– Эй, вы что, с ума сошли! – возмущаюсь я. – Мне для работы нужно!
– Это каким таким образом, позволь узнать? – Сорад недоверчиво щурится на меня.
Я вздыхаю и пускаюсь в объяснения:
– Моей клиентке четыре прорицателя сказали, что детей у нее не будет. Я увидела тоже самое. Но! У меня возник вопрос – почему. Сегодня ночью, я, кажется, получила на него ответ. У этой дамы слабые легкие, не для местного климата, и ей постоянно приходится принимать отвар от кашля. Я полагаю, какая-то из травок, входящих в его состав, обладает свойствами, не известными ни госпоже Лессе, ни ее домработнице. Или же женщины над этим просто не задумывались.
– Что ж, звучит логично, – произносит Давид по завершении моего рассказа.
– Вот, и я так подумала… Кстати, кто-нибудь из вас двоих в курсе, сколько стоят услуги начинающего прорицателя?
20-ый день 8-ой Хес.
Сижу на тумбочке рядом с зеркалом в холле, щекой прижимаюсь к прохладному стеклу, а пальцем рисую на нем бессмысленные узоры. За этим высокоинтеллектуальным занятием меня и застает Давид.
– Это такой новый вид тренировки?
– Нет, это такой новый вид борьбы с депрессией, – вздыхаю я.
– И что же ввергло вас в столь печальное состояние?
Я отлипаю от зеркала и поворачиваюсь к парню.
– Очередное видение.
– Поделитесь?
Сначала я хочу просто ответить отказом, но в итоге решаюсь на более развернутый ответ:
– Честно говоря, я хотела бы проконсультироваться с Сорадом.
– Тогда вам придется подождать. Сейчас полным ходом идет подготовка к осеннему балу, а это не только празднества, но и дипломатия, так что совет заседает ежедневно. Может быть, вы все же согласитесь на мою кандидатуру?
Я спрыгиваю с тумбочки.
– Раз так, то уговорили. Крайний срок моего ответа истекает завтра. Я уже два дня время тяну.
Давид в приглашающем жесте открывает дверь в гостиную.
Добравшись до облюбованного мной дивана и собравшись с мыслями, я приступаю к повествованию:
– После Лессы Варди ко мне нескончаемым потоком идут мамаши и состоявшиеся, и будущие. Я даже не знала, как их тут много! Так вот, некоторое время назад одна из них заявилась ко мне и поделилась планами на материнство. Хотела удостовериться, будет ли ее чадо здоровым, не родится ли универсалом, в общем, все как обычно.
Я прерываюсь и тру лицо руками. Беспричинно. Значит, это уже нервное.
– Мальчик мне приснился уже на следующую ночь. Красивый, здоровый. Так ловко лепил из глины, что мог бы стать не последним скульптором.
Я замолкаю.
– Мог бы? – замечает временную нестыковку Давид.
Я киваю, подтверждая, что он не ослышался, а я не ошиблась.
– Он не доживет до пяти лет. Я видела его родителей на похоронах. Они будут просто раздавлены горем. Я не знаю, что сказать этой женщине.
Давид довольно долго молчит. Мне начинает казаться, что совета от него я не дождусь, но парень все же высказывается:
– Вела, каждый из носителей дара, каким бы он ни был, способен на невероятные вещи. Кто-то на большее, кто-то на меньшее, но не нужно забывать, что мы не всесильны. Мне Сорад говорил, вы просили его не ставить над психикой окружающих эксперименты, не смотря на то, что это в его силах. Я согласен с вами. Но и вы, согласитесь, что не можете решать, сколько боли или радости кто-то может вынести. Кроме того, вы не даете гарантий своим клиентам, что все будут жить долго и счастливо, да от вас этого и не требуют.
– Согласна, но что мне ей ответить?
– Расскажите то, о чем она просила: ребенок родится живым, здоровым и не универсалом. И никогда впредь не заглядывайте дальше, чем нужно. Если видения по каким-то глобальным вопросам вы можете оставить на откуп тому же совету, то увиденное для частного лица ляжет камнем только на вашу душу и на вашу совесть.
Я стираю пальцами непрошеные слезинки.
– А как мне ей это сказать? Она же сразу поймет, что что-то не так?!
– Самое главное для вас не расплакаться, как сейчас, – наставляет меня Давид. – Свяжитесь с ней через зеркало, в таком случае ваш сосредоточенный вид легко будет списать на убегающее с плиты молоко.
Я смеюсь.
– И часто вам самому так приходится делать?
– У меня специфика работы несколько иная. Вот, держите платок и приводите себя в порядок. Сейчас уже должен прийти господин Марэт. Вы же не хотите большую часть занятия вместо танцев объяснять, почему у вас заплаканные глаза.
– Я проявлю все свое чувство такта и не буду об этом спрашивать, – раздается от двери голос моего учителя танцев. – Вы, вероятно, были так увлечены беседой, что не слышали стука. Меня впустила ваша экономка, господин Давид. Она же сообщила, что меня уже ждут в гостиной, иначе я бы не вошел к вам без спросу.
– Ничего страшного, – уверяет мельва Давид. – Занимайтесь, я вас оставлю.
– По-моему, это просто расточительство бесперспективное и бесполезное, при всем к вам уважении, господин Марэт, – озвучиваю Давиду, пока он не сбежал, давно созревшую у меня мысль.
