В 1985 году творение было завершено, и, кажется, эксперимент удался. Жильцы уже 20 лет пребывают в восторге, и, как и в самом начале, их совершенно не смущает, что во всем доме нет ни одной прямой стены и ровного участка пола. Заметно подросшие деревья и кусты на крышах, балконах и в самых неожиданных укромных уголках чувствуют себя вполне вольготно.
Стремление к протесту и противоречивость, нашедшие свое выражение в творчестве, причем не только в архитектуре, но и в живописи, присущи личности Хундертвассера. Это интриговало публику еще до того, как он решил перебраться на постоянное место жительства в Новую Зеландию. Вокруг него хватало скандалов: папарацци стремились раскопать что-нибудь извращенное в его стремлении соблюдать естественный — и конечно же нудистский — образ жизни, жертвой их стараний стал маленький сын подруги художника. Доказать никто ничего не смог, но писали об этом чрезвычайно много. Даже смерть настигла Хундертвассера не где-нибудь, а на борту «Куин Элизабет», посреди океана, на пути из Новой Зеландии.
Тот, кто был знаком с его беспорядочной жизнью, не слишком удивился, когда через три года после смерти художника разгорелся новый, связанный с его именем скандал. На этот раз в центре истории оказался его коллега-архитектор Иозеф Кравина, который в судебном порядке заставил остановить продажу сувениров с изображением дома Хундертвассера. Вплоть до 1981 года Кравина был компаньоном и соавтором Хундертвассера, они вместе разрабатывали проект биодома, пока Кравина не прекратил сотрудничество из-за изменений, которые с ним не согласовали.
Архитектор хотел получить свою долю в весьма немалых доходах, а также добивался, чтобы здание официально именовалось «Дом Хундертвассера — Кравины». Суд счел его притязания небезосновательными, однако потребуется еще некоторое время, чтобы установить, какой должна быть доля доходов. А туристы тем временем будут тщетно искать открытки, шелковые платки, сувениры и книжки с изображением знаменитого дома. Конечно, это только часть ассортимента, потому что, кроме тех сувениров, где явно изображен дом, существует еще множество других с характерными и узнаваемыми деталями творений Хундертвассера. И дело не в жадности или нечестности бизнеса, здесь все происходит в полном соответствии с волей мастера. Например, галстуки не продаются, потому что Хундертвассер их терпеть не мог.
Кравина, помимо прочего, возможно, спустил настоящую лавину. Кроме него, был и другой архитектор, Бернд Пфистер, который сотрудничал с Хундертвассером на протяжении всего проекта и вклад которого можно оценить достаточно точно. Именно ему принадлежит идея, как можно сэкономить место за счет лестничных клеток, а также разработка подземного гаража, — и это высоко оценил сам Хундертвассер. Тем не менее имени Пфистера также нигде не видно. Если бы он, как и Кравина, предъявил судебный иск, то у него тоже были бы неплохие шансы получить свою долю доходов.
Но обитателей дома совершенно не волнуют эти дрязги, и они наслаждаются плодами сотрудничества всех троих архитекторов, а популярность Хундертвассера со временем только растет. Подготовленный им каталог собственных произведений появился только недавно, вряд ли художник предчувствовал, что готовит к изданию труд всей своей жизни. В двух томах, вышедших в 2002 году, на 1780 страницах представлено 1900 фотографий. В последние годы Хундертвассер увлекся проектированием купален и оздоровительных центров и столь близкой его жизненной философии культурой вэллнесса, именно к этой области и относятся его неоконченные работы.
Тот, кто видел хоть одно здание Хундертвассера, уже издалека узнает и любое другое — это не очень-то трудно. Находящийся неподалеку от дома Хундертвассера музей посещают не только из-за его необычного вида, но и из-за довольно интересной экспозиции. Если выйти из музея через второй выход и пройти тенистым сквером, то попадешь к каналу, прямо к маленькой пристани, также творению Хундертвассера. Проплывая мимо вилл Старого Дуная, его стиль узнаешь сразу, и уж вне всякого сомнения, мусоросжигающий завод в Шпиттелау, расположенный по Дунайскому каналу ближе к Внутреннему городу, — это самый настоящий «Хундертвассер», хотя его дымовые трубы и не вполне укладываются в концепцию мировоззрения мастера.
Вряд ли кто-нибудь сегодня усомнится, что уговорить Хундертвассера на этот проект было нелегко, но в конце концов он уступил просьбам своего друга, бургомистра Гельмута Цилька. И вот в результате мусоросжигающий завод муниципалитета Вены расцвел великолепием красок, фейерверком идей, воплощенных в самые необычные формы: пестрая корона из щитов на крыше, сверкающие на солнце золотые и серебряные купола и шары, венчающие капители разноцветных колонн. Сооружение, официально именуемое теплоцентралью Шпиттелау, благодаря отличной системе теплопроводов отапливает 200 000 венских квартир и 4500 крупных предприятий. Тепло получается в результате сжигания мусора. Основание здания старше, чем творение Хундертвассера: оно было построено в 1970 году, затем случился пожар, после которого Хундертвассер все перестроил.
