Ещё не рассвело, чердак тонул в предутренней ноябрьской мгле. Настя придвинулась поближе к Игорю, обняла его, уткнувшись в плечо. Ведь ни за что пострадает. За грехи отцов. Может, частично за свои, но он же не самый большой негодяй в мире. И, наверное, даже в стране.
Может, пойти ему навстречу? Остаться рядом, пока время не придёт. Хоть немного скрасить ожидание ухода, ведь это, наверное, действительно ужасно страшно — знать, что твой срок подходит. Уже при дверях. Кстати, откуда это выражение?
Настя прикрыла глаза. Принять его предложение значит просто взять часть проклятия на себя. Для этого он свалился в её палисадник?
Вообще-то Настя давно себе пообещала больше ни к кому не привязываться, особенно к мужчинам. А если она позволит Игорю остаться, то точно к нему прикипит. Как потом боль-то вынести? В прошлый раз, с Гошкой, её чуть на куски не разорвало.
Нет уж, хватит. Не настолько она сильная.
Настя встала с дивана и спустилась вниз. На кухне снова зажглась лампадка, освещая в предрассветном мраке старую и новую иконы. Как там? Взыскание погибших? Хорошо бы ещё было Спасение проклятых.
— Так это почти одно и то же, — произнёс рядом Гошкин голос.
— Значит, его можно спасти? — повернулась на звук Настя.
— Можно, — с готовностью кивнул Гошка.
— Я тебя не спасла, — прошептала Настя, чувствуя, как горло сдавливает от рыданий.
Гошка будто бы обнял её, так что можно выплакаться.
— Ты не виновата, — мягко произнёс Гошка.
— Почему? Почему всё так случилось? — всхлипывала Настя.
И вдруг вместо её тёмной старой кухни она оказалась в просторной бардачной комнате, очень знакомой, но уже далёкой. Гитара, колонки… Да это же Гошкина спальня.
Сам Гошка сидит на кровати и насмешливо смотрит на девицу, исполняющую что-то вроде чувственного танца в белье и чулках. Да ведь это Вика. Залезает на кровать, тянет руки к его шее. Но он перехватывает её за запястья и, давясь смехом, выталкивает за дверь.
— Ты очень красивая, — доносится из-за тёмного проёма, — но вали отсюда.
Видение разогнал стук. Синичка заглядывала в окно и била клювиком в раму, напоминая, что уже почти рассвело, и неплохо бы насыпать семечек в кормушку.
Колени подогнулись, и Настя опустилась на стул. Если то, что она только видела, правда, то Вика подбивала клинья к Гошке, а он её выпроводил. Но, зная Вику и её мстительность… да нет, быть не может. Вика, конечно, стерва, но не настолько. И тут Настя вспомнила, как её саму запихнули в багажник и вывезли на заброшенную стройку.
Значит, всё сходится. Вика же королева. Захотела — так подать желаемое сюда, да побыстрее. Захотела Гошку, так он уже должен у её ног валяться.
Только вот он отчего-то не поклонился. За что и получил. Оказывается, Настя-то всё это время была куда ближе к истине, чем даже сама полагала. Она-то думала, что Гошку просто из страха бросили умирать в том подвале, а ему, значит, передозировку устроили специально. Вика устроила, а потом подбила остальных сбежать. Ну а заманить туда дурочку Настю совсем труда не составило.
Перед глазами снова проступили обглоданные крысами белёсые кости Гошкиного черепа, обрамлённые сгнившей кожей.
И мерзкий голос в трубке. Диспетчерша службы спасения обозвала её сумасшедшей наркоманкой и пригрозила «неприятностями» за ложный вызов. Прямо как учительница в начальной школе, искренне ненавидевшая Настю за слишком своенравный характер и при каждом удобном случае публично её позорившая. Тоже всё «неприятностями» грозила, тварь.
В итоге дочку учительницы как-то задержали в притоне как проститутку, Настю из подвала вытаскивал Гошкин отец, который потом надолго ушёл в запой, а диспетчершу уволили.
Настя вытерла мокрые щёки. Обернулась к мигающей лампадке. Для чего-то же бабушка Алина поставила здесь эту икону.
— Что мне делать? Что? Где искать? — спросила Настя у образа. Никто не ответил, лишь огонёк лампадки затрепетал.
Господи, ну надо же быть такой дурой. Взыскание погибших. Да ей уже тысячу раз рассказали, где их искать, этих погибших.
Ясно же — кто проклятие наложил, тот пусть и снимает. Стало быть, надо отыскать Геннадия Сергомасова.
Но ведь он проклял сам себя, правильно? Правильно. Стало быть, он проклят вдвойне. А где искать того, кто проклят вдвойне? Это уже даже не карцер в Остроге. Это материи куда более глубокие. Свет туда явно не достаёт.
Значит, придётся принести его с собой. Но не домашнюю же лампадку тащить. Что бы придумать?
В этот момент в кухню зашёл Игорь, уже одетый. Не успел он и слова сказать, как Настя выдала:
— Я, кажется, знаю, как вас освободить от проклятия. Но это сложно. Для начала мне понадобится перо, зеркало и пачка свечей. Или чья-то горящая голова.
Глава 27. Бездна, где вой и скрежет зубов
Игорь наотрез отказывался везти Настю куда бы то ни было.
— Эти ваши выкрутасы с заброшенными домами и привидениями добром не кончатся, — нудил Игорь, перекрыв Насте выход из квартиры.
