Яна встала прямо перед ним, скрестила руки и угрожающе спросила:
— Ты жить хочешь? Или собрался сдохнуть через полгода?
Игорь перевёл ошарашенный взгляд на Настю, будто спрашивая, зачем она разболтала о проклятии этим чудикам.
— Это не я им рассказала, а они мне, — попыталась объясниться Настя.
— Не мямли! — рявкнула на неё Яна. — Мы все скачем тут вокруг него. Ты, кстати, выше остальных прыгаешь. А он выпендривается.
— Ты проклятие снять хочешь или нет? — спокойно спросил Борода.
— Ну, допустим… — начал было Игорь, но к нему подошла Яна и, крутанув за плечи, силой усадила на стул. Тот скрипнул, но выдержал.
— Сиди и не рыпайся, — грозно прорычала Яна.
— Что плохого я тебе сделал? — обиженно спросил Игорь.
— Мне? — хохотнула Яна. — Милый, если бы ты мне что-то сделал, то поверь, тебя бы уже давно рыбы обгладывали на дне Волги. Или ты был бы прикопан по области. В пакетах по частям.
— Из-за тебя Вельмате досталось, — пояснил Борода, закатывая рукава рубашки. — А Яна очень не любит, когда обижают слабых. И правильно делает.
— Кто такая эта Вем… Вель… — запинался Игорь.
— Это я, — вздохнула Вельмата, становясь у него за спиной. Откуда-то она знала, что сейчас её зовут именно так. И что под покрывалом — зеркало, и что они будут двигаться по коридору теней, который предстоит построить именно ей.
Вияна и Борода расставили свечи на полу так, чтобы получилось два ряда, ведущих к пока ещё нарытому стеклу. Потом Борода ушёл за зеркало, а Ламзурь (уже не Лариса) заняла его место.
Игорь что-то промямлил и попытался повернуться, но Вельмата мягко взяла его за голову и заставила смотреть вперёд. Вияна и Ламзурь приподняли концы покрывала и потянули их к Вельмате, накрывая по пути и себя, и свечи. Над головой Вельматы распростёрся тёмный полупрозрачный покров, и коридор свечей продолжился в зеркальном отражении.
За стеклом в темноте сидел Игорь, рядом стояли Вельмата, Вияна и Ламзурь. Вокруг них по комнате перемещались тени. В груди Игоря сияло круглое отверстие. Кажется, он это заметил, потому что снова попытался дёрнуться, и его снова пришлось удерживать.
— Ничего, всё нормально, — успокаивающе произнесла Вельмата, поглаживая пальцами по его затылку. Он, кажется, притих, хотя плечи так и остались жёсткими, напряжёнными.
Вельмата сняла руки с плеч Игоря и медленно ступила в зеркальный коридор. Шаг за шагом двигалась между рядами свечей. Хотя при этом оставалась стоять за спиной Игоря. Пройдя по коридору, шагнула за раму зеркала.
И оказалась в вихре. Тени мелькали так быстро, что даже нельзя было хотя бы примерно понять, чьи они. Голоса лились сплошным потоком с разных сторон, в доли секунды меняя интонации.
Вельмата кое-как вдохнула поглубже, а потом выдохнула, приказав теням остановиться. Вмиг пространство стало густым и тягучим, как сироп. Сосредоточившись на Зинаиде Сергомасовой, Вельмата, прикрыв глаза, рассмотрела её силуэт. Он возникал то тут, то там, в разных костюмах, с разными словами и настроением.
— Руки, — пронеслось в мыслях Вельматы.
Тут же проявилась Зинаида. Она перебирала какие-то бумаги, похожие на деньги, только больше, чем обычные купюры.
— Вот тебе приданое, — эхом разнеслось от Зинаиды по пространству. Она передала пачку в другие руки и добавила: — И забудь, что у тебя когда-то были дети.
— Спасибо, барыня, — донеслось в ответ.
— Ты теперь сама — барыня…
Голоса и силуэты растворились.
Вельмата вернула миг передачи денег. Нет, руки Зинаиды хотя и слегка испачканы, но ни золы, ни крови на них не оказалось. Руки другой женщины, которой предназначался откуп, тоже белизной не сияли, но и в про́клятой грязи измазаны не были.
Стало быть, Зинаида просто дала любовнице мужа денег и отпустила её строить другую жизнь. Детей при этом оставила себе. Всё по взаимному согласию, и никто никого не проклинал.
Кто тогда? Где искать? Может, попробовать просмотреть самого Геннадия?
По приказу Вельматы он возник сразу. И уже с дырой в груди, из которой во все стороны тёмными хлопьями сыпалась зола.
Надо отмотать время, вернуться на несколько шагов назад. Тени рывками стали двигаться в обратном направлении.
— Не стыдно тебе обижать вдову? — донёсся откуда-то сердитый голос Зинаиды.
Вельмата ухватилась за эхо и вытянула тени из очередного коридора.
— И что, что вдова? — надменно спрашивал силуэт Геннадия Сергомасова. Ещё без отверстия в груди. — Где нам сарайку-то ставить? В саду? Так там павлины… чтобы вид не портить…
Всё скрыл густой сумрак.
— … брату денег не дал… — донеслось откуда-то.
— … да пусть они провалятся! — огрызнулся Геннадий.
Неужели это его брат наложил проклятие? Или кто-то из семьи?
Вельмата попыталась рассмотреть семейные узы, и вокруг мерцающего силуэта Геннадия возникла паутина переплетающихся линий. Те, что потолще и покороче, вели к бледным теням, но их следов в доме вообще не было. Стало быть, бедных родственников сюда никогда не приглашали. По крайней мере, до проклятия.
