Городской архив существует уже давно, и его сотрудники всегда стремились не только содержать его в должном порядке, но и сделать доступным для всех интересующихся, однако в последние годы это было почти невозможно из-за недостатка места. Документы хранились уже в 10 разных филиалах, пока наконец в 1998 году городской совет не решил использовать для нужд архива помещения Газометр-сити, задуманного как жилой и деловой квартал.
Различия в архитектурных концепциях четырех газометров чрезвычайно интересны. Французский архитектор Жан Нувель — создатель берлинской кофейни «Галерея Лафайетт» — прежде всего стремился организовать внутреннее пространство газометра «А». Его атриум разделен девятью колоннами и разгорожен стеклянными стенами, чтобы внутрь поступало как можно больше естественного света. Все квартиры этого здания обращены окнами на город, а внутри можно прогуливаться, и такой внутренний двор, можно сказать, является достопримечательностью.
Для команды архитекторов «Кооп химмельб(л)ау» главной задачей было создать концертный зал в ограниченном пространстве башни. И решение выглядит весьма оригинально: вопреки обычной практике, зал начали возводить не снизу вверх, а сверху, в кольцо уже имевшихся старинных стен опустили заранее изготовленную бетонную оболочку будущего зала. Благодаря этому звукоизоляция совершенно уникальна и студенты в общежитии, размещенном между новой бетонной и старой кирпичной стеной, не слышат проходящих концертов и не ощущают никаких вибраций. Студенческие квартиры рассчитаны на четырех человек, каждый из которых имеет отдельную комнату.
Газометр «С» проектировал Манфред Ведорн, известный по многочисленным реконструкциям дворцов Внутреннего города. Он постарался сделать внутренний двор максимально просторным и избегал всяческого загромождения. Обилие зелени среди шести воздвигнутых им башен создает ощущение легкости и воздушности.
Элитные двухэтажные квартиры корпуса «D» также включают маленькие садики. Но родившемуся в Зальцбурге и много работавшему в Канаде и США Вильгельму Хольцбауэру это показалось недостаточным, и он придумал еще три совершенно удивительных общих сада. Из этой башни открывается вид не только на квартал, но и в другую сторону — на Вену. Квартиры размещаются также и в толстых стенах, которые в других корпусах используются для проходов и лестничных клеток.
Планировка квартир разрабатывалась с учетом пожеланий их будущих жильцов и владельцев. В результате удалось преодолеть ощущение замкнутости и серого однообразия, а после того, как сюда переехали жильцы, возник собственный мир, расцвеченный разными стилистическими решениями, множеством растений и красочным текстилем. Самые большие квартиры имеют площадь 120 квадратных метров, а самые маленькие — 35. И все они (за исключением тех, что распложены в примыкающей башне) объединены лоджией.
Кто здесь живет — это тема для отдельного разговора: в основном сюда тянутся молодые и холостые, в лучшем случае молодожены. Верхняя возрастная граница — 35 лет. Еще одну группу составляют люди из других земель Австрии, которым требуется жилье в Вене. Для них важно, что рядом находятся автотрасса и аэропорт, а также удобное транспортное сообщение с центром города. Ну и помимо прочего, квартира в Газометр-сити отнюдь не дешевеет и является неплохим вложением средств.
Все неудобства и разрушения, причиненные прилегающей округе строителями, были оперативно устранены, как и в случаях с другими масштабными проектами. Маленький садовый поселок частично сохранился, но многие охотно продали свои участки земли коммерческим предприятиям, привлеченным сюда новыми возможностями. Здесь непросто ориентироваться, и тому, кто неуверенно блуждает среди газометров, надо внимательно следить, как бы не оказаться в совершенно другой местности, где среди не слишком ухоженных, но зато огороженных участков ходят лошади и все немного напоминает о не таких уж и давних временах. Подобная картина относится к лучшим воспоминаниям о Зиммеринге. Еще несколько лет назад здесь бесконечными рядами тянулись маленькие предприятия, неприметные мастерские и кустарные цеха, перемежаясь со скучными поселками. Трудно представить, но служащие из организации защиты государственных памятников имели право отклонить любой проект под лозунгом «Сделай из старого новое!». Они не только хотели сохранить башни в их первозданном уродстве, им совершенно претила мысль о новом использовании промышленных памятников. Споры о том, что именно надо делать, казалось, никогда не кончатся, каждая точка зрения имела многочисленных сторонников. Но в Вене никому даже в голову не пришло снести эти памятники культуры.
Когда гуляешь по городу, то бросается в глаза, что во многих крышах прорезаны окна. В Вене стали чрезвычайно популярны мансарды. Венцам нравится необычное жилье, которое всегда получается при перестройке чердака. Сколько квартир — столько и творческих решений. То, что под самой крышей можно найти совершенно другие решения, свидетельствует не только о богатой фантазии и находчивости архитекторов, тут еще приходится приспосабливаться к особенным условиям.
