Старинный еврейский квартал города находится напротив, на другой стороне Дунайского канала, в Леопольдштадте. Переселенцы из Галиции прибывали раньше со стороны Северного вокзала на Пратерстерн. И согласно легенде, они останавливались поблизости, чтобы не кружить долго по окрестностям. Так ли это — еще неизвестно, но фактом является то, что вокруг Кармелитского рынка до сих пор существует множество кошерных продуктовых магазинчиков, пекарен и мясных лавок, а также домов, которые из-за религиозности их обитателей с вечера пятницы до вечера субботы стоят открытыми, пока не кончится шаббат.
Еврейское население Вены гордится и своими австрийскими, и своими иудейскими культурными корнями. Последнее особенно важно, поскольку ортодоксальные иудеи — это хранители традиций всей общины, которая, что бы там ни творилось в душах и сердцах людей, свято сохраняла свою обособленность и при этом не раз снискала славу, защищая интересы Австрии. Конечно, межнациональные отношения охраняются юридически, но это лишь следствие того, что еврейская община издавна является органичной частью города.
Глава двадцать третьяИностранцы и иностранки
А кем здесь являемся мы — венгры и венгерки? Нам в Вене проще, поскольку мы здесь не совсем чужие, не «иностранцы». И хотя разрешение на работу нам тоже нелегко получить (а то и вовсе не получить), но все же, едва узнав, что перед ними венгр, люди начинают улыбаться и пытаются с грехом пополам говорить по-венгерски. Нас узнают, стоит только нам открыть рот, наш акцент не перепутают ни с чем. Это заслуга наших земляков, которые живут здесь десятки лет. У австрийцев наши интонации не вызывают неприятия, наоборот, они им нравятся и не создают никаких преград в общении. Самый наглядный пример — это профессор Пал Лендвай, или, как его здесь называют, Пауль Лендвай, который до сих пор ведет свои передачи из «Евростудии» на телевидении с очень заметным венгерским акцентом, но на превосходном немецком языке. В Австрии нет более уважаемого и популярного публициста и телеведущего, чем он.
Приведу также отрывок из передачи «Круглый стол» в прямом эфире из студии Пауля Лендвая:
Венгерская журналистка заметно волнуется и обращается к своей австрийской коллеге:
— Конечно, тебе легче, ты ведь говоришь на своем родном языке.
Ответ австрийской участницы:
— А тебе легче, потому что ты можешь говорить все, что взбредет тебе в голову, и тебя все равно будут любить из-за твоего акцента!
В последнее десятилетие, как раз когда я уже жила и работала в Вене, произошел взлет популярности партии, которая всячески разжигала ксенофобию и связанные с ней эмоции, но затем последовал такой же внезапный ее провал. В это время произошел вопиющий погром в цыганском поселке в Бургенланде. Но в эти же годы, в ответ на подобные случаи, возникло и выросло активное и хорошо организованное движение, которое решительно и воинственно выступало и выступает против любых форм дискриминации. Конечно, тяжело судить, какие следы оставят в головах и сердцах искусственно раздуваемые чувства и как далеко зайдут в своих речах и призывах воскресные ораторы. Но фактом является то, что ни одна ксенофобская акция по сбору подписей или опрос не увенчались с тех пор успехом. И даже взлет популярности партии, поднявшей ксенофобию как знамя, в конце концов сошел на нет.
И еще одно совершенно неоспоримо: нас, венгров, ксенофобия не затрагивает. И не потому, что никто не боится, что мы посягнем на его рабочее место, — просто глубокая симпатия пересиливает страх.
Когда говорят о том, что бывают хорошие и плохие иностранцы, я всегда вспоминаю одну телепередачу, которую посмотрела в 1997 году. Она прекрасно иллюстрирует вопрос. Я не отношусь к постоянным зрителям краеведческих викторин немецкоязычного канала, но я присела перед экраном, когда Томас Готтшалк, ведущий шоу «Поспорим, что…» начал задавать вопросы маленькому мальчишке. Вопросы сыпались один за другим о том, как доехать самым простым способом с помощью общественного транспорта с одной улицы Вены до другой, и вот прозвучали два совершенно неизвестных названия. Глаз паренька почти не было видно под опущенными длинными черными ресницами, он крепко сжал голову руками, совсем как взрослый, и сосредоточился. В студии на секунду повисла тишина. Но тут он взглянул на ведущего, который ему совершенно явно симпатизировал, повернулся к камере и, глядя прямо в глаза публике в студии и миллионам телезрителей, спокойно и четко ответил. Его ответ сопровождался демонстрацией на плане города, видного только зрителям, и сразу стало ясно, что все указания о том, каким видом транспорта надо ехать и где на что пересаживаться, описывали кратчайший и точный маршрут к этим маленьким улочкам, затерянным на окраинах города. Игра в вопросы и ответы повторилась еще несколько раз и с тем же неизменным успехом. Парнишка уверенно выбирал наиболее подходящий из 400 венских маршрутов общественного транспорта и нужную остановку из 11000. Так девятилетний мальчик, Оливер Эль Сайед, родившийся в Вене и свободно говорящий на венском диалекте сын египтянина-почтальона, стал любимцем всей Австрии. Его даже принял у себя федеральный канцлер, и репортаж об этом показали по телевидению. Оливер стал примером «хорошего иностранца». Конечно, это совершенно не помешало полиции вскоре арестовать при облаве двух темнокожих, весьма похожих на египтян, просто на основании чисто умозрительных подозрений, что они могут быть наркоторговцами, а позже отпустить их без всяких извинений, поскольку оказалось, что они приехали в Австрию по приглашению именитого университетского профессора. И никакой Оливер Эль Сайед не заставит правительство страны пересмотреть суровые законы о предоставлении убежища. Но у этого мальчика было то, что заставило забыть о том, что он иностранец. И поэтому он стал своим.