Будучи убежденным защитником природы, мастер приступил к работе над проектом, только предварительно уверившись в том, что завод в полной мере и во всех отношениях соответствует строгим австрийским законам об охране окружающей среды. То, что именно он проектировал завод, и сегодня является гарантией того, что теплоцентраль не загрязняет природу. Ведь чтобы склонить его согласиться работать, восстанавливаемое после пожара предприятие оборудовали самыми лучшими современными фильтрами. Результаты их работы, благодаря развитию современной техники, могут наблюдать все: данные замеров, передаваемые онлайн непосредственно в ратушу, высвечиваются на огромном экране рядом с теплоцентралью.
В ходе реконструкции завода было предусмотрено использовать его помещения для целей искусства. В главном вестибюле теплоцентрали Шпиттелау регулярно проводятся выставки и вернисажи современных художников, которые прочно вошли в венскую художественную жизнь. Раз в году, в начале лета, венцев приглашают на настоящий фольклорный фестиваль: разнообразная музыкальная программа и фейерверк еще добавляют красок и без того нескучному двору этого здания.
Глава восемнадцатаяКрошечный мирок Мёлькерштайга
Творения Хундертвассера практически невозможно пропустить, они неизбежно притягивают к себе взгляд, поблескивая каким-нибудь золотым шаром на неожиданно выглянувшем солнце. Но в Вене есть красоты, мимо которых можно пройти, не обратив внимания, если не знать, куда именно смотреть. И не просто смотреть, а видеть — это, можно сказать, обязательное требование относится как раз к следующему случаях Архитектор Аттила Батар уже лет десять живет в Нью-Йорке, однако именно его книжка «Мёлькерштайг»[9] поможет нам. Именно сегодня, когда путешествия стали модными, вошли в привычку и для них открылось столько возможностей, становится особенно стыдным проходить мимо достопримечательностей, ссылаясь на недостаток времени.
Батара в Вену привел случай: тогда, в 1976 году, он с первого взгляда влюбился в незаслуженно забытый квартал в окрестностях лестницы Мёлькерштайг во Внутреннем городе. Архитектор пришел туда не один. Его сопровождал специалист по творчеству Ле Корбюзье фотограф Люсьен Эрви, которого прежде, до того, как он обосновался в Париже, звали Ласло Эркан. Несмотря на преклонный возраст и соответствующие ограничения в подвижности, он забирался в самые невероятные места и фотографировал, фотографировал, фотографировал… Собственно с Веной его не связывало почти ничего, но зато многое — с архитектурой. Еще в 1949 году он по заказу одного швейцарского архитектора должен был увековечить на фотографиях все творения Корбюзье, и во время работы ему удалось совершенно по-новому увидеть известные шедевры. А в результате той совместной поездки Батара и Эрви в Вену появилась богато иллюстрированная книжка с подробными архитектурными описаниями. Фактически она доступна небольшому кругу читателей, но на всех, кому попадается в руки, производит неизгладимое впечатление.
Без особой приметы этот квартал трудно найти, поскольку слишком легко пройти мимо вполне обычных старинных улочек, но там, где Шоттенгассе, ведущая от Ринга к Фрейунгу, сужается, от маленькой площади вверх и практически в никуда отходит крутая лестница. Тот, кто вскарабкается по ее ступеням, попадет не только в узкий изломанный переулок, но и ощутит себя в другом времени. Через несколько шагов и поворотов вы увидите гостиницу «Драймэдерльхаус» («Дом трех девиц») — удивительное здание в стиле позднего рококо. Если сюда прийти с другой стороны, как раз от гостиницы, и посмотреть в направлении лестницы, то совершенно не видно, куда ведет этот узенький переулок, и только пытливые и любопытные исследователи и открыватели города способны обнаружить и приметить такое место длиной в несколько домов.
И оно того стоит, поскольку здесь открывается маленький мир чудес. Самые различные архитектурные стили представлены на этом коротком отрезке рядом, и кажется, будто проходишь через столетия. Только архитектор может сформулировать так емко: «Это как специальная иллюстрация, микромир, в котором, как в фокусе, отразилась вся история этого города: игра внешних и внутренних сил, сформировавших Вену».
Этот особенный ряд домов вырос вдоль военной и торговой дороги, возникшей еще во времена античности. Соответственно и улица была названа Лимесштрассе[10] и являлась частью системы крепостных сооружений, так называемой Бабенбергской стены.
В период турецкой осады в 1529 году в порядке укрепления уже тогда обветшавшей стены здесь был возведен бастион, который позже получил название Мёлькербастай и в дальнейшем еще надстраивался и усиливался. Затем в этом месте полюбили селиться венская знать и чиновники. Во время наполеоновских войн окончательно устаревшую крепостную стену превратили в променад и на месте позднебарочных бюргерских домов расквартировали городскую стражу. В середине XIX века, к