Лучшие мансардные квартиры — это те, где удалось создать просторное помещение, залитое светом. Своды этих квартир не всегда вписаны в скат крыши, нередко можно видеть окна, выпирающие из крыши на манер собачьей конуры и вертикальные, как в обычной квартире. Существует такое разнообразие форм окон, что часто уже одно это делает квартиру удивительной и странной: например, круглые «иллюминаторы» в комнатах под куполом. А по-настоящему эффектно здесь смотрятся комнаты с огромными окнами. Хотя и спрятанные под встроенным козырьком, узкие окна порой тоже бывают вполне уместны, например на кухне, поскольку именно форма крыши определяет, как именно можно в нее врезать окно. Поэтому здесь даже часто устраивают зимние сады или террасы.
Большая притягательность мансардных квартир объясняется еще и тем, что, как правило, они размещаются на чердаках красивых старинных домов, и нередко обычные квартиры, выходящие на красивую лестничную клетку представительного подъезда, выглядят не столь эффектно. Часто в них ванная комната встроена в прихожую, и, как правило, это полутемное маленькое помещение с крохотным окном — какой контраст с потоком света, льющимся из окна в потолке!
Перестройка чердаков вовсе не простое дело: она ставит перед архитекторами специфические проблемы, поскольку доставляет неудобства жильцам и не очень-то нужна домовладельцам. Привлекает, однако, то, что городские власти выделяют дотации на реконструкцию чердачных помещений. В архитектурных бюро говорят, что все труднее находить подходящие чердаки. Бывает, что домовладельцы перестраивают чердаки в порядке капитального ремонта дома. В таком случае открывается множество возможностей: архитектор может выкупить чердак или начать реконструкцию, вступив в долю с домовладельцем, иногда в процессе участвует и будущий хозяин квартиры.
В этом деле существует немало подводных камней. Во-первых, нужно заручиться согласием домовладельца, а когда оно получено, необходимо выяснить, не охраняется ли дом как памятник архитектуры. Стоит также узнать, насколько все согласуется с общим планом застройки. Ответственные за облик города градостроительные власти следят не только за охраной памятников, но и требуют согласования с общегородской планировкой.
Коль скоро дело дошло до практического воплощения замысла, то решений может быть множество. Часто, если крыша находится в аварийном состоянии, ее дешевле снести и построить новую, но только обязательно ни на миллиметр выше прежней и ровно той высоты, которую утвердят власти. Угол наклона ската также должен остаться прежним, на этот счет существуют строжайшие указания. Доставлять строительные материалы наверх тоже непросто и почти всегда требуется поломать голову над постройкой строительного лифта. На создании лифта настаивают органы строительного надзора, да и трудно представить себе квартиру на крыше без лифта. Во многих старых домах вообще именно таким образом и появляется лифт, что увеличивает для старых жильцов квартплату.
Обладатели мансардных квартир, как правило, гордятся своими владениями, и им нравится здесь жить. И в ответ на то, что летом воздух под крышей раскаляется, они заявляют, что зато и зимой им тепло, а те, что плохо переносят жару, в конце концов покупают себе систему климат-контроля. Они бывают счастливы устроить маленький садик на крыше, коль скоро существует такая возможность. Это стремление совпадает с общегородской программой «Зеленая крыша», действующей вполне в духе господина Хундертвассера.
Обитатели более чем странного дома Хундертвассера имели бы 101 причину переселиться из него, не будь они столь преданы этому зданию, этому диковатому и гармоничному в своей дисгармонии творению, с его китчевыми колонночками, изгибами и перекосами, с зелеными насаждениями в самых немыслимых местах, и менее всего напоминающему человеческое жилье. Самым серьезным их доводом, без сомнения, является то, что здание, расположенное на Левенгассе, в довольно скучной части 3-го района, это их родной дом и к тому же им интересуется множество туристов, которые бродят вокруг и внутри. Каждый, кто с 1986 года смог продержаться в этих квартирах, еще более странных и необычных, чем в Газометр-Сити, гордится, что живет в таком знаменитом месте.
Дом принадлежит муниципалитету и является обязательным пунктом программы всех туристов в Вене. Жильцы охотно рассказывают, что они лично были знакомы с мастером, который еще в 1958 году наделал много шуму в архитектурных кругах своим сенсационным манифестом «Против прямых линий». Фридрих Стовассер, родившийся в 1928 году и известный всему свету как художник Фриденсрайх Хундертвассер, всегда воевал со всем миром по самым разным поводам: он боролся за сохранение окружающей среды, и его решительное неприятие «стерильной эстетики» было принято в штыки теми, кого он затем эпатировал своим творчеством. В конце 1970-х бургомистр Вены дал Хундертвассеру возможность построить дом его мечты таким, как он себе его представляет в соответствии с провозглашенным им принципом природного замкнутого цикла и переработки стоков в гумус, а также (что еще дороже) из природных материалов, с кривыми стенами и садами на крыше, то есть наиболее полно интегрированным в природу. Но прежде всего, в соответствии с принципами архитектора, в ходе строительства не должно было пострадать ни одно дерево.