– Да, так звучит гораздо лучше.
28-ой день 3-ей Хэс.
Семь дней назад, в конце наших милых посиделок с Далией, я спросила у нее, где в городе можно купить тетрадь или блокнот какой-нибудь. Она мне подробно объяснила, как найти магазинчик, торгующий канцелярскими принадлежностями. Так подробно, что в голове даже сама собой нарисовалась схема прохода. Правда, возможности совершить топографический подвиг мне не представилось – в тот же вечер девушка постучалась в мою комнату и протянула тетрадь из личных запасов. Теперь каждый вечер я делаю записи: что со мной произошло, что я узнала нового. Сегодня пришла к поразительному выводу: моя жизнь превратилась в рутину.
За завтраком следует прогулка с Сорадом, где в мою голову загружают новую порцию слов. После обеда мы возвращаемся в горы и занимаемся теорией прорицания. Никогда бы не подумала, что в этом деле нужна теоретическая подготовка, но оказалось – нужна. Все уроки ведутся исключительно на местном языке. Если вначале, мне переводили незнакомые слова, то сейчас требуют их самостоятельно понимать, исходя из контекста. Теперь уже у меня интересуются их значением.
После ужина остается несколько часов перед сном, в течение которых я освобождена от общества Сорада. За это время я умудряюсь послушать несколько композиций на недавно приобретенных дисках, немного уложить в голове новые знания, поболтать с Далией на отвлеченные темы. Вместе с ней выполняю какой-нибудь комплекс упражнений, больше всего похожий на знакомую мне йогу. Разве что за дыханием и визуализацией мой ментор следит очень строго. Должна признать, эти занятия дают свои результаты. Сорад недавно заявил, что у меня появилось хотя бы общее представление о концентрации.
Ну, и на десерт, перед самым сном – ежевечерний ритуал омовения и обмазывания себя любимой всевозможными средствами, купленными Далией. А потом – дневник.
Если вдуматься, у меня теперь очень плотный график, и никакой возможности отклониться от него не имеется. Так что могу себя поздравить с обретением какой-никакой почвы под ногами. Цель, которую я поставила, начав делать записи, достигнута. Мне больше не кажется, что все вокруг чужое и непонятное. Мой теперешний мирок очень мал, но был ли он больше на Земле? Если да, то не намного.
Я даже удивлена степени своей способности к адаптации. Скорее всего, это Сорад что-то химичит-магичит с моими мозгами. Ну и пусть! Никому не станет лучше, если я буду, рыдая, биться в истерике. Утешение не его конек. На это у мужчины нет ни времени, ни желания.
Единственное, что меня тревожит – чувство ожидания, не поддающееся логике и здравому смыслу. Это ощущение порой очень мешает. Я все никак не могу понять, с чем оно связано. Чего мне не хватает? О сестре и папе я стараюсь не думать, от этих мыслей одно расстройство. Я уже смирилась с мыслью о том, что никогда их больше не увижу. По работе и университету не скучаю однозначно. Друзей у меня не было, подруг… Чем закончилась Катина история узнать хочется, но это не смертельно. Одним словом, странно.
О, чуть не забыла про еще один приятный момент! В родном мире я частенько страдала от кошмаров (какими бы пророческими они ни были, суть-то не меняется), а здесь сны меня радуют. Несмотря на интенсивные занятия с Сорадом, ни одно видение меня не посетило. Вместо полезных сновидений я почти каждую ночь вижу море, и от одного вида на него мне становится так хорошо – словами не передать! Наяву же я по-прежнему передергиваюсь только от шума волн и звуков прибоя. В общем, с моей бедной головой творится что-то неладное. Как обычно… Значит, все действительно в порядке.
После обеда буквально на несколько минут возвращаюсь в свою комнату переодеться перед прогулкой. Господин Сорад Расти не любит ждать. Выхожу из спальни, и сразу же до моего слуха долетают обрывки разговора на языке мельвов, но для меня это уже не такая большая проблема. Один голос принадлежит Сораду, второй тоже кажется знакомым.
С неровно бьющимся сердцем подхожу к лестнице. Моему взору предстают две макушки: светлая Сорада и каштановая Давида.
– Все успел сделать в столице? – спрашивает Сорад своего друга.
– Все, и даже чуть больше, чем запланировал. Не забывай, я там пробыл целых три дня.
Совершенно неожиданно для себя выдаю:
– Вы здесь уже три дня?!
Этот вопль на местном языке крайне удивляет Давида.
– Вела?
– Вы обещали, что вернетесь сразу, как сможете! – перехожу на родной, боясь запутаться в чужих словах.
В горле стоит комок, хуже того, чувствую, что я сейчас разревусь. Мне в голову не приходит ничего лучшего, чем развернуться и убежать обратно в спальню.
Краем уха слышу возглас Сорада:
– Давид, не надо!
– Отпусти.
Оказавшись в комнате, сажусь на кровать и пытаюсь взять себя в руки. Нужно признаться, что вела я себя безобразно. Он мне вообще ничего не должен. Вдох-выдох. Стараюсь прислушаться к себе… Чувство ожидания, в очередной раз терзавшее меня на протяжении утренних часов, прошло. Дождалась, ага.
