– А что говорят ваши провидцы?
– Прорицатели говорят много хорошего. – Он иронично улыбается. – Например, что дети в этом году родятся здоровыми, а урожай будет удачным, что эльфийский посол в восхищении от проведения осеннего бала одарит организаторов комплиментами. Только дальше начала следующего года никто из них ничего не видит.
– Можно пригласить вас на танец?
Я чувствую, как дружно мы с парнем вздрагиваем, услышав незнакомый женский голос, вклинившийся в нашу беседу. Поднимаю взгляд и вижу милую белокурую барышню с восторгом рассматривающую Давида. Я оборачиваюсь к нему:
– Бокал давайте.
Он послушно передает мне свою тару и встает.
– С удовольствием приму ваше приглашение. – Давид галантно кланяется и подает девушке руку.
Я наблюдаю, как они присоединяются к танцующим парам и отплясывают под зажигательные местные мелодии. На душе мерзко и почему-то обидно.
Мой взгляд блуждает по веселящейся толпе и доходит до кромки леса. Там, прислонившись к стволу одного из деревьев, в совсем не дружеских объятьях замерла парочка. Чуть левее от них молодой мужчина тянет в чащу женщину. А вот еще одна пара отбивается от танцующих. На этот раз инициативу проявляет дама. Я начинаю искать в толпе мельвов Давида и его спутницу, но не нахожу.
– Кого-то потеряла?
Я снова вздрагиваю.
– Что за дурная манера пугать, – огрызаюсь на Сорада за то, что он подловил меня за неподобающим делом.
– Так кого ищешь?
– Никого.
– Ну и что же тебе этот «никто» успел рассказать?
Да, Сорада не провести.
– А ты залезь в воспоминания глубже и посмотри сам, – ворчу я и допиваю остатки содержимого своего бокала.
Раз уж мой наставник все сам понял, я уже не таясь возвращаясь к сканированию толпы мельвов. Внезапно над головой раздается странный сдавленный звук. Поднимаю лицо к Сораду. Он тоже приглядывается к танцорам. Проследив, куда смотрит мужчина, я отыскиваю среди них Давида с его партнершей именно в тот момент, когда эта девица наклоняет голову парня к себе и недвусмысленно тянется навстречу. Отвернуться все же успеваю.
– Почему ваши прорицатели не видят ничего дальше следующего года? – говорю первое, что вертится на языке, лишь бы Сорад не заметил, как неприятно мне было наблюдать только эту сцену. Хотя кого я пытаюсь обмануть!
– Не знаю, – отвечает мужчина, делая вид, будто действительно не замечает моих переживаний. – Попробуй предсказать что-нибудь сама.
В тени деревьев на другом конце поляны скрываются две фигуры: невысокая девушка с золотистыми локонами и мужчина, чьи каштановые волосы в свете костров отливают то золотом, то медью.
Рукам становиться сначала мокро, потом больно. На осколки, зажатые между пальцами, смотрю долго и никак не могу понять, откуда они взялись. Потом наконец-то соображаю хотя бы стряхнуть их.
– Вот черт! – ругаюсь еле слышно.
– Это точно, – выдыхает Сорад и отворачивается от леса. – Давай сюда, лечить буду.
Я протягиваю ему руки и из последних сил пытаюсь не разреветься.
– Что случилось? – словно из ниоткуда возникает Давид.
Как он… Все-таки не могу удержать себя в руках, и несколько мгновений спустя, я уже почти ничего не вижу из-за слез.
– Извините, пожалуйста, – обращается парень к кому-то. – Моей подруге нужна помощь. Большое спасибо за танец.
Ответный девичий лепет стихает довольно быстро.
– Так что случилось? – допытывается Давид, обхватывая мою голову ладонями и пытаясь заглянуть мне в глаза. Я их зажмуриваю и еще для верности мотаю головой из стороны в сторону.
– Ничего не случилось, – брюзжит над ухом Сорад. – Не видишь, девушка напилась. Сейчас усыплю ее, а ты домой понесешь.
– Нет, – выдавливаю из себя между рыданиями. – Не хочу!
– Тише, тише, – успокаивающе шепчет Давид по-русски. – Сейчас все будет хорошо.
Меня накрывает темнота.
19-ый день 7-ой Хес.
В тонком лучике света, проникающем в щель между задернутыми шторами, медленно и хаотично плавают пылинки. Мои мысли приметно также нестройно и разрозненно бродят в голове. Неспешное движение частичек нарушается резким порывом воздуха. Я отворачиваюсь от окна. На пороге комнаты стоит Далия.
– Привет. – Девушка закрывает за собой дверь и подходит к кровати. – Как себя чувствуешь?
Я пожимаю плечами.
– Давид попросил посмотреть, проснулась ли ты. – Она садиться возле меня. – Давай поглядим, как твои руки поживают.
Я вытаскиваю из-под одеяла перебинтованные конечности, отмечая в процессе, что кроме белья на мне ничего больше нет.
– Думаешь, уже зажили? – мой голос звучит на удивление спокойно и нормально.
– Должны. Возле скал Сорад обезболил ранки и извлек осколки стекла. Основной этап лечения происходил уже дома с мазями, отварами и прочими настоями, как и положено в таких случаях.
Подруга принимается развязывать бинты.
– Я все-таки человек. Вдруг мне требуется больше времени.
– Ну, тогда накинешь что-нибудь и спустишься к Давиду, уж он-то решит эту проблему.
