Следующее большое изменение произошло в 1916 году, когда — временно — здесь устроили оптовый рынок. Временная мера продлилась довольно долго, и лишь из-за острой нехватки места оптовый овощной и фруктовый рынок переехал в Инцердорф, где и находится по сей день.
О том, откуда произошло название Нашмаркт, существуют различные мнения. Одни считают, что слово «Нашмаркт» произошло от искаженного Aschen («Ашен»), так когда-то называли кувшины с молоком, которые продавали на берегах речки. Другие полагают, что слово Asche, означающее «пепел», связано с прежде существовавшем здесь «Ашенмаркт» — местом, где сжигали мусор. А некоторые утверждают, что имя рынка происходит от глагола naschen — лакомиться, только вот остается неясным, что прежде возникло: имя рынка или этот глагол?
Первая фотография рынка относится к 1885 году, она сделана фотографом Морицем Юном и хранится в фотодокументах Исторического музея города Вены — недавно переименованного в Музей Вены. Художник Карл Молл рисовал будни рынка на десять лет позже. Самая старая картина, изображающая Нашмаркт, относится к концу XVIII века, на ней мы видим, как заправляют делами примерно 60 крепких и бойких торговок. Фрау Соферль в неизменном фартуке и косынке на голове, которая позже стала абсолютным символом рынка, была предводительницей здешнего наводившего ужас на поставщиков воинства торговок, чьих острых язычков побаивались даже покупатели. Следующим важным моментом в истории рынка стал 1848 год, когда в Вену пришла революция, но только события были гораздо менее разрушительными и преследовали совершенно другие цели, чем все то, что мы в Венгрии привыкли связывать с этим словом. Восстание длилось, пока не подоспели национальные гвардейцы, — продавщицы из торговых рядов выступили против «рыночного короля». Этот могущественный человек (имя которого до нас не дошло) благодаря личной охране и связям с влиятельными людьми установил монополию на торговлю, диктовал цены, скупал все продукты и перепродавал их втридорога. Гвардейцы схватили его и препроводили под арест, после чего вновь воцарился мир.
Но одной из первых завладела местом на рынке статуя Марии. Изначально она стояла в качестве межевого знака на берегу реки. В 1772 году постамент случайно разбили при строительстве, а статую перенесли в свои ряды первые торговцы. Сегодня ее можно видеть в небольшой нише в стене здания рыночной администрации, напротив станции метро на Кеттенбрюкенгассе. Однако Мадонна не единственная представительница Царствия Небесного в этом месте: рядом здесь находится также святой Антон, которого отделяет от прохожих только решетка. По народному поверью, он помогает, если помолиться и попросить найти потерянные вещи. Однако неизменно трогает мое венгерское сердце то, что лоточник, обосновавшийся здесь довольно прочно, просит милостыню также и на венгерском языке.
Оптовый рынок, хоть и в 1916 году вырос на месте Нашмаркта, но совершенно не был на него похож. Уже тогда на Винцайле стали появляться дома, на которые и сегодня невольно обращаешь внимание. Еще в 1898 году по адресу Линкс Винцайле, 40, по проекту архитектора Отто Вагнера, мастера австрийского югендстиля, был возведен Майоликахаус (Дом майолики), причем почти одновременно с жилым домом на ближайшем углу Кестлергассе, 1–3. Тогда отделка плиткой в технике майолики была декоративным новшеством, она прекрасно смотрелась и зимой и летом, придавая дому особое теплое очарование. В это же время завершилось и строительство первой виллы по проекту Вагнера. Сегодня здесь, на окраине Венского леса, по адресу Хюттельбергштрассе, 26, в комплексе построек, стиль которых некогда называли «истинно свободным ренессансом», проживает художник, представитель венской школы фантастического реализма Эрнст Фукс. Пока сюда еще пускают посетителей мастерской художника, желающих ознакомиться с собранием его картин, но это прекратится, как только достроят похожий на бункер музей Фукса.
То, что оба вышеупомянутых жилых дома находятся на Винцайле, вовсе не следует рассматривать как случайность. Они стали частью общего плана реконструкции большого района, детальная разработка которого была поручена Отто Вагнеру. Реконструкции подлежала территория, простирающаяся от Карлплатц вдоль речки Вена, далее через Нашмаркт, дворец Шенбрунн до торжественной линии домов на Хитцинг. Но не только возвышающиеся по сторонам улицы дома радуют глаз, но и мостики и станции городской железной дороги также являются типичными творениями Отто Вагнера. В Вене насчитывается в общей сложности около 30 таких станций. Венцом городской железнодорожной архитектуры можно назвать Кайзерпавильон в Шенбрунне. Никто, конечно, не рассчитывал, что кайзер Франц-Иосиф — такова, по крайней мере, легенда — побывает здесь всего лишь однажды, как раз на церемонии открытия. Даже после введения в строй городской железной дороги он все же предпочитал ездить в карете.
