– Даниил. Данька.
– Вот что, Даниил, ты мне никто, я тебе тоже никто, в ваш срез меня занесло случайно.
– В наш что?
– О чёрт. Ты же совсем тугой. Ну ничего, это, к счастью, не моя забота. Потерпи пару часов, и мы избавимся друг от друга…
***
– Аннушка мне так ничего и не объяснила тогда, – закончил Данька. – Привезла в Центр, вытряхнула на пороге Школы и отбыла восвояси. Пистолет, впрочем, вернула, но я никогда больше не брал в руки оружия. Настрелялся.
– Ты потом не пробовал вернуться домой? – спросила Василиса.
– Зачем?
– Узнать, что стало с вашим миром.
– Нет. Я старался забыть о том, что со мной случилось, хотя в Школе нас учат, что это неправильно. Надо справляться и всё такое.
– Бедный, – сказала Одри.
– Все мы бедные. Давайте спать ложиться. С утра в дорогу.
Глава 10. Струна под током
– Нет, мне не нравится, – не одобрила Одри Данькину берлогу. – Когда я буду искать себе дом, то выберу море потеплее.
– Каждому своё, – не стал он спорить. – Мы заскочили на минутку по дороге, вещи бросить. Может быть, потом твоё мнение изменится.
– С чего бы?
– Мы меняемся. Тебе сейчас не нравится то, что нравилось в пять лет, верно?
– Ну, ты сказал! В пять я была маленькая.
– А в десять, значит, большая? Останешься такой на всю жизнь?
– Нет, наверное.
– Тогда откуда тебе знать, что будет нравиться той Одри?
– Но это же всё равно буду я, да?
– И да, и нет. Что-то в ней будет от тебя сегодняшней, и даже, наверное, многое. Но, к счастью, далеко не всё.
– Почему это «к счастью»? Я такая плохая?
– Сейчас в тебе слишком высокая концентрация боли. Надеюсь, с возрастом её разбавит новый опыт.
– В тебе как-то не очень разбавился, – скептически сказала Одри, разглядывая Даньку странным взглядом синих глаз. – Если Василиса – как струна под током, то ты – как огонь сварочной горелки. У папы была в гараже. Он мне запрещал на неё смотреть, чтобы глазки не заболели, но я подглядывала. Вот и ты такой – маленький, но очень горячий язычок гудящего пламени. С краю синий, внутри оранжевый. Кажется, ты сам в нём и сгораешь постепенно.
– Не надо воспринимать всё так буквально. То, что мы видим как корректоры, это не совсем реальность. Скорее, отражение её в нашем сознании. Человеческий мозг не может вместить четырёхмерность Мультиверсума и подбирает образы из того, что нам знакомо. Струна, горелка, всякое такое. Это называется «проекциями многомерных фракталов», но в Школе тебе лучше объяснят.
– А мне обязательно в эту Школу?
– Конечно. Тебе надо учиться жить с тем, что ты есть. Всем нам приходится, иначе мы можем сойти с ума. Точнее, нет, не так. Мы уже сошли с ума, когда стали фокусом коллапса, а теперь надо учиться делать вид, что мы нормальные.
– Ты шутишь, да?
– Немножко. Ты поймёшь.
– Дань, – внезапно сказала Одри странным голосом. – Хочешь, я буду твоей сестрой? Я вижу, что ты до сих пор плачешь внутри.
– Ты хочешь, чтобы мне не было больно?
– Да. И ещё я всегда хотела, чтобы у меня был старший брат.
– Прости, наша боль – навсегда. От неё наши глаза такие синие. Но если подёргать тебя за косички будет некому – обращайся. Я всегда где-то рядом.
– Договорились, – не приняла шутливый тон девочка.
– Тогда поехали. Василисины родители давно ждут меня, чтобы убить.
– За что? – удивилась Одри.
– За похищение дочери.
***
– Васька! – всплеснула руками мама. – Если это было просто «скататься на пляж окунуться», то страшно представить, чем обернётся поездка в магазин за молоком!
– Мама, прости, оно как-то само получилось…
– Вась, иногда мне кажется, что проще тебя прибить и родить новую девочку! Дешевле для нервов! Тебя в туалет страшно отпустить! Вернёшься через месяц верхом на боевом слоне и расскажешь, что случайно выиграла мировую войну. А я потом этого слона корми!
– Это я виноват, простите… – сказал Данька. – Обещал её вернуть вовремя, а потом…
– Это я виновата, на самом деле, – сказала Одри. – Они меня спасали.
– От кого же они тебя спасали, ребёнок?
– От смерти. Я бы умерла, если б не они.
– О боже… Почему вы не могли просто загуляться и заночевать у приятелей, как все нормальные дети?
– Потому что мы не нормальные дети, мам!
– Сейчас ты предложишь мне «посмотреть на это с другой стороны», да, дочь?
– Конечно. Посмотри на это с другой стороны, мам! Вот, глянь, какая девочка! – Васька взяла Одри за плечи и покрутила её туда-сюда, демонстрируя маме.
– Её было бы неплохо умыть и расчесать, а также переодеть во что-то, в чём не спали на земле у костра. Но да, девочка симпатичная. И что?
– Главное не то, что она симпатичная, а что она есть! А её могло бы не быть! Стоит такая девочка пары дней опоздания?
– Я даже не знаю… – сказала мама с сомнением.
– Обычно, чтобы получить такого ребёнка, требуется девять месяцев и ещё десять лет! Я считаю, пара дней – отличный дисконт!