— Я же хочу тебе помочь, — пыталась пролезть мимо него Настя.
Но он сгрёб её в охапку и вернул в прихожую:
— Проклятие — это наше семейное дело. И не повод для тебя жизнью рисковать.
— Да с чего ты взял, что мне что-то угрожает? — постаралась придать тону лёгкости Настя.
— С того, — угрюмо произнёс Игорь. — Мне приснился какой-то странный сон. Что мы всё шли по сырому тёмному тоннелю и не могли из него выбраться.
— Не всем снам надо верить, — крепилась Настя, изо всех сил стараясь не выдать мандраж, от которого уже руки тряслись.
— Я ведь не идиот, — печально вздохнул Игорь. — Всё понимаю. Что мне совсем недолго осталось. Я уже составил завещание.
Настя положила ладони ему на плечи и заглянула в глаза.
— Всё будет хорошо, — мягко произнесла Настя.
Игорь вроде немного расслабился. Вот и с Гошкой тоже срабатывало.
— Я тебя на замок запру, — проговорил Игорь, кладя ладони ей на руки.
— Ладно. Если ты так хочешь, я никуда не пойду. Только насыплю синицам семечек в кормушку. — Насте впервые пришлось лгать вот так, нагло глядя человеку в глаза.
Игорь вздохнул и вышел в подъезд. Пока он прогревал машину, Настя демонстративно насыпала семечек в кормушку. Сразу подлетела стая синичек, щебетавших на берёзе за штакетником.
Машина Игоря наконец проехала мимо. Он помахал Насте рукой, она в ответ изобразила спокойную улыбку.
Продолжая лыбиться вслед авто, сквозь зубы процедила, обращаясь к птичкам:
— Мне надо увидеть этого, низвергнутого, у которого голова горит. Квиле, или как там его.
Синички, кажется, даже внимания на её просьбу не обратили — продолжили летать туда-сюда, таская семечки из кормушки. Бабюлин сибирский кот вскочил на подоконник и приник к раме, так что с улицы были видны лишь прижатые уши да огромные глазищи.
— Ну и на кой я тебе понадобился? — скучающе произнёс знакомый голос за спиной.
Настя обернулась. Квиле, сейчас просто рыже-прилизанный, в расстёгнутом элегантном пальто, расслабленно стоял за забором.
— Здравствуйте, — выдавила Настя, чуть осипнув от неожиданности. — Быстро вы.
— Зачем звала? — манерно вздохнул Квиле, будто его отвлекали от мега-важных дел на миллиарды.
Настя, шагая по мягким сугробам, вышла за забор и тихо произнесла:
— Мне надо отыскать одного давно умершего человека.
— Так это скорее по твоей части. — Квиле безразлично рассматривал аккуратные длинные ногти.
— Боюсь, одной мне так глубоко не забраться.
— Насколько глубоко? — впервые с начала разговора он продемонстрировал хоть какой-то вялый интерес.
— Он проклял сам себя, а заодно всех своих родственников.
— Ничего себе ты замахнулась, — усмехнулся Квиле.
— Вы поможете, или нет? — прямо спросила Настя.
— Я на то и поставлен, чтобы вам, людям, помогать. Но твоя просьба… — Он щурился, глядя вдаль. — Это, знаешь, немного чересчур. С другой стороны… А когда у тебя день рождения?
— Весной, а что? — удивилась неожиданному повороту Настя.
— Ничего. Просто ты сегодня именинница. Двенадцатое ноября, Анастасия Солунская. А в январе будет Анастасия Узорешительница. Знаешь, чем занималась?
— Чем? — не понимала хода разговора Настя.
— Посещала узников в тюрьмах. Еду им по-тихому носила, и вообще поддерживала. Смекаешь? — Квиле поднял одну ярко-рыжую бровь.
— Нет, — честно ответила Настя.
— К тому же, сегодня ещё Синичкин день. В общем, сам Бог велел тебе помочь. — Квиле сложил замком пальцы и вытянул руки, вывернув ладони. — Ну, с чего начнём?
— Эм… — У Насти после беседы с этим бескрылым персонажем в голове будто калейдоскоп рассыпался. — Перо у меня с собой. Зеркало тоже, хотя вряд ли оно чем-то поможет. Я думаю, нужен свет, ведь там, скорее всего, жутко темно. Ваша голова вполне подойдёт.
Квиле тонко улыбнулся:
— Свечки купи. Лучше сразу пачку.
Настя растерялась. Она как-то не планировала тратить время ещё на походы по магазинам.
— У вас тут недалеко есть церковная лавка, — подсказал Квиле. — Дуй туда, а я тебя буду ждать на развалинах церкви. Давай.
Настя кивнула и побежала по заснеженному тротуару. При этом старалась думать как можно меньше, потому что если хоть ненадолго представить в деталях, куда ей придётся спуститься, то оторопь не позволит и с места сдвинуться.
Перебежав дорогу, Настя нырнула в магазинчик, снаружи похожий на обувную коробку. Вот, кстати, поэтому она и не работала архитектором — без связей и опыта ей в лучшем случае пришлось бы проектировать вот такие вот скучненькие здания. А у неё, между прочим, диплом по средневековым замкам. Какой увлекательный экскурс в биографию. Всё лучше, чем тревогой себя изводить.
Действительно, в одном из закутков магазина пряталась маленькая лавка какого-то монастыря, где Настя скупила сразу все свечки, что были в наличии.
— Куда же вам столько? — опасливо улыбнулась продавщица в платочке.