– Ты так и будешь молчать? – голос срывается от его близости, от воспоминаний, которые она рождает. Мой сон станет явью! Никогда еще так этому не радовалась.
Улыбка Давида становится шире, а пальцы находят нижнюю пуговицу на моей рубашке.
– Несмотря на знание нескольких языков, восторг по поводу происходящего я могу выразить лишь словом – наконец-то!
Это признание вызывает у меня смех, а Давид, напротив, становится серьезным.
– У тебя очень красивые глаза, но ты ведь не будешь возражать, если я сосредоточу внимание на… видах, которые предвкушаю.
Я киваю. Получив мое согласие, Давид, как и обещал, сосредотачивает внимание на своих действиях и… видах. Расправившись с пуговицами, он немного разводит в стороны полы рубашки, затем дотрагивается кончиками пальцев моего живота. Я непроизвольно втягиваю его, но Давид вновь возвращает руку на прежнее место. Легко, едва касаясь, проводит пальцами вниз до пояса штанов, потом снова поднимается вверх. Эти прикосновения воскрешают в теле все то, что я испытывала во сне, только гораздо ярче и острее.
Его пальцы медленно продвигаются выше, еще шире распахивая рубашку, гладят между грудей, оставляя после себя ощущение огненных дорожек под кожей. Левой рукой он упирается в подушку рядом с моей головой, а правой скользит к ямке между ключиц, по шее, заставляя запрокинуть голову. Тыльной стороной кисти он проводит по шее вниз, снова вверх, обхватывая, наконец, мой подбородок, вынуждая поднять его еще выше. Большой палец скользит по нижней губе, словно прося приоткрыть рот. Я только сейчас понимаю, как пересохли губы, и тотчас повожу по ним языком. Очень своевременно, потому что Давид наклоняется и целует меня. Целует снова и снова. Я теряюсь во вкусе, в запахе, в прикосновениях.
Окружающий мир обретает материальность, когда под пальцами чувствую дрожь напряженных мышц Давида. Он отрывается от моих губ, чтобы перевести дыхание, нависает надо мной, удерживая свой вес на вытянутых руках. Мы оба тяжело дышим. Всматриваюсь в его лицо – он беззвучно шепчет мое имя, а в его глазах в этот момент нечто такое… Могу поклясться, я знаю все, о чем он сейчас думает, что он чувствует. Я сама чувствую то же самое.
Со стоном Давид вновь наклоняется ко мне, целует щеку, висок, прикусывает зубами мочку уха. Его губы и язык движутся вниз по шее, повторяя путь который ранее совершили его руки. Все это время от острых ощущений я лишь беспомощно хватаю губами воздух, но когда он добирается до груди, оказывается, я могу и стонать. Едва ощутимая ласка пальцев была необычайно приятна, но она меркнет в сравнении с тем, что заставляют чувствовать его губы и язык. От удовольствия выгибаю спину. Я совсем не против, чтобы Давид задержался здесь подольше, но у него другие планы. Он опускается все ниже, покрывая влажными поцелуями ребра, живот, пока не доходит до штанов.
Давид садится ровно, и его пальцы теребят поясок. Он снова встречается со мной взглядом. Мне остается лишь поднять бедра. Через пару секунд с поясом покончено, и ткань скользит по бедрам. Поднимаю согнутые в коленях ноги – неэстетично, но так Давиду нет нужды отодвигаться, давая себе простор для расправы над моими штанами. Я чувствую, как один гольф спустился к щиколотке и благополучно там застрял. Давид не обращает на него ни малейшего внимания, для основного действа это точно не станет помехой.
Впрочем, с основным действом я поторопилась. Избавившись от штанов, Давид вновь опускает голову к моему животу и целует след, оставленный поясом, от центра до тазовой косточки. Обратный путь он прочерчивает языком. Легкий поцелуй. Сильные руки крепко обхватывают мои бедра, и его голова опускается еще ниже. Первое же прикосновение губ вытесняет весь воздух из легких. По-моему, я буду кричать…
Кто сказал, что мужчины после секса засыпают? Давид вполне себе бодрый, разве что немного расслабленный, лежит на боку, упершись локтем в подушку, и чертит узоры на моей спине. Рисунок линий иногда меняется, и только это не позволяет мне окончательно погрузиться в сон.
– Ты это видела?
– Нет.
– Не жалеешь?
– Нет, так даже интересней.
– Хорошо.
– Угу, хорошо.
На самом деле, слово «хорошо» сейчас отражает мое состояние, как нельзя лучше.
– Ну, раз хорошо, то, может быть, повторим?
У меня нет сил на возмущение, я просто жутко хочу спать.
– Давай чуть попозже… через часок или через два.
Мое предложение вызывает смех. Все еще веселясь, Давид стягивает с меня гольф, так и оставшийся на ноге. Тут я проваливаюсь в сон.
7-ой день 15-ой Хес.
Сквозь дрему слышу тихие шаги. Давид ходит по комнате. Наконец он останавливается возле кровати.
– Вела!
Поцелуй в плечо. Я глубже зарываюсь лицом в подушку.
– Цветочек, просыпайся!
Теперь ощущаю прикосновение его губ к шее. Расплывшись в улыбке, усилием воли прогоняю остатки сна и даже переворачиваюсь на спину.
Цветочек… Придумал тоже! Терпеть не могла ласковые прозвища, когда жила на Земле, а здесь к этому «цветочку» привыкла довольно быстро, мне даже нравится. Ну кто бы мог подумать!
