— Очнулась в морге? — с трудом произнесла Настя, всё-таки поняв, кто была та тётка.
— Ну да, — улыбнулась Яна, наконец сфокусировав взгляд на Насте. — Твоя бабушка Алина меня вернула. Она мне много чего объяснила. Например, что у меня есть сила. Мне всегда казалось, что я — самое слабое существо на земле, и все об меня ноги вытирают. А оказалось, нет. Алина была единственная, кто увидел меня настоящую, пусть и в морге, уже после смерти. А представляешь, как остальные удивились?
Тут Яна звонко рассмеялась:
— Как отчим офигел, когда я вернулась. А как он из окна вылетел! — Яна прищурила глаза и расплылась в улыбке, будто вспомнила нечто потрясающее.
— Он что…
— Да нет, живой. Бока ему намяла и кое-что отшибла, чтобы неповадно было. — Яна невозмутимо наливала чай. — Мамашу в подполе заперла и держала там, пока не протрезвела. Она, кстати, сейчас совсем выправилась — работает, в церковь ходит. Даже общаемся.
— Это хорошо, — произнесла Настя, чтобы хоть что-нибудь сказать. Чай в глотку не лез.
— И никто больше не смеет меня обидеть, — скаля зубы, процедила Яна, снова мрачно глядя в пустоту.
— А что насчёт…
— А, воскрешение. — Яна часто заморгала. — Кстати, ты в курсе, что значит твоё имя?
— Воскресение, кажется, или что-то в этом роде, — неуверенно произнесла Настя.
— Точно, — кивнула Яна. — Фамилию не надо растолковывать, да? Вот и хорошо. Но в нашем случае воскрешение — это не оживление. И не евангельское воскрешение Лазаря. Это умение видеть и призывать души, призраки и тени умерших. Общаться с ними. Помогать.
— По-мо-гать? — проскрипела Настя.
— Ну да. — Яна отпила чаю. — А ты думаешь, они просто так тут болтаются? Нет, все они что-то забыли, не успели, не выполнили… И бродят здесь, не могут упокоиться. Твоя задача — им помочь.
— Моя? — потрясённо спросила Настя.
— Ну не моя же. Я и так два года за ними гонялась, пока ты тут сопли жевала. Просто Алина умерла, и Вельматы у нас не стало. А кто-то же должен мертвяками заниматься.
— У кого — у нас? — переспросила Настя, у которой информация переполнила разум.
— Ну, у нас тут целое сообщество. Мрачный круг теней. Ведьмы должны держаться вместе. — Яна улыбнулась и подмигнула.
— А отказаться можно? — вяло поинтересовалась Настя. Всё, сказанное Яной, слишком сильно походило на маразматический бред бабушки Алины.
— Отказаться? Наверное, — неуверенно пожала плечами Яна. — Хотя на моей памяти такого не было. В любом случае, оно тебя всё равно догонит. Или ты сойдёшь с ума.
— Мне кажется, я уже, — буркнула Настя, глядя, как в чашке плавали чаинки.
— Это поначалу у всех так. Пройдёт, — отмахнулась Яна. — Ладно, поздно уже. Мне пора. Я оставлю тебе свой номер на всякий случай. Номер Бороды у тебя есть…
— И он тоже? — глупо спросила Настя.
— Ну да, — улыбнулась Яна. — Он у нас вроде координатора. Так, что ещё? А, да. Ходы. Запоминай. Если там окажешься и не будешь знать, куда идти, делай так. Пальцем рисуешь на стене круг, а в нём — стрелку. Потом произносишь: «Невтем-ки». Запомнила? Только говори так, будто обращаешься к живому существу. Проси, а не требуй. Тогда стрелка укажет путь. И потом смотри на стены: там тоже будут появляться такие стрелки. Когда дойдёшь куда надо, ладонью сотри рисунок и мысленно поблагодари ходы. Что ещё? Да, оберег. Носи пока, но он скоро ослабнет. Но мы тебе потом свой сделаем, уже надолго. Ну, я пошла. А ты выспись.
Яна оделась и упорхнула. А Настя вернулась в кухню. Села за стол. Яна здесь была, или ей всё померещилось? Набережная, призраки, тоннели. Воскрешающая Алина. Настя уткнулась лицом в ладони. А если всё это происходило только в её воображении? Как бы проверить.
Настя вскинулась. Вышла в прихожую, нашла свою куртку. Вдохнула поглубже и засунула руку в нагрудный карман. Точно. Нащупала там небольшой прохладный шарик. Вытащила бусину в виде человеческого черепа. Оберег.
Сжала бусину в кулаке и приникла спиной к стене. Закрыла глаза. В кулаке стало горячо, будто что-то маленькое пульсировало.
Как там Яна сказала? Можно сойти с ума? Можно. Но не сейчас. Да и вообще не стоит.
Эта штука помогает от гуляющих привидений, правильно? Правильно. Вот пусть и помогает дальше.
Настя прошла в комнату, залезла в сервант. Отыскала коробку с нитками. Вытащила чёрный клубок, отмотала нить и, обрезав, продела в бусину. Намотала на запястье. А вроде и неплохо смотрится.
Почему-то вспомнились черепа на палках в палисаднике, таращащиеся в окна соседей. Тоже привидений отгоняют, наверное.
Но как же всё это навалилось. Пытаясь ни о чём не думать, Настя приняла душ и завалилась спать. Но стоило прикрыть глаза, как тут же вихрем всплывали полупрозрачные призраки, воющие сущности, разрисованные стены тоннелей, истории Яны.