– Васька, ну что ты несёшь? – схватилась за голову мама. – Только не говори мне, что это твоя дочь! Со всеми этими чудесами я готова поверить уже во что угодно, даже во внезапную внучку. Мало ли – разные миры, разные временные потоки…
– Вот ещё! – фыркнула Одри. – Я даже в королевские внучки не пошла! Хотя меня так уговаривали, так уговаривали…
– Это она сочиняет, мам. Вовсе её не уговаривали! – возмутилась Василиса.
– Но почти взяли же!
– Почти не считается!
– Считается! Тебе-то вовсе не предлагали!
– Даниил, – страдающим голосом сказала мама, – вы выглядите тут самым вменяемым. Скажите, пожалуйста, что это не Васькина дочь.
– Одри сирота. Её родителей убили.
– О боже, бедная девочка! – тут же переключилась мама. – Надо же её как-то устроить!
– Школа примет её и позаботится.
– Ах, да, синие глаза. Ещё один несчастный ребёнок, которым будут затыкать дыры в Мироздании! Не могу сказать, что я этому рада.
– Школа – лучшее место, для таких, как мы, поверьте. И не ругайте Василису, пожалуйста, она очень ответственная и…
– Васька? Ответственная? – рассмеялась мама. – О да, как стая енотов, забравшихся в кладовку… Они тоже думают, что наводят порядок.
– Мама!
– Что «мама»? Мне ещё предстоит всё это объяснять папе!
– Значит, ты на меня больше не сердишься?
– Я тебя пятнадцать лет знаю, Вась. Привыкла. Иди уже переоденься во что-то менее грязное. Я там, к слову, у тебя в комнате прибралась…
– Мама! Я же просила! Я теперь ничего не найду!
– Ты исчезла на несколько дней. Это моя месть. Ничего, загадишь заново, это несложно.
– Ну и ладно, – смирилась Василиса. – Но мы сначала Одри отведём, ладно?
– Давайте я вас покормлю тогда, что ли. Не знаю, как сложится твоя судьба дальше, девочка, – мама, вздохнув, пригладила Одри растрёпанные золотистые волосы, – но хотя бы это я могу для тебя сделать. Хочешь пирог с яблоками?
– Обожаю пироги с яблоками!
– Идите мыть руки.
***
На пороге Школы Одри обняла Ваську и сказала:
– Извини, что тебе за меня влетело.
– Ха! Да это разве «влетело»? Мама вовсе даже и не рассердилась на самом деле, просто вид делала. А главное – она сама теперь поговорит с папой, значит, и он не будет сильно ругаться.
– Они на тебя часто ругаются?
– Бывает, – вздохнула Васька. – Я постоянно влипаю во всякую ерунду, что есть, то есть. Они беспокоятся, а потом меня ругают, за то, что я балда бесчувственная. А я не бесчувственная, просто почему-то так получается…
– Можно я буду иногда приходить к тебе в гости? У вас отличный яблочный пирог.
– Это ты ещё клубничный не пробовала! В общем, заходи в любой момент, конечно. Я буду рада, да и мама всегда с удовольствием тебя покормит. Не знаю, есть ли тут пироги…
– В Школе хорошая столовая, – сказал Данька, – но таких вкусных пирогов там, конечно, нет. Сейчас тебя поселят в общежитие, проведут первое собеседование, назначат куратора…
– Это будешь ты? – спросила Одри с надеждой.
– Вряд ли. У меня уже есть подопечная, Настя. Но ты спроси, может, сделают исключение. В любом случае, ты всегда можешь ко мне прийти – просто поболтать или спросить о чём-нибудь. Когда я в Центре, то здесь же, в общежитии, то есть буквально рядом. В общем, к вечеру освободишься и сможешь идти куда захочешь. Я за тобой зайду, покажу город. В Школе свободный режим, только на занятия не опаздывай. Особенно в начале, там будет много интересного. Всё, вон идёт Алиса Львовна, замдиректора, она тобой займётся. Ничего не бойся, никто тебя не обидит, всё будет хорошо.
По коридору приближается, приветливо улыбаясь, невысокая полная женщина. Лицо у неё такое доброе и хорошее, что Василисе аж самой захотелось немножко поучиться в Школе. Но уж больно цена за синие глаза высока.
– Ты читал «Гарри Поттера»? – спросила она Даньку.
– Представь, да. Цыгане привозят популярные книги, Центр их выкупает для библиотеки.
– Коммуна тоже, так что и я читала. Школа похожа на Хогвартс?
– Ничуть. Я бы не хотел учиться в Хогвартсе, там гнило и тухло. Все друг друга ненавидят – ученики учителей, учителя учеников, ученики друг друга… Сплошные заговоры, интриги и зубрёжка. Магия дурацкая, «крибле-крабле-бумс», а главное – непонятно, что они собираются ей делать. Как мне показалось – ничего. Только презирать маглов и друг дружку подсиживать.
– В Школе не так?
– Совсем не так. Ты пойми, те, кто туда попадают, уже пережили в своей жизни худшее. Их ничем не напугать, ни к чему не принудить. При этом они хрупкие, как тонкое стекло, и каждый из них очень важен. Любой неловкий шаг, любая попытка насилия, любая обида – и может быть что угодно. Когда Аннушка меня сюда привезла, у меня даже пистолет не забрали! Представь себе – я так и проходил с заряженным пистолетом весь первый день. Даже на медосмотре из рук не выпускал! И никто мне и слова не сказал.