— … вдова в суд пошла…
— … ну и пусть провалится, — злобно ответил Геннадий.
Что же это за вдова? Кто она такая? Что они там говорили? Сад? Двор?
Но выйти на улицу нельзя, не получится, коридор теней замкнут в доме. Может, хоть окно есть?
Вельмата долго осматривалась и наконец разглядела в сплошных потоках теней мерцающий свет. За ним дни сменялись ночами, времена года катились нескончаемым колесом.
Сосредоточившись, Вельмата ухватила-таки момент, когда по двору ходил разъярённый Геннадий. Он ругал кого-то на чём свет стоит.
— Что это? Что?! — вопил Геннадий, указывая на землю. — Кто посмел изгадить сад?!
Напрягая зрение, Вельмата рассмотрела на земле какой-то странный круг, будто выложенный не то камешками, не то какими-то мелкими светлыми вещичками. Рядом что-то треснуло. Будто стекло стало медленно раскалываться. Мгновение — свет погас. Потом сквозь мрак проступила бледная картина, где Геннадий Сергомасов лежал на земле в том самом круге, что его так разозлил. Кажется, он был мёртв — в груди зияла громадная дыра. Из которой дымком испарялась кровь, смешанная с пеплом.
Треск стал громче. Пол вибрировал, стены дрожали и накренялись.
Вельмата оттолкнулась от окна и побежала назад. Двигаться было трудно, будто пытаешься быстро идти по вязкому дну реки с сильным течением. Кругом всё звенело, доносились крики.
Но уже стал виден коридор свечей, бежать стало чуть легче. Всё вокруг расщеплялось на мелкие кусочки и рассыпались прямо по следу бегущей во весь дух Вельматы. Она выпрыгнула из рамы и упала на пол, но вдруг её за ногу дёрнуло назад.
Оказалось, вокруг щиколотки скрутилось мерзкое склизкое щупальце. Рывок — и её уже волочёт по полу обратно в зазеркалье.
Вияна выскочила из-за спины Игоря и схватила Вельмату за руку, отчего её тело резко вытянулось. Ламзурь подбежала, взяла её поперёк туловища и тоже рванула прочь от зеркала. Оно накренилось и в миг, когда Вельмату всё-таки сумели оттащить, оглушительно грохнулось на пол. Сверху на него наскочил Борода.
Весь дом крупно вздрогнул.
— Н-да, кто-то очень сильно не хочет, чтобы мы во всём этом разобрались, — задумчиво проговорила Яна, сидя на полу. — Эта ваша Вика, или как её там.
— Сильная тварь, — произнесла Лариса, поднимаясь на ноги и отряхивая подол длинной юбки. — И скользкая.
— Что-то мне нехорошо, — просипел Игорь, держась за грудь и клонясь вперёд.
— Давай-ка, поднимайся. — Борода вздёрнул его на ноги и потащил к выходу. — Тебе просто надо проветриться.
— Почему нельзя оставить всё как было? — в который раз спросила Настя, массируя виски. Она боялась открывать глаза, потому что голова здорово кружилась. Даже пол будто бы раскачивался в разные стороны.
— Потому что твой приятель коня двинет, — сухо произнесла где-то рядом Лариса. — А тебе потом с этим жить. Справишься?
— Ну, пока как-то справлялась, — вздохнула Настя, вспомнив Гошку. Вот бы сейчас гулять с ним по Растяпинску, взявшись за руки, пить кофе в «Ойме» и ни о чём не переживать.
— Это ты про того парня, у которого крысы лицо съели? — спросила Яна на фоне шорохов и стуков. — Его ты вряд ли могла спасти. А этого можешь.
— Я и того могла спасти, — призналась Настя сама себе, продолжая сидеть с закрытыми глазами. — Просто надо было постараться.
— Это как? — спросил приглушённый голос Ларисы. Судя по звенящему звуку, она сметала осколки на полу.
— Не знаю, — пожала плечами Настя. И отметила, что пол вроде бы пришёл в нормальное положение и перестал пытаться её скинуть. — Уговорить его лечь в клинику.
— Он был наркоманом, — шёпотом пояснила Яна, очевидно, для Ларисы.
— Он обещал завязать. — Настя наконец открыла глаза, чтобы увидеть расходящиеся во все стороны радужные круги. — А я верила. Думала, моя любовь его изменит.
Яна хохотнула в голос. Потом прочистила горло и хрипло произнесла:
— Извини.
— Да ладно, — отмахнулась Лариса. — Нельзя спасти человека от самого себя.
— Иногда получается. — Яна сновала по комнате, убирая стулья и раму от зеркала.
Насте вдруг обожгло запястье. Она отдёрнула рукав и увидела, что бусины, которые ей повесили на браслет по бокам черепа, светились красным изнутри.
— Это ещё что? — оторопела Настя.
Яна подошла, глянула на браслет и обеспокоенно произнесла:
— Это опасность. — Она подала Насте руку и помогла встать. — Кто-то пытается к тебе вломиться.
— В дом? — переспросила Настя, всё ещё пытаясь удержаться на качающемся полу.
— Может, в дом… Точно! — воскликнула Яна. — Ты же вроде защиту ставила, когда уезжала. Наверное, кто-то хочет её прорвать.
— У меня же там крысы! И цветы! — Не дожидаясь, пока мир полностью остановится, Настя, шатаясь по синусоиде, рванула к выходу.
— Крысы? — донёсся из-за спины удивлённый шёпот Ларисы.
Яна что-то торопливо отвечала, но Настя уже не слушала. Она выбежала на улицу и тут же чуть не потеряла равновесие, потому что после тьмы особняка дневной свет ослеплял так, что даже не получалось открыть глаза.