нчаемое перетекание одних образов в другие напоминает мне гравюры Эшера с его знаменитыми метаморфозами.
Чувствую, меня кто-то теребит за плечо. Оборачиваюсь. Оказывается, это Давид.
– С вами все в порядке? – обеспокоенно спрашивает он.
– Я… Да! – Я смеюсь и потираю глаза. – Все в норме. Может быть, пойдем дальше? Я тут столько впечатлений схватила, что у меня даже голова немного…
Я не заканчиваю фразу, просто не могу подобрать подходящее слово для описания своего состояния.
Давид, не спрашивая моего разрешения, подхватывает меня под руку и жестом привлекает внимание Сорада. Тот немедленно оказывается рядом.
– Эй! Вы что? Со мной все в порядке, – убеждаю я своего охранника и наставника.
– Конечно в порядке, – соглашается со мной Сорад. – Разве мы с тобой спорим?
Я, изумленная их поведением, качаю головой, и мы медленно пробираемся через толпу зрителей дальше к набережной.
Возле площадки для соревнований замечаю Далию и Ларри. Я настолько увлеклась зрелищем, что даже не обратила внимания, когда они покинули площадь.
– Ну и как? – спрашивает Сорад, очевидно, у Ларри.
– Было интересно, только вот сейчас никак не могут найти желающих, – отвечает мужчина, но смотрит при этом опять почему-то на Давида. – Давид, ты не хочешь продемонстрировать свои умения?
– Нет. Одежда и так запахом от кострищ пропиталась, добавлять еще и аромат пота совсем не хочется.
Ларри усмехается и сбрасывает легкий пиджак с плеч. За ним тут же тянется Далия.
– А я, пожалуй, разомнусь, – с этими словами он пересекает ограждение.
На сей раз желающие находятся. Сначала один, потом второй, за ним третий.
Со стороны эти состязания выглядят довольно забавно. Смысл я ухватываю сразу: нужно опрокинуть противника на землю, но при этом никто из противоборствующих сторон не дерется и вообще никак не двигается. Мужчины, широко расставив ноги, сцепляются руками, причем, всегда одинаково, а спустя какое-то время Ларри укладывает своих соперников на землю. Очень похоже на армрестлинг, только вместо руки в твоем распоряжении тушка противника целиком.
Три победы подряд остужают пыл наблюдателей и гасят желание некоторых побыть в роли участников. Ларри довольно скалится и снова смотрит на Давида. Парень тяжело вздыхает и принимается расстегивать пуговицы на своем пиджаке. Закончив разоблачение, он передает его Сораду и шагает на площадку. Впрочем, Сорад, сперва не возражавший против роли вешалки, внезапно замечает кого-то в толпе и, сунув мне в руки чужую вещь, убегает со словами:
– Подержи, я сейчас.
Покачав головой, я поворачиваюсь к арене, где Ларри уже схватился с Давидом. Если быть честной, то не думаю, что у последнего есть какие-то шан… Ларри летит на землю, но сантиметрах в двадцати от нее замирает, удерживаемый руками Давида. Парень внимательно смотрит в глаза другу:
– Прояви благодарность: я пожалел твою любимую рубашку.
После этих слов Давид медленно, но легко, словно ему это ничего не стоит, поднимает Ларри, однако почти сразу разжимает пальцы. Мужчина, смеясь, падает на землю.
– Не проявил. – Давид в притворном разочаровании качает головой.
Толпа вокруг заходится смехом и аплодисментами, а друзья покидают площадку, направляясь к нам с Далией.
Девушка вручает одежду законному хозяину, я пытаюсь последовать ее примеру, но парень не спешит забирать пиджак.
– Вы еще не замерзли?
– Нет, не замерзла.
– Ладно. – Он все же принимает протянутую вещь, но не надевает, а перебрасывает ее через руку.
– Честно говоря, я предполагала, что исход поединка будет иным, – произношу я, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Если бы тут дело было лишь в весовой категории, то, возможно ваши предположения оправдались бы, – туманно отвечает на мое замечание Ларри, набрасывая пиджак, чтобы спрятать пятна пыли на одежде.
– Я ничего не пропустил? – Сорад появляется из толпы внезапно как черт из табакерки.
– Нет, – заверяет его Далия. – Все прошло как всегда.
– Тогда ладно, а то было бы обидно! Идемте теперь к скалам. Там танцы и выпивка.
– Алкоголь? – удивляюсь я.
– Нет. Это напиток на меду с травами и специями. Теплый. Что-то вроде вашего родного сбитня, – поясняет Давид.
– Понятно. – Делаю вид, что «родной сбитень» – напиток для меня известный, и вообще я поняла, о чем идет речь.
Народу, по моим наблюдениям, еще прибыло. Во всяком случае, путь до дома занимает чуть ли не в двое больше времени, чем дорога до набережной, это если учесть, что на огненное шоу мы в этот раз любоваться не стали. Примерно столько же времени мы тратим, поднимаясь выше.
Для народных гуляний выделили огромную поляну возле самой кромки леска под скалой. Присмотревшись к танцующим парам, я понимаю – в этих танцах мне не помог бы даже такой прекрасный партнер как Антон.