Вот она лежит на каталке под простынёй и слабо светится багровым. И она же, полупрозрачная и мерцающая, парит под потрескавшимся потолком серой комнаты, выложенной старым кафелем. Только тощая и вся переломанная, будто по ней поезд проехал.
Старый покосившийся деревенский дом. Дверь вылетает с оглушительным треском. Потом кто-то истошно кричит, звенят стёкла, хрустят рамы. Спиной вперёд, вышибая часть стены, летит здоровенный мужик в засаленной майке.
Настя открыла глаза. Пульс частил. О том, что рассказала Яна, и потом можно подумать. А сейчас выспаться бы.
Но как же Яна изменилась — была тощая, угловатая, страшненькая, сутулая, волосёнки жиденькие. А сейчас на неё пялятся все мужчины в радиусе километра.
А у Бороды, интересно, какая история?
Так, истории лучше бы оставить до завтра. Спать. Спать. Спать! Настя повернулась на бок и подтянула колени к груди. Полежала немного с открытыми глазами.
Потом представила, что рядом лежит Гошка и обнимает её. По шее прошелестело тёплое дыхание, спине стало горячо. Наконец получилось расслабиться. Она больше не одна в этой тёмной квартире, наполненной шагами, скрипами и шорохами.
Где-то шебуршат летучие мыши. Мордочки у них, как у маленьких сереньких медвежат. Крылья большие, кожистые. Размах под метр, если мышь большая.
Они стаей кружат у мутных световых шаров фонарей, летая восьмёрками туда-сюда. Мокрый асфальт… нет, это не асфальт. Булыжная мостовая. Каждый камень отражает блики, так что земля кажется покрытой бриллиантами. Высоченные деревья застыли, растопырив голые ветви, тонущие кончиками в ночном тумане.
Водная гладь напоминает большое чёрное зеркало, слегка прикрытое лёгким сероватым одеялом.
Знакомое место, только никак не получается вспомнить, что это. И где. А скорее — когда.
Глава 8. Невтем-ки
Настя опасливо ступала по мокрой булыжной мостовой. Это точно Нижний, только улицу узнать никак не получалось. Что-то очень-очень знакомое, но какое-то не такое. Не такое, как обычно.
И пустынно. Ни души кругом. Только между кустами, кажется, пробежала маленькая девочка в светлом платье. Купеческие особняки тянутся сплошной стеной, только нет в них ни магазинов на первых этажах, и пластиковых окон. И машин кругом тоже нет.
Зато есть тени, перетекающие от дома к дому, от дерева к дереву. Хрустальные блики на булыжниках. Бриллиантовая дорога тянется к невысоким тёмным стенам замка, разбавляющего ночной нуар винно-бордовым.
Где-то протяжно ударил колокол, и Настя проснулась. Комнату заливало холодное октябрьское солнце. С улицы доносилось цвирканье синичек, снова дразнящих сибирского кота бабы Юли. Где-то кричали дети — видимо, многодетная мамаша из соседнего дома вышла на раннюю прогулку с малышами.
Неужели ей действительно хочется жить в огромном каменном мешке? Где сплошь бетон, пластик и выхлопные газы? Где ей негде будет пройти с коляской, потому что всё заставлено машинами. И ребёнка погулять не выпустишь — побежит за мячиком или поедет на самокате, а тут чья-то колымага выворачивает.
Сейчас-то здесь красота — деревья, кусты, машин мало. Пляж рядом. Где почему-то никто давно не купается. Да ведь они практически в курортной зоне живут.
Слушая, как соседским детям вторили Котовские собачки, которых, кстати, тоже в человейнике гулять просто так не выпустишь, Настя поднялась и медленно пошла на кухню. Поставила чайник, достала сковородку для яичницы. Отчаянно пыталась отгонять мысли о вчерашнем дне. Каким оно было, вчерашнее дно?
Так. Надо отвлечься и подумать о чём-то простом, близком и понятном. Баба Юля что-то говорила про семена рудбекий и бархатцев. Кажется, у неё их слишком много, обещала поделиться. Это хорошо, но правила приличия предписывают ответную любезность. Значит, надо будет срезать для соседки черенок абрикосовой парковой розы, она же этим кустом давно восхищается.
Ещё надо купить «жильцам» витаминизированного корма. А то осень, в прошлом году у них в это время шерсть стала вылезать.
Чайник закипел. Настя стала искать заварник в буфете. А он оказался на столе, и уже с заваркой. Вчерашней, которую Яна заливала. Яна. Значит, она всё-таки здесь была.
Настя вылила вечернюю заварку в миниатюрные розы и спатифиллюм. Засыпала свежий чай, добавила мяты. Вот что. Надо бы ещё сделать генеральную уборку. Только чтобы включить пылесос, придётся выключить вообще все остальные приборы. Ну, холодильник и так уже который день не работает. Собственно, дискомфорта это не доставляет, так что всё нормально.
Заставив себя съесть яичницу и выпить чаю, Настя засобиралась в город. Надо же чем-то занимать мысли. А если снова появятся эти, полупрозрачные? Желание куда-то идти сразу испарилось.
Но Настя всё же заставила себя одеться и выбраться на улицу. Хорошо, что никого из соседей не встретила, общаться не хотелось. Куда бы податься? Пожалуй, для начала — в ветмагазин. Корма́ для «жильцов» Настя обычно покупала в торговом центре в Печорах, но это уж слишком далеко. После вчерашних приключений не заснуть бы прямо в автобусе.
Так что Настя просто поехала к площади Горького. Когда увидела, что на проспекте Гагарина есть точно такой же ветмагазин, как в торговом центре в Печорах, быстро вышла из автобуса. Закупилась кормами и опилками. И что дальше? Домой? Не хочется.