От стука в дверь вздрагиваю. Молчу, уставившись на нее, как тот баран из поговорки.
– Вела, я могу войти?
Вопрос был задан на русском. Неужели опасается, что я в истерике и вообще не воспринимаю адекватно происходящее?
Я встаю и иду открывать.
– Конечно, вы можете войти. Это ваш дом.
Давид бочком протискивается мимо меня и устраивается на кушетке.
– Что за глупости вы говорите? Разумеется, вы можете меня оставить на пороге, комната-то ваша.
Я смотрю на него и борюсь с желанием броситься ему на шею с объятьями. Господи, да что за день такой идиотский!
Наверное, парень это чувствует, потому что встает и подходит ко мне. Приходится делать шаг назад.
– Не надо, – прошу я и для убедительности даже головой качаю. Правда, взгляд отвести не могу.
Давид отворачивается первым и устало трет глаза рукой. Потом возвращается на место.
– Я не понимаю. Сорад предупреждал меня, что вам будет неприятно, когда вы узнаете о моей поездке в столицу. Я от него отмахнулся. Мы же с вами чаще общались. Я же лучше вас должен знать…
– Не берите в голову. Прошу прощение за свое поведение – вела себя как сумасшедшая. Я понимаю, что вы мне ничем не обязаны, и вообще уже очень много для меня сделали.
– Я решил, что несколько дней особой роли не сыграют. В любом случае мне пришлось бы возвращаться в столицу по делам. Я не очень люблю частые переезды.
После этого признания он замолкает. Думаю, что можно ответить откровенностью на откровенность:
– Я вас ждала. Самой удивительно.
Парень немного рассеянно кивает, рассматривая пейзаж за окном.
– Это я почувствовал.
– А вы не могли бы… как бы это сказать… поменьше меня чувствовать? – прошу я с запинкой.
Давид демонстрирует крайнюю степень удивления.
– Мне так удобнее с вами общаться.
– А мне от этого неловко. Сорад же справляется с этой задачей. Или он тоже мухлюет, как и вы?
Парень пожимает плечами.
– Ладно, если вы так хотите, я постараюсь.
– Буду вам очень признательна.
Давид вновь замолкает. Теперь его внимание сосредоточилось на ровных стопочках с моими записями – черная лакированная столешница выглядит причудливой рамой для бумаг, ярко белеющих в полуденных лучах солнца, проникающих через окно.
Уходить парень явно не торопится, но что ему еще может быть нужно – загадка. Я решаюсь его немного подтолкнуть к более активным действиям, так как время мое ограничено. Не думаю, что из-за приезда друга Сорад отменит вечернее занятие.
– У вас ко мне есть еще какой-нибудь разговор? Меня внизу с нетерпением ждет Сорад.
– На самом деле, есть еще несколько новостей. Не знаю, как вам их преподнести.
– Они хорошие? – Я перебираюсь от двери на кровать, парень внимательно следит за моими перемещениями.
– Скорее да, чем нет.
– Ну, тогда вперед! – Ловлю на себе очень внимательный взгляд. – Обещаю дослушать до конца и подумать головой, а не поддаваться первой же реакции.
Давид вздыхает, видимо, решив, что большего от меня все равно не дождешься.
– Во-первых, у вас есть теперь документы на имя Велы Игори.
– И что в них написано?
– Имя, год рождения и место рождения.
– Земля? – уточняю я.
– Да. Вам скрывать нечего. Но в ближайшее время, если станут расспрашивать, откуда вы, отвечайте, что из окрестностей Восточного Фьорда. В принципе, это правда.
– «Ближайшее время» – это пока вы не скажете, что можно?
Дождавшись утвердительного кивка, продолжаю допытываться:
– А есть способы проверить эту информацию?
– По документам – нет. Только если ехать на место и обходить с вопросами все ближайшие деревушки, но такая тактика вызовет подозрения, и кто-нибудь обратится в соответствующую инстанцию.
– Понятно. Какова новость под номером два?
– Новость вторая – я официально отказался быть вашим опекуном, потому что в этом случае, вам пришлось бы уехать в столицу на обучение. Сорад этим вопросом занялся еще во время моего отсутствия, мой визит был чистой формальностью, но все же.
– Теперь мной будет заниматься только Сорад, а вы самоустранитесь? У вас же были другие планы на этот счет, если я помню.
– Мои планы не изменились. Я так же буду вам помогать, параллельно с моим другом и в его отсутствие. По нашим правилам тот, кто находится под опекой, не может жить со своим опекуном.
– Ерунда какая-то! – озадаченно восклицаю я.
Я замечаю, что взгляд Давида становится каким-то сосредоточенным, будто он о чем-то напряженно размышляет.
– Прошу прощения, я не то слово употребил. Не «опекун», а «наставник».
– А, тогда более понятно… Но ведь фактически мы с Сорадом все равно будем жить под одной крышей.
– Фактически да, но формально… Кто будет это проверять?
– Для галочки, что ли? Не думала, что вам такой пофи… то есть такое халатное отношение к правилам присуще.