За время, прошедшее с момента нашего судьбоносного разговора, Давид стал гораздо лучше меня чувствовать или научился делать правильные выводы из получаемой информации. Во всяком случае, пока я погружена в свои мысли, он просто молча на меня смотрит, судя по взгляду, увиденное ему нравится. Однако стоит мне переключить внимание на его персону, муж вновь заговаривает:
– С Днем рождения!
Замечаю, что он прячет что-то за спиной.
– Я хочу увидеть свой подарок! – Чтобы продемонстрировать степень этого желания, протягиваю руки.
Давид с улыбкой передает мне небольшой сверток и устраивается у меня в ногах, обхватив за колени. Я быстро избавляюсь от упаковки. Под ней скрывается конверт. Вытряхиваю из него прямоугольник плотной бумаги кремового цвета. Вчитываюсь в руны… Так, завитушки пропускаем, это название. Дальше… Давид начинает покрывать мои коленки легкими поцелуями. Это отвлекает.
– Эй! – отрываюсь от чтения.
– Ладно, ладно! – Давид оставляет в покое мои ноги и откидывается на кровать, заложив за голову руки.
Я возвращаюсь к изучению… билетов!
– Здорово! Десять дней отдыха и музыки! – восклицаю я, подскакивая на кровати, и набрасываюсь на Давида, оседлав его где-то в районе талии. – А где расположен этот остров?
Муж, услышав мои восторги, заулыбался, но последний мой вопрос заставляет его рассмеяться. Делаю вид, что обиделась.
– Не верю! – продолжает смеяться Давид, но все равно приступает к успокоительному поглаживанию моих икр и пускается в объяснения: – Это ежегодный фестиваль исполнителей наших традиционных песен. Проводится всегда в одном и том же месте. Тебе представится возможность посмотреть на наши тропики.
– Солнце, водичка, пляж и пальмы?
– Пальмы у нас не растут. Есть гарбы. Но все остальное там будет, обещаю.
Я удивленно приподнимаю брови. Давид правильно понимает причину моей гримасы.
– Нет, на земные грабы они не похожи совсем. Гораздо красивее.
– Кто бы сомневался! – комментирую я его заявление. – То есть, это что-то вроде города-курорта?
Муж пожимает плечами.
– Кроме Станции и концертного зала в самом городе всего несколько десятков ресторанов, чуть больше кафе и от силы штук пять гостиниц. Есть еще парочка магазинов одежды. Фактически все это и построили для проведения данного мероприятия.
– Ты же говоришь, фестиваль ежегодный, неужели он пользуется такой небольшой популярностью, раз пяти гостиниц хватает? Или я плохо представляю их габариты?
– Там селятся те, кто не позаботился о билетах заранее. Остров большой, и основная масса туристов бронирует небольшие коттеджи.
– А кормиться там как? По ресторанам же не находишься! – Во мне просыпаются практичность и здравый смысл.
– В округе есть несколько ферм, с которых привозят продукты в развлекательные заведения. Самостоятельно закупаются там же. Ездить лично на них не обязательно, можно связаться через зеркало и заказать доставку, – продолжает терпеливо ликвидировать мою безграмотность Давид.
– Здорово! – повторяю я свой вердикт.
– Согласен. Поедем через два дня.
Я немного расстроено поджимаю губы.
– Ты что? – вскидывается Давид.
– Не обращай внимания. – Отмахиваюсь я и не фигурально. – Просто ждать еще целых два дня… вечность! Чем себя занять все время, чтобы не думать о поездке?
На лице мужа появляется уже знакомая улыбка, говорящая о том, в каком непристойном направлении свернули его мысли.
– Кроме этого! – выпаливаю почти скороговоркой прежде, чем он примется озвучивать их вслух.
– Можешь пройтись по магазинам, – вносит более конструктивное предложение Давид.
– Опять? – почти в ужасе смотрю на него.
– А ты думаешь, шуба и тропики как-то сочетаются? – нагло насмехается надо мной эта личность.
– А ты думаешь, – в тон ему начинаю язвить сама, – сейчас в магазинах можно купить что-то не для морозов?
– Вот! На поиски этих вещей и потратишь оставшиеся дни. Только много не бери, – предупреждает Давид, – самое необходимое, чтобы не сразу спечься, потом будешь обновлять гардероб уже на месте.
Я все равно снова строю кислую рожицу.
– Перестань! Подумай сама, ты сегодня поделишься этой новостью с Далией, после чего и часа не пройдет, как она сюда заявится именно для похода по лавкам!
– Она сегодня в Хранилище, – напоминаю о занятости подруги, сосредоточенно рисуя пальцем кружочки на его груди.
– Ради такого дела она непременно отпросится, – уверяет меня муж. – Ты же знаешь Далию!
– Знаю.
Тяжело вздохнув, ложусь ему на грудь и утыкаюсь носом в выемку между плечом и шеей, его это почему-то всегда веселит. Вот и сейчас я чувствую, как он улыбается. Да, хорошо вот так лежать и не думать ни о чем сложном. Я опять вздыхаю.
– У меня сегодня опять было видение, – бормочу невнятно. В ответ доносится звук такой же внятный, но выражающий заинтересованность. – Я видела девушку. Она сидела в здании аэропорта и ждала, когда объявят ее рейс.