Возрождение венского дворца обошлось в двадцать миллионов евро, князь взял на себя не только расходы на перестройку, но и на эксплуатацию музея. Удалось также достичь соглашения с австрийскими властями об особом статусе музея в дополнение к закону об охране памятников от 1938 года. Снят запрет на перемещение находящихся в музее картин, скульптур и мебели, и теперь произведения искусства можно беспрепятственно перевозить из Вены в Вадуц и обратно. В коллекции находятся уникальные шедевры, например произведения Рубенса. Музей Лихтенштейна может составить серьезную конкуренцию Музею истории искусств, где экспонируется коллекция Габсбургов. Таким образом, мы снова наблюдаем неразрывность и развитие исторических связей: эти две династии соперничали с XIV столетия, но если прежде — в политических интригах и на поле брани, то теперь — в области искусства.
Глава пятнадцатаяГабсбурги на каждом шагу
Когда удивляешься сокровищам Музея истории искусств, то забываешь о том, что речь идет о частной коллекции Габсбургов, хотя директор Вильфред Зайпель весьма охотно уделяет внимание этому моменту. Он посвятил великим меценатам и выдающимся правителям этой династии множество выставок. Это, впрочем, относится и ко всей Вене: тут невозможно шагу ступить, не наткнувшись на память о Габсбургах, не говоря уж о том, что это имя упоминается в связи с самыми различными событиями. Недавно прозвучало сообщение, подобное разорвавшейся бомбе: бывшая правящая фамилия собирается требовать возвращения своего имущества, отчужденного (во второй раз) в результате аншлюса Австрии в 1938 году, и намерена обратиться в Фонд жертв нацизма. И теперь возникает неизбежный вопрос: а что же не подлежит включению в перечень их имущества?
Так как сумма притязаний оценивается в 200 миллионов евро, то сразу становится понятно, что речь идет не о Хофбурге, Шенбрунне и подобных местах, ставших уже государственной собственностью, и не о музеях или предметах искусства, а исключительно о личном недвижимом имуществе семьи.
Сегодня насчитывается около 160 наследников Габсбург-Лотарингов, от имени которых племянник последнего кайзера, Христиан Габсбург, выставил претензии. Обладатели этого имени живут по всему свету и имеют (за исключением Отто Габсбурга) вполне обычные профессии. Став простыми смертными, они очень по-разному отнеслись к потере статуса и имущества, но совершенно иначе обстоит дело с теми, кто и сегодня не готов отказаться от притязаний на австрийский трон. Заявление претензий на возвращение собственности, возможно, потому вызвало такой переполох, что официальная Австрия привыкла иметь дело только с главой рода, Отто, а он уже неоднократно давал понять, как мало его интересуют трон и имущество. Также никакого одобрения не вызвало у него объявление Карла последним императором Австрии и королем Венгрии, так что идея выдвигать какие-либо имущественные требования республике явно принадлежит не ему. Они были выдвинуты от имени отца племянника кайзера, Карла Людвига, его дяди Феликса и, конечно, с согласия Отто. Оба этих господина, которым далеко за восемьдесят, раньше уже обращались с нелицеприятными письмами в службу федеральной канцелярии, но, как правило, ответа не получали.
Отношения между республикой и напоминающей о монархии династией не были безоблачными последние восемьдесят лет. Молодая республика впервые обратила внимание на имущество Габсбургов сразу после падения монархии в 1919 году. Принятый тогда и такой выгодный сегодня закон о Габсбургах выслал из страны обладателей этого имени, запретил им возвращение в Австрию, национализировал их владения и упразднил столь предусмотрительно организованный еще Марией-Терезией Фонд семейного обеспечения, в котором было сосредоточено личное имущество семьи. Канцлер Шушнигг вновь признал правомочность существования этого фонда в 1935 году, при этом были приняты поправки к закону, не в последнюю очередь потому, что канцлер рассчитывал на политическую поддержку. На основании этого состоялось возвращение на родину одной из представительниц правившего некогда рода — Циты, которая тогда уже 13 лет была вдовой, но наследника трона Отто все это никак не затрагивало. Часть доходов фонда была выплачена мужским представителям рода Габсбургов. Все это длилось недолго: после присоединения Австрии к Германии по личному указанию Гитлера фонд опять был заморожен с условием, что никому из членов семьи не будет возмещен убыток. Отчужденное личное имущество было не маленьким: 20 000 гектаров леса, 7000 гектаров сельскохозяйственных угодий, четыре доходных дома в Вене, еще 120 домов и ресторанов, 11 замков и еще те, что были разрушены и охранялись как исторические объекты, графитовый завод и маленькие фабрики. Большая часть недвижимости (за исключением венской, замки Лаксенбург и Везендорф, а также некоторые доходные дома) по халатности, а также из-за того, что многие документы были утрачены, не была внесена в реестр к 12 марта 1938 года. Замки Лаксенбург и Везендорф в 1945 году перешли в собственность республики. Закон о Габсбургах стал в 1955 году частью Австрийского государственного договора, дабы защитить республику от притязаний бывших правителей. Возвращение возможно только при условии официального отказа от притязаний на трон и принадлежность к династии.