Я бы предпочла накинуть петлю на шею, лишь бы с ним сейчас не встречаться. Об этом своем желании я тактично умалчиваю.
К счастью, руки зажили. Даже шрамов не осталось.
– Попробуй согнуть пальцы, – советует Далия.
Я послушно их сгибаю и разгибаю. Ощущения странные, кожа словно резиновая. Этими впечатлениями я с девушкой делюсь.
– Так и должно быть. Последствия от анестетика и от бинтов, – уверяет меня она.
– Ладненько тогда.
Я потихоньку выбираюсь из постели.
– Ты куда?
– В ванную. Нужно привести себя в порядок и вниз спуститься. Есть хочется дико. А что?
Далия мнется.
– Я думала, ты захочешь побыть одна. Когда я выходила из кухни, Орри начала сервировать для тебя завтрак на подносе.
Я замираю возле ванной.
– Ты мне не советуешь покидать комнату?
Она качает головой и машет руками.
– Нет! Что ты! Просто у меня сложилось впечатление, будто мой брат вчера опять что-то натворил, и ты вряд ли захочешь его видеть.
Я нервно сглатываю.
– А с чего это у тебя такое впечатление сложилось? – осторожно спрашиваю я.
– Ну, вчера вечером то есть уже сегодня ночью, когда Сорад закончил возиться с твоими руками, и тебя уложили здесь, он устроил Давиду такую выволочку! Я как раз выходила из твоей комнаты и слышала его вопли из столовой. Сорад обвинял моего брата в том, что он напоил тебя этой дрянью, и в том, что он безответственно относится к своим обязанностям охранника.
Далия замолкает и выжидающе смотрит на меня. Нужно что-то отвечать. Можно, конечно, признаться в собственном идиотском поведении. Можно сделать виноватым в произошедшем ее брата. Можно и Сорада монстром выставить. Только ни один из этих вариантов меня не привлекает.
Запустив пальцы в волосы и отвернувшись, чтобы подруга видела моего лица, начинаю сочинять:
– Ты же знаешь Сорада. Истинный смысл его поступков всегда остается скрытым от нас, простых смертных. Раз устроил концерт, значит, посчитал его целесообразным. На самом деле ничего ужасного не произошло. – Ловлю себя на мысли, что эта фраза становиться для меня чем-то вроде мантры, так часто я ее повторяю. – Откуда Давиду было знать, как на меня подействует ваш напиток. Полагаю, он был уверен в том, что я им не отравлюсь. Обвинение в невыполнении должностных обязанностей мне кажется не очень-то справедливым. Я могу сейчас войти в ванную, разлить воду на пол и, поскользнувшись, разбить себе голову. Разве в этом будет виноват Давид? Твой брат не может находиться при мне неотлучно. Вчерашняя моя травма – это случайность. Я просто задумалась слишком сильно и немного не рассчитала силу.
– То есть все хорошо?
– Да, все хорошо.
Я уже берусь за ручку двери, когда Далия произносит:
– Ой, чуть не забыла! Сорад просил передать, он зайдет к тебе в обед.
Я сглатываю. Надеюсь, что окрыленная успокоительной речью, девушка не заметит, каким хриплым стал мой голос:
– У него освободилось время для внепланового занятия?
– Нет. Он упоминал про беседу личного характера.
Скрывшись в ванной, я прижимаюсь к двери и тихо шепчу:
– Ничего ужасного пока не произошло. Пока все хорошо.
Как говорит Сорад, самовнушение – великая сила!
Покидая свою комнату, я мысленно прошу некие абстрактный высшие силы помочь мне избежать встречи с Давидом. На подходе к лестничному маршу слышу, как хлопает дверь. Потом становится тихо. Я быстро сбегаю по ступенькам и через окно вижу спину удаляющегося Давида. Спасибо!
В кухне Орри готовит обед. На столе среди продуктов и кухонной утвари пристроился и поднос с едой для меня.
– Доброго дня! – приветствую я женщину.
Она тут же отвлекается от плиты.
– О! Вы уже встали! Господин Давид уверял, что завтракать вы будете у себя, я вам тут все собрала. – Мельва кивает на уже замеченный мной поднос.
– Благодарю, но вы не возражаете, если я устроюсь прямо здесь? Я вам не помешаю?
– Нет конечно! Присаживайтесь.
– Спасибо.
Моя трапеза проходит в тишине. Орри молча занимается своими делами и беседой меня не развлекает. Сплетничать она не любит. Как я заметила, от природы Орри весьма молчаливая особа. Меня это никогда не смущало, а порой, вот как сегодня, например, даже радует.
Когда я уже дошла до чая с выпечкой от дверей раздается голос Сорада:
– Как твои руки?
– Нормально. Ты опять раньше освободился, – замечаю я, оторвавшись от булочки.
– Да, есть немного. – Мужчина не спешит отлипать от косяка. – Идем в гостиную, если ты уже закончила.
Промокнув салфеткой губы, я встаю из-за стола. Перед тем, как покинуть кухню, я не забываю поблагодарить Орри:
– Большое спасибо за завтрак.
– На здоровье, – отвечает женщина с улыбкой, отрываясь от помешивания содержимого одной из кастрюль, стоящих на плите.
Шагая в гостиную в сопровождении Сорада, почему-то ощущаю себя пленницей. Это неприятно. В комнате для психологического комфорта устраиваюсь в своем любимом кресле. Мужчина плотно закрывает за собой дверь. Завершив эти конспиративны