шар. Поскольку Давид у нас во многом очень консервативен, никаких других форм у него дома ты не найдешь. Но вот выберешься как-нибудь, хотя бы в одну из лавок на Торговой площади, там уже поймешь, какое разнообразие бывает. А о столице и говорить не приходиться! Так вот, в постаменте спрятан механизм на пружине, с помощью которого молоточек с определенной частотой ударяет о стекло, о ту часть, что спрятана внутри, и оно начинает светиться. Чем чаще удары, тем ярче свет. Соответственно, чем сильнее поворот рычажка, тем чаще удары. Если ты обладаешь острым слухом, будешь слышать тихий щелчок, но со временем привыкнешь и перестанешь обращать на него внимание.
Я киваю. На Земле я часто слышала, как гудели провода у некоторых бытовых приборов, и жить мне это не мешало. Так что к щелчкам я точно привыкну. Еще мне теперь ясно, почему мои манипуляции не привели к мгновенному результату.
– Гораздо проще, чем электричество, – произношу я и понимаю, что это довольно слабый комплимент: на самом деле идея гениальна – никаких проводов, розеток, ГЭС, АЭС и что там у нас пришлось изобретать. Все элементарно и красиво.
– Это уж точно! – Сорад улыбается. – Купаться будешь?
Я задумываюсь над вопросом. На самом деле не очень-то и хочется, и Сораду, наверное, ждать меня совсем не улыбается…
– Нет, не хочу.
– Как скажешь. Тогда забирайся в кровать, только раздеться не забудь.
Ой! Я лишь сейчас поминаю, что на мне все еще зимняя одежда. Надо же, а мне совсем не жарко! Я принимаюсь растеривать пуговицы на пальто.
– Это нервное.
– Что? – Я вскидываю голову на мельва.
– У тебя, наверное, и пальцы ледяные. Тебе холодно. Это от нервов.
– Ясненько.
Я стягиваю шапку и разматываю шарф.
– А класть куда?
– Первая дверь от входа ведет в гардероб. Вторая – в ванную.
Я открываю указанную дверь и захожу в небольшую комнатку. Полочки, ящички, вешалки… Я пристраиваю свои вещи.
– Там наверняка есть какая-нибудь одежда для сна. И тапочки… – Слышу шорох. – А нет, тапочки здесь, под кроватью.
Осмотревшись, я понимаю, что он прав. На одной из полок небольшая стопка ночных сорочек, рядом халаты. Один из ящиков чуть выдвинут. Заглянув внутрь, обнаруживаю там белье… Хм… А они здесь с фантазией! Или местные девушки моего возраста именно такое предпочитают? В том, что это все из шелка, сомневаться не приходится, а кружево похоже на ручную работу. Внутренне содрогаюсь, представляя, сколько в моем мире, может стоить подобный клочок ткани. Ладненько! Беру верхнюю сорочку из стопки, первые попавшиеся трусики, снимаю с ближайшей вешалки халат и выхожу из комнатки. Вместе со всеми этими вещами иду в ванную.
– Тапочки! – напоминает Сорад.
Возвращаюсь за ними и снова направляюсь в ванную.
Через открытую дверь в комнату попадает достаточно света, поэтому я без труда обнаруживаю стоящий почти у входа пуфик «с секретом», на который складываю вещи. Затем подхожу к светильнику возле раковины оттачивать на практике только что приобретенные навыки. С задачей я справляюсь успешно: комнату медленно, но верно заливает золотистым светом. Теперь я наконец-то могу закрыть дверь и приступить к разоблачению.
К кровати, где все также восседает Сорад, пробираюсь, как по заминированному полю, обходя грязные следы от обуви.
Парень с любопытством наблюдает за моим передвижением, но от язвительных комментариев воздерживается.
– У нас принято в домах носить сменную обувь. Завтра найдешь там туфли. – Он кивает на гардеробную. – Пока будешь спать, Орри приберется в комнате.
– Хорошо.
Вот я и добралась! Залезаю под одеяло, поворачиваюсь на бок, лицом к Сораду и встречаюсь с ним взглядом. Глаза у него серо-голубые, очень светлые…
День второй.
Просыпаюсь от того, что вокруг внезапно становится светло. Открываю глаза и некоторое время просто рассматриваю деревянный потолок, выкрашенный в белый цвет.
Слева что-то шуршит. Поворачиваюсь на звук и наблюдаю, как Орри поправляет портьеры. Покончив с этим занятием, она разворачивается ко мне. Заметив, что я проснулась, женщина улыбается и о чем-то вещает. Я разбираю только свое имя и имя Сорада. Еще мой мозг из общего потока непонятных звуков вычленяет слово «саи», которое Орри снова ставит перед именем Сорада. Наверное, это обозначает какое-нибудь обращение, принятое здесь, вроде нашего «господина».
– С добрым утром, – говорю я на своем родном русском и сбегаю в ванную.
Настроение паршивое, но это неудивительно: ночью снился вчерашний спуск с горы, только мерзкое море постоянно маячило перед глазами, куда бы я ни сворачивала.
Все время, что я отмокаю в ванной, внимательно изучаю обстановку, стараясь, чтобы взгляд не останавливался на окне, за которым тоже виднеется кусочек моря. Как я здесь буду жить?
Очень хочется залезть обратно в постель, а еще лучше – на мой любимый диванчик, и всласть поплакать. Мечты, мечты…