В отношении возмещения убытка Габсбургам республика сопротивлялась активнее, чем в отношении возвращения собственности пострадавшим во времена нацизма, чье отобранное нацистами имущество «унаследовала» Австрийская Республика. В этих случаях вопросы решались почти полюбовно, хоть и половинчато, и иногда выжившим жертвам удалось вернуть себе какие-то крохи бывшего имущества. Настоящая реституция началась спустя полвека под международным давлением и при американском посредничестве. С точки зрения Габсбургов, это были позитивные изменения. Помимо прочего, специальная историческая комиссия признала правомочность притязаний Габсбургов, но бывшие владельцы и наследники личного имущества обрели право на реституцию не как представители правившей монархической династии, пострадавшей от Австрийской Республики, а как жертвы режима национал-социалистов. Но гнев Гитлера в 1938 году вызвали не бывшая монархия и ее деяния, а распространившаяся по всему миру антинацистская деятельность влиятельных представителей династии. По своему собственному признанию, Отто Габсбург тогда даже думал о возвращении на родину, но не для того, чтобы вернуть трон, а как антифашист, чтобы воспрепятствовать аншлюсу. Он не скрывал своих взглядов, не скрывает их и сейчас, но осознание бесперспективности этой смелой затеи заставило его отказаться от рискованных планов. Его младший брат Феликс, всегда такой аполитичный, лишь однажды вмешался в политическую и общественную жизнь: в 1938-м он выступал в Канаде и США с агитационными призывами выступить против демарша Гитлера и потому был заочно приговорен к смерти за измену родине.
Восстановившаяся после разгрома фашизма республика не приняла это все во внимание, для нее Габсбурги остались злодеями, мечтающими о возвращении на трон. Так обстоит дело до настоящего времени, по крайней мере на бумаге, и во времена Евросоюза с прозрачными межгосударственными границами требование письменного заявления об отказе в принадлежности к династии выглядит смехотворно. Из всех Габсбургов только Отто выполнил это требование, еще в 1961 году. В результате в 1966 году он обрел право вернуться на родину и в 1972 году удостоился теплого рукопожатия канцлера Крайски, которого трудно заподозрить в каких-либо симпатиях к монархии. Отто никогда — ни до, ни после — не выказывал ни малейшего интереса к возвращению на трон. Он отстаивал свои принципы с достойной уважения непреклонностью, делился своим видением объединенной Европы, в результате чего быстро завоевал в Австрии определенное признание. Прошли десятилетия, он пользуется всеобщим признанием, его уважают как примерного семьянина и, возможно, простят большие и малые промахи его сыну Карлу, которого он всегда защищает, у которого в свидетельстве о рождении, выданном в 1961 году, в графе «род занятий отца» должно стоять «его величество император Австрии и король Венгрии».
Упрямые братья Отто так и не подписали заявления о своем отказе от притязаний. И конечно же, это ни в коей мере никому не мешает, поскольку члены семейства имеют паспорта других европейских стран и могут путешествовать совершенно свободно. То, что этот устаревший закон, закрепленный Австрийским государственным договором и являющийся частью международного права, не стал препятствием при вступлении Австрии в ЕС, прежде всего, заслуга Отто Габсбурга. Другой причиной стало то, что пересмотр Австрийского государственного договора весьма затруднен, поскольку одно из подписавших его государств, Советский Союз, более не существует, а вопрос о правопреемнике спорен.
Судя по всему, закону о Габсбургах суждено жить на бумаге вечно. Ясно только, что вовсе не из-за австрийских юридических сложностей далеко не все семейство присутствовало в 1993 году в базилике Мариацелля на венчании Карла с Франческой Борнемисца-Тиссен, хотя обычно все представители династии воспринимают подобные события с радостью и собираются в полном составе. Братья и так с осуждением отнеслись к капитуляции Отто, а подобный мезальянс для семьи, известной своими весьма разборчивыми и расчетливыми браками, уже просто полное падение.
Через три года, в 1996-м, Феликс Габсбург-Лотаринг, которому исполнилось 77 лет, вновь ступил на австрийскую землю. Он не предавал огласке свои намерения и не выделялся из толпы иностранных туристов, посещавших семейный склеп Габсбургов. И в глаза не бросалось, что этот визит означает для него нечто большее, чем праздное любопытство путешественника или исторический интерес причастного лица. Почти восьмидесятилетний человек впервые приехал на могилу своей матери, королевы Циты, умершей в 1989 году. Феликсу повезло: его не узнали на границе, точнее, уже не было никакой границы, и проживающий в Мексике бизнесмен прибыл в Австрию на автомашине с бельгийским паспортом. В Вене он вовсе не скрывал своего намерения вернуться и на пресс-конференции ясно дал всем понять, каким смешным, нелепым и несовместимым с принципами Евросоюза является этот закон. Он мог бы легко отказаться от претензий на трон (который ему по праву наследования ни в коей мере не принадлежит), но невозможно отречься от принадлежности к семье и династии. Всем уже было известно, что его младший брат и любимый сын Циты Карл Людвиг, надежда монархистов, никогда не откажется от притязаний на конфискованное фамильное до