– Я возражаю! Наши занятия не могут быть бесполезны. Вам же предстоит осенний бал!
– То есть с первой моей характеристикой вы согласны? – уточняю я.
– Ну, вам просто не достает опыта, моя дорогая госпожа Вела. Кроме того, танец поможет вам привлечь к вам внимание перспективного жениха, – преподносят мне еще один аргумент.
– О! Если дело лишь в привлечении внимания, то тогда меня и вовсе не следовало обучать этому искусству. В таком случае это самое внимание и достигло бы максимального уровня! – иронизирую я. – И, кстати, хотелось бы узнать, кто по местным меркам считается перспективным женихом. Не просветите?
Господин Марэт растерянно на меня смотрит, затем удостаивает подобным взором и Давида.
– К примеру, господин Давид, – произносит неуверенно мужчина.
С лица «перспективного жениха» слетает улыбка, вызванная нашей с учителем перепалкой. Он отрицательно качает головой и, буду откровенной, выбегает из комнаты, бросая на ходу фразу про какие-то неотложные дела.
– Знаете, по-моему, он не согласен, – делюсь я своими впечатлениями с господином учителем.
Тот лишь философски пожимает плечами в ответ. Действительно о степени перспективность судить не мужчине, а женщинам, открывающим на него охоту.
24-ый день 8-ой Хес.
Я уже устала стоять. Знала бы, что разговор с Далией так затянется, принесла бы кресло в холл или, на худой конец, стул. Впрочем, на беседу это похоже весьма отдаленно. Подруга просто перечисляет, какие предметы гардероба мне жизненно необходимо приобрести.
– В общем, завтра утром вы с Давидом должны быть в столице, – подводит неожиданный итог своему монологу девушка.
– Завтра утром! – удивляюсь я. – А вдруг у него другие планы?
– Вела, насколько мне известно, мой брат пока еще состоит на службе у совета, поэтому первым пунктом в любых его планах стоит опека твоей персоны, – тоном учителя, в сотый раз вдалбливающего нерадивому ученику прописную истину, произносит она.
– Да, но… почему так рано?
– Рано? Ты считаешь, что рано? Я вот, к примеру, совсем не уверена, что за пять оставшихся до бала дней мы сможем подобрать тебе платье! – Далия в зеркале только что руки не заламывает.
Я внимательно смотрю на свою подругу, размышляя, как лучше преподнести Давиду новость о нашем завтрашнем отъезде, и внезапно замечаю странную рябь, побежавшую по лицу девушки. Видимо, на моем собственном лице удивление от данного оптического казуса как-то отражается, потому что Далия интересуется:
– Вела, с тобой все в порядке?
Я подхожу к зеркалу ближе и всматриваюсь пристальнее, только в этом уже нет необходимости – рябь на моих глазах трансформируется в волну, прокатывающуюся по стеклянной поверхности.
– Вела! Ты меня пугаешь!
Эта реплика уже заслуживает ответа.
– Со мной все хорошо. Просто кое-что показалось, – успокаиваю Далию и спешу закончить разговор: – Я тебя поняла. Сейчас иду икать Давида. Пока-пока!
Прежде, чем девушка успевает что-то ответить, я вытаскиваю кристалл из рамы и продолжаю любоваться взбесившимся стеклом.
– Так, – говорю я сама себе и осторожно дотрагиваюсь до зеркала.
Наблюдаю, как моя рука проникает внутрь, и растворяется легкими завихрениями. Мгновение спустя, я вновь вижу перед собой лишь отражение холла. Тяжело сглотнув, вынимаю руку. Целая. Вдох, выдох. Это нужно сделать! Я окунаю в зеркало обе руки и лицо. Глаза старательно держу открытыми. Чувствую, как неведомая сила втягивает меня в мир серого тумана. Через секунду я оказываюсь на уже знакомой мне тропке. Обернувшись, убеждаюсь что проход, втянувший меня в зазеркалье, никуда не исчез. Какое-то время просто стою и перевожу дыхание. Получилось. Ну надо же! А теперь возвращаюсь обратно, нахожу Давида и рассказываю ему о… о предстоящей завтра поездке, о чем же еще! А вот новость про успехи с переходом пока подождет.
1-ый день 9-ой Хес.
Девять часов вечера. Безумие последних дней достигло своего апогея. Через полчаса мы должны выезжать на бал. Далия носится вокруг, словно не в себе, и, похоже, переживает о том, как все пройдет, сильнее, чем я сама. На меня же еще с обеда накатила странная апатия. Пришлось даже удостовериться, что ни Сорад, ни Давид на меня никак не влияли.
– Может быть, это у тебя так шок проявляется, – предполагает Сорад, когда я спокойно наблюдаю за подругой, в десятый раз перекалывающей шпильки в моих волосах.
Я безразлично пожимаю плечами.
– Далия, милая, оставь уже Велу в покое, иначе мы точно рискуем опоздать, – уговаривает сестру Давид.
– Действительно, – поддерживает друга Сорад. – Смотреть в любом случае будут в основном на лицо и на фигуру, а это ничем не испортить.
Далия бросает на моего наставника такой неприязненный взгляд, что я начинаю за него беспокоиться. Говорят, шрамы придают особый шарм, но, мне кажется, это не касается случаев, когда они нанесены женскими ноготками. Видимо, Давид разделяет мои опасения, потому что спешит реабилитировать друга за неловкое высказывание.