оленях. Таким образом мы доходим до кафе, которое открывается прямо перед нами.
Я остаюсь на улице, а Кайден забегает внутрь, чтобы что-нибудь купить. Затем мы устраиваемся на кованой широкой лавке под тенью дуба.
Погода великолепная. Мне нравится утро. Нет дневной жары и ночной прохлады. Утро – идеальное время суток.
– Ты ждала меня вчера, – не спрашивая, произносит Кайден.
Я часто его жду, но что с того?
– Да, – все же честно отвечаю.
Он делает большой глоток кофе-фраппе, глядя куда-то в сторону.
– Что происходит? – спрашиваю я.
Мы сидим друг напротив друга. Между нами бумажные стаканчики фраппе и вновь откуда-то взявшееся молчание. Уже в третий раз я окунаюсь в то, о чем не хочу даже задумываться. Меня бросает то вверх, то вниз. Чертовы американские горки. Буквально несколько минут назад я думала, что мне кажется.
– Тетя Лиза, – отвечает Кайден. – Она сказала мне приехать и разобрать оставшиеся вещи родителей.
Я устраиваюсь удобнее на лавке, подогнув под себя ноги.
– То есть как разобрать? Что ты с ними можешь сделать? Разве они ей мешают?
Кайден продолжает смотреть в сторону, пожав плечами.
– Понятия не имею. Они хотят делать ремонт и думаю, некоторые вещи им мешают.
Это не самое приятное занятие для него. Да и для любого человека, я думаю.
– И что же она предлагает?
– Она не говорит прямо, но ее завуалированные фразы «пора взрослеть» намекают на то, что это все пора выбросить.
От возмущения я стискиваю зубы.
– Как же так? Может, все это вернуть в ваш старый дом?
Кайден качает головой.
– Там сейчас живут очень милые люди, и мне бы не хотелось их напрягать. Они всегда платят вовремя, и эти деньги мне нужны.
В его словах есть смысл. Я знаю достаточно, но возможно не все тонкости.
– Не думай об этом, ладно? – Кайден приподнимает мой подбородок пальцем и улыбается.
Я киваю.
– Хочешь, чтобы я поехала с тобой?
Он уже брал меня с собой в Мэйпл Ридж, но я оставалась в машине. У них с тетей довольно натянутые отношения.
Он медленно качает головой.
– Все в порядке, это не займет много времени.
Это и есть причина, по которой он сам не свой в последние дни? Я выдыхаю от облегчения. Нет, мне не нравится ситуация с его родней, но похоже, я много напридумывала лишнего.
Но следующие слова Кайдена отметают этот факт. Ничего я не придумала.
– Меня не приняли в университет Виктории, Трейс.
Я задерживаю дыхание. Кайден кажется тоже. Мир словно замирает вокруг нас. Даже птицы перестали петь. Или это просто я так глубоко ушла в себя, что ничего не слышу вокруг.
– Если быть точнее, – продолжает он. – Я не попал в списки стипендиатов.
Мне нужно постараться взять себя в руки и понять, что это не конец света. Нужно просто собраться и подумать.
Я перевожу дыхание.
– Что ж, мы можем что-нибудь придумать.
Его глаза снова устремляются в сторону.
– Но меня приняли в Нью-Йорк? С частичной стипендией.
– Ты подавал документы в Нью-Йорк? – с обидой в голосе произношу я.
Кайден с тяжелым вздохом отставляет кофе за свою спину и оказывается передо мной. Он обхватывает ладонями мое лицо.
– Я и подумать не мог, что меня туда примут еще и в команду пловцов. Я подал поздно и так, на всякий случай, но прошел. Меня приглашают на отбор в августе и обещают оплатить учебу частично. Я смогу взять кредит, чтобы оплатить остальную сумму.
– Но в Виктории… – начинаю я.
– Знаю, Трейс, знаю, – ласково произносит он, чуть склонившись. – У них нет для меня того, чего предлагает Нью-Йорк.
– А как же хоккей? Мы же смотрели все программы вместе.
Он вздыхает.
– С хоккеем не так все просто, Трейси, и я играл слишком мало в этой лиге.
– Ты не хочешь в Викторию, признайся, – сдерживая слезы, говорю я. – Ты боялся мне сказать об этом, словно я какая-то истеричка.
– Я боялся тебе сказать, потому что не хочу быть далеко от тебя. Не хочу всего этого, – с нажимом отвечает он. – Я хочу, чтобы все сложилось по-другому, но к сожалению, мы имеем то, что имеем.
Он отпускает мое лицо, и мы вновь погружаемся в тягостное молчание. Мне уже слышно пение птиц, и голоса школьников, которые медленно заполняют все беседки вокруг.
Я чувствовала, что что-то изменится, но не хотела верить в это. Но что я могу?
– Это в другой стране, – одними губами произношу я.
Но Кайден слышит.
– Я еще не дал своего согласия.
– Когда тебе нужно дать ответ?
Он смотрит на свой телефон.
– Перед уроками. Миссис Фаулер уже ждет меня. Трейс, я могу сделать еще кое-что.
– Что?
Во мне просыпается надежда.
– Тренер Фаррелл предложил мне провести сезон в новом клубе.
– И ты мог бы снова попытаться попасть в Викторию на следующий год.
Он кивает.
– Да. Это бы значительно увеличило мои шансы.
Моя надежда – она только моя. Но в его глазах я не вижу энтузиазма.
– Ты не хочешь, – тихо говорю я.
Кайден виновато опускает голову.