Нам, венграм, совершенно необязательно прикладывать огромные усилия, чтобы стать своими. Указания на объявлениях о сдаче квартир «Только для коренных жителей» к нам не относятся, — об этом мне сказал маклер, когда я искала квартиру. Другое дело, что каждый волен решать, как относиться к человеку, считающему подобную приписку важной.
И поскольку Вена не выглядит для нас чужой, то и ориентируемся мы в городе легко. Конечно, нам далеко до достижений маленького венца-египтянина, но нам все кажется знакомым в Вене с первого взгляда. Этот город больше, просторнее, гораздо более ухожен и во всем на одну ступеньку выше, чем наш Будапешт, но тем не менее многие здания, закоулки и улицы напоминают венгерскую столицу. Как нельзя лучше это демонстрирует выставка «Время пробуждения. Вена и Будапешт между историзмом и авангардом», открывшаяся во дворце Харрах. Можно прочитать в пояснениях или наглядно увидеть на макетах, что многие здания в обоих городах строились одними и теми же архитекторами или приверженцами одной и той же архитектурной школы. Иногда это совершенно очевидно: так, например, венский Народный театр (Фольксте-атр) неслучайно напоминает будапештский театр комедии «Вичсинхаз». Но и в других местах постоянно возникает это ощущение дежа вю. Я лично особенно люблю вход в подъезд неподалеку от Ботанического сада (который тоже стоит того, чтобы в нем погулять) — полукупол козырька из кованого железа и стекла совершенно такой же, как над входной дверью в доме моего детства в 7-м районе Будапешта. Я люблю туда ходить, потому что очень приятно видеть такое точное совпадение.
Ощущение, что ты дома, возникает почти у всех венгров (а не только у таких стопроцентных австрийцев, как господин Ниуль) и усиливается при виде многочисленных вывесок с фамилиями Фекетес, Ковасч, Сабос. Очень многие говорят на ломаном венгерском, но, как правило, сразу слышно, что для большей части из них это родной язык. Их лица сразу светлеют, когда они слышат наш — а точнее, также и свой — акцент.
Поистине отличные условия сложились здесь в свое время для венгерской журналистки, так, например, обязанности пресс-секретаря СПА исполнял Андреас Рудас, брат психолога Стефана Рудаса, эмигрировавшего в Вену в 1956 году, а также было совсем нелишним и то, что правую руку и верного помощника федерального канцлера Виктора Климы звали Чаба Секели. Когда я работала в пресс-службе федерального правительства, то в течение десятка лет ощущала поддержку Петера Штигница. И даже сейчас, хоть он уже на пенсии, он всегда дает мне хороший совет, когда я к нему обращаюсь. Все чаще издаются его книги, интересные прежде всего с точки зрения социологии. На их презентациях, куда автор меня неизменно приглашает, всегда можно встретить интересных людей. Успешная деятельность менеджера концертно-культурного центра «EVN Форум» Юдит Фелькер также объясняется ее тесными венгерскими связями. Ее бывший шеф, вышедший на пенсию директор нижнеавстрийской компании EVN Рудольф Грубер, является в последние годы почетным консулом Венгрии в самой большой австрийской федеральной провинции, и помимо прочего, венгерские связи здесь тоже сыграли не последнюю роль. В ратуше, конечно, тоже есть свои «венгерские контакты», и даже невозможно перечислить, где они есть еще.
Особого разговора заслуживают те венские венгры, которые стремятся что-либо сделать в самых различных областях для недавно приехавших соотечественников. В небольшом пансионе семьи Тарнай венгерским гостям предоставляют маленькую скидку, в аптеке Микеса сбрасывают несколько процентов на отпускаемые лекарства. Некоторые придумали другие формы поддержки земляков: в витринах модных магазинов Кати Коллер постоянно крутят короткие видеофильмы, которые заставляют прохожих остановиться. Все фильмы длятся пару минут и являются творческими работами студентов и студенток Академии изобразительных искусств. Среди имен авторов всегда находится парочка венгерских, но Кати показалось, что этого недостаточно, и она составила отдельную программу видеофильмов студентов из Будапешта. Она не пропускает ни одного венгерского мероприятия в Вене и на маленькой частной презентации всегда покупает творение какого-нибудь еще неизвестного художника, если оно ей понравится.