Ларри, выяснив, что его дама в первую очередь желает танцевать, а распитие напитков – дело второе, радостно уводит ее на импровизированную площадку, где они с Далией быстро теряются из вида в гуще других пар. Сорад исчез еще на подходе к скалам, а Давид оставляет меня на лавочке в компании нескольких девушек, пообещав вернуться через минуту с напитками.
Минута немного затягивается. Всех девушек уже пригласили на танцы, но судя по тому, как старательно меня обходили молодые мельвы, на мою персону никто покушаться не планирует. Вот и ладненько!
Давид наконец возвращается ко мне. Даже с напитками.
– Извините, очередь уж очень длинной оказалась. – Он протягивает мне теплый стакан с чем-то пряно пахнущим и усаживается рядом.
В молчании мы потихоньку потягиваем напиток. Минут через пять я чувствую, что мне стало о-о-очень хорошо. Да, с таким компотом и вино не нужно!
– Хотите потанцевать? – спрашивает Давид, когда я дошла уже до такого состояния, когда вот-вот готова буду положить голову ему на плечо, ибо шея ее уже не держит.
Я хихикаю.
– Нет, я не хочу танцевать.
– А придется, – сообщает мне Давид. Сделав еще пару глотков, он сползает чуть ниже на сиденье, устраивая мою голову на своем плече.
– Что, прямо сейчас?
– Нет, осенью на балу.
Я молчу.
– Нужно будет нанять для вас учителя, – продолжает делиться своими планами парень. – Вам пиджак еще не нужен?
Я отрицательно мотаю головой. Мне он уже не нужен. Если так дело пойдет и дальше, то кое-кому придется тащить меня до дома на себе. От этой мысли становиться немного не по себе. Я сажусь ровно и собираю силу воли в кулак, а мысли в кучку. Нужно срочно занять мозг какой-нибудь серьезной темой. Подходящий вариант сознание подбрасывает почти мгновенно.
– Может быть, все же объясните, почему раньше вы избавлялись от носителей дара. Сейчас ведь, наверное, можно?
– Наверное, можно, – соглашается Давид и тоже занимает вертикальное положение. Никаких драматических пауз он не делает, сразу переходит к рассказу: – В людях изначально заложен большой потенциал. Даже больший, чем в жителях других миров. Вы можете использовать любой вид магии. Возможно, среди вас даже есть уникумы, способные и к фокусам безымянных. Вам просто не повезло с условиями развития, так сказать. Все, что вам дано, оказалось не нужным. Еще на заре вашей цивилизации эльфы и мельвы попытались совершить благое, как нам тогда казалось, дело. Мы захотели подарить вашей расе магию. Результаты превзошли все наши самые смелые ожидания. А потом они превратились в кошмар для целых двух миров.
Давид замолкает ненадолго и осушает свой бокал до дна.
– Вы не способны помогать друг другу. Как только кто-то получает чуть больше власти и силы, он начинает считать себя лучше, унижает слабого, идет войной на беззащитного.
Хотелось бы поспорить с такой оценкой причин, побуждавших видных исторических личностей затевать войны, но особого смысла я в этом не нахожу. Достаточно самого факта – войн было очень много.
– До расцвета магии на Земле мы никогда не сталкивались с демонами. Проклятые, как и безымянные, держались обособленно, но на всплеск магии в вашем мире, они бросились как акулы на кровь. И не только на Землю они тогда пытались прорваться. Вашим магам оказались безразличны судьбы обычных людей. Сила давала им ощущение вседозволенности и неуязвимости. Мы пытались до них достучаться, пытались заставить помочь собственному народу, помочь нам. Они остались глухи к нашим просьбам. Решение, которое приняли предки, получив отказ на свои увещевания, далось тяжело, но они рассудили, что раз ими была принесена магия, они ее и уберут из вашего мира.
Тут он делает паузу, видимо, представляя тысячи, если не больше, безумцев, в которых пришлось превратить людей.
– До последнего времени мы верили в теорию меньшего зла. С годами носителей рождалось все меньше. Расцвет религии и средневековая охота на ведьм фактически лишили нас работы. Однако с недавних пор на Земле вновь выросло количество потенциальных магов всех видов и мастей. После той грандиозной чистки, что была проведена совместными усилиями с эльфами, этот дивный народ спихнул на мельвов работу по устранению носителей. Они занялись своими внутренними делами. Сейчас их очень трудно заставить взяться за этот вопрос снова. Долгое время мы шли по привычному пути. Пока не узнали про «Инферно». Вы же понимаете, что это не единственный на Земле клуб.
– То есть сейчас вы хотите попробовать перевербовать членов этих клубов и заняться их воспитанием в плане магии? – не удерживаюсь от вопроса.
– Я не знаю… – Парень качает головой, признавая свою полную растерянность. – Я уже не знаю, чего добиваются в совете. Я читал наши хроники, у меня сложилось впечатление, что уже не важно, каковы будут наши действия, уже не важно, как ответят демоны… Какое-то время спустя магов на Земле станет слишком много, и проклятые хлынут туда таким потоком, который мы не сможем остановить.
От перспективы, описанной Давидом, мне должно стать не по себе, но я не чувствую ничего. Даже страха нет.