– Я хочу быть с тобой.
У меня сжимается сердце. Он не может жертвовать своим будущим. А вдруг сезон не заладится. Вдруг что-то пойдет не так.
– Я тоже этого хочу. Но ты не можешь упускать такую возможность, Кайден.
Он нехотя соглашается. Мне не нравится, что он не радуется такому шансу. А он должен. В этом моя вина. Я внушила ему, что у нас все будет хорошо в Виктории. Господи, я такая эгоистка.
– Тогда поехали со мной, – он хватает меня за руку. – В Америку. В Нью-Йорк.
– Но уже поздно.
– Ты можешь попробовать подать заявку сейчас.
– Куда угодно? – уточняю я. – Тебе нужно было предупредить меня заранее. И сейчас все могло бы быть по-другому.
Сейчас я обвиняю его и чувствую себя паршиво. Но он мог хотя бы мне сказать.
Кайден отпускает мою руку.
– Ты была так увлечена Викторией, постоянно об этом говорила. Да я виноват, что не сказал, но я и подумать не мог, что меня туда примут.
– Тебе нужно идти, – напоминаю я.
Он кивает и встает.
– Что мне ответить?
– То, что хочешь ты.
– Пожалуйста, не обвиняй меня.
Я тоже встаю и теперь мы смотрим друг на друга в упор.
– Мне не нравится эта скрытность. Пусть ты и не думал, что тебя примут, ты должен был сказать.
Кайден сжимает челюсть.
– Должен был. Но не тебе говорить о скрытности, ты тоже о многом мне не говоришь.
Это звучит как обвинение.
Как такое возможно? Еще несколько минут назад мы целовались, смеялись и дурачились, а теперь стоим, набычившись друг на друга и пытаемся сдержать слова, о которых позже можем пожалеть.
– Мои секреты не такие, как твои. – Я возвращаю обвинение и схватив сумку, ухожу.
Он не догоняет меня. Сейчас мы оба слишком злы, чтобы продолжать разговор.
Как только оказываюсь за пределами его видимости, я заворачиваю за угол школы и прислонюсь спиной к кирпичной стене. Слезы градом стекают с моих глаз. Я уже не забочусь о макияже, а просто даю волю своим слезам.
У нас слишком разные представления о будущем. Мы не можем идти на поводу друг у друга. То, что он боялся мне сказать о том, что его не приняли в Викторию, говорит о многом. Эти отношения начинают сдавать. Медленно, но между нами начинает исчезать то, что было.
По программе школы в расписание каждого ученика должны быть включены индивидуальные занятия по одному из спортивных профилей. Особого энтузиазма у меня не было, но фехтование оказалось очень полезным. К тому же спорт для этой школы имеет ключевое значение.
Тренировки позволяют поддерживать мое тело в тонусе. Хоть я и не любитель спорта, в отличие от моих друзей, мне нравится держать рапиру в руке. Но возможно это всего лишь привычка, потому что я смирилась с обязательной профильной нагрузкой, и энтузиазма у меня не прибавилось.
– На сегодня все, Трейси, – говорит мой инструктор, поднимая маску.
Я делаю то же самое и молча схожу с дорожки.
Все уроки мне едва удавалось сдержаться, чтобы вновь не расплакаться. Я снова чувствую себя слишком уязвимой. Решение может быть где-то на поверхности. Если мы действительно хотим быть вместе, мы найдем его.
Но… все это сказки. Правда. Я устала фантазировать, пора встретиться с реальностью лицом к лицу.
Кайден написал мне после второго урока, что ответил согласием. Он не стал оправдываться. Я знаю, что он не может упустить такую возможность. Во время ланча я все рассказала Вив, так как на моем лице было прекрасно написано, что все не в порядке. Я никогда не умела скрывать свои чувства.
Теперь я едва пережила тренировку.
В костюме мне слишком жарко. Голова болит не только от мыслей, сидящих в ней, но и от туго стягивающей волосы, резинки. Я с раздражением снимаю фехтовальную маску и почти бросаю ее на лавку.
Инструктор по фехтованию – мистер Летэнг – подходит ко мне.
– Тебе бы могло по-настоящему понравиться фехтовать, если бы ты постаралась, Трейси, – говорит он, накинув на свои влажные рыжие волосы полотенце.
На вид и не скажешь, что ему почти пятьдесят. Мне нравится, что он никогда на меня не давил, когда я не хотела заниматься, а отчаянно себя заставляла.
Я никак не реагирую на его слова, давая себе время перевести дыхание.
– Ты очень быстрая и изящная, и это не комплимент.
Повернув голову, я выдавливаю улыбку, глядя на мистера Летэнга.
– Про вас могу сказать то же самое, и это не комплимент.
Он раздраженно дергает плечами и качает головой. Пора ему оставить попытки заставить меня полюбить спорт так же страстно, как и он. Я предназначена для другого.
– Ладно, увидимся в среду.
– Пока, мистер Летэнг.
Сняв с себя раздражающую экипировку, я принимаю душ и трачу около двадцати минут возле зеркала. Мои глаза опухли. Я замазываю темные круги корректором и наношу на ресницы тушь. Уже лучше.
Выйдя из раздевалки в коридор, я слышу тихую восточную музыку. В этой части учебного здания расположен большой общий спортивный зал, несколько помещений для различных спортивных секций, как например, по фехтованию, и две раздевалки. Прямо по коридору от раздевалки находится студия с пластиковой прозрачной стеной. В студии мало места для занятий танцами, но достаточно для занятий йогой.