В окрестностях Нашмаркта можно найти и другие замечательные места. В той части, что прилегает к Старому городу, находится самый маленький венский театр, до недавнего времени специализировавшийся на музыкальных представлениях и оперетте. Он назывался Театр на Вене в честь речки Вены, рядом с которой расположен и которая именно здесь выходит на поверхность. Теперь этот театрик гордо именуется Новым венским оперным театром и обещает в будущем превратиться в классический музыкальный театр. Одно только это здание, фасадом обращенное к Нашмаркту, истинная жемчужина, но и в соседних переулках и позади Легаргассе немало примечательного.
Всякий, кто идет на Нашмаркт, не пропустит здание, которое венцы ласково называют «золотой кочан». Это здание — музей Сецессион — само по себе явилось знаковым для нового архитектурного направления, которое так и называется в честь него — стиль сецессион. На фасаде под куполом можно прочитать лозунг, отражающий кредо искусства той эпохи: «Веку — его искусство. Искусству — его свободу». Это здание известно по всему миру. Ни одна книга, ни одна статья или фильм о Вене на рубеже XIX–XX веков не обходятся без его фотографии.
Глава шестаяКлимт и его поклонники: вчера и сегодня
Неподалеку от Нашмаркта находится место, где собственно родилась идея создания музея Сецессион, да и вообще возникло направление искусства, объединившее многие течения и названное новой венской школой. И конечно, встреча молодых бунтарей от искусства и главного инженера Венской городской железной дороги Отто Вагнера не была простым совпадением. Либо возвращаясь с работы, либо шагая в обеденный перерыв по Линке Винцайле, а затем по крутым переулкам, ведущим к улице Марияхильфер, Отто Вагнер открыл однажды для себя на улице Гумпендорфер один из лучших кофейных домов Вены — «Кафе Шперль». Уже тогда, в начале 1880-х годов, здесь собирались писатели и художники, которые хотели внести свежую струю в искусство. Кафе и сегодня существует под тем же именем, и даже интерьеры почти не изменились за прошедшие с того времени десятилетия. Здесь все построил основатель кафе, Якоб Ронахер — это имя также памятно в связи с музыкальным театром на Сайлерштатт, — и выбор пал на архитектора вовсе не случайно. Дело было поручено одному из лучших учеников Теофиля Ханзена, спроектировавшего многие дома на Ринге. Но кофейный дом лишь пару месяцев просуществовал под именем и под руководством Ронахера, и уже в 1880 году заведение перешло в распоряжение герра Шперля. К сожалению, до нас дожила лишь его фамилия, а об имени этого господина ничего не известно. Через три года владелец кафе вновь сменился, но название на вывеске осталось прежним и сохранилось и по сей день.
С самого начала, когда кафе еще только открылось, его особую атмосферу определили посетители — художники, артисты и кадеты находящегося поблизости Императорского и королевского военного училища, вкусам которых в той или иной мере соответствовал выбор предлагаемых напитков и всего остального. Так, особым напитком этого заведения, его, как принято говорить, «специалитетом», является ликер «Лагерфойер», что переводится с немецкого как «бивачный костер». Биллиардные столы неизменно занимают здесь в обоих залах особенное почетное место, чтобы критики и люди, причисляющие себя к богеме, могли разрядить высокий накал своих жарких дебатов.
Хроника — а точнее, постоянно бывающие здесь писатели — отмечала, что художники из завсегдатаев «Шперля» любили рисовать на мраморных столешницах эскизы будущих картин, а кельнеры порой неделями сохраняли эти работы и бесконечно долго оттягивали момент отмывания таких столиков. Случалось, что, ощутив внезапный прилив вдохновения, художники просили немедленно принести им чистую бумагу, и многие возникшие в подобном порыве произведения украшают сегодня сокровищницу музея Альбертина.
Споры среди регулярно встречавшихся здесь художников постоянно касались вопросов об определении сущности современного им человека и поисков соответствующего языка визуальных форм. Этим они оказались близки размышлениям и воззрениям Отто Вагнера, который пытался найти ответ на схожие вопросы в своих архитектурных решениях. И в результате он стал горячим сторонником этого кружка, когда в 1897 году Густав Климт основал движение сецессион, ставившее целью взорвать недвижимые основания традиций. Движение назвало свой журнал «Ver Sacrum» («Весна священная»)[8], и это уже само по себе стало знаком, возвестившим новую эпоху. Среди печатавшихся в журнале авторов — Райнер Мария Рильке, Германн Бар и Гуго фон Гофмансталь. Отто Вагнер был полностью согласен и с символом движения, воплощенным в программном рисунке Климта «Nuda veritas» («Обнаженная Истина») для первого номера журнала, — фигура обнаженной женщины держит в руке зеркало, в котором современный человек должен увидеть свое истинное лицо.
До основания движения сецессион Густав Климт был молодым мастером старой школы и немало потрудился над интерьерами десятков новых дворцов на Рингштрассе. Росписи в Бургтеатре и в Музее истории искусств еще вполне традиционны и очень отличаются от дальнейшего направления его творчества, преодолевающего традиции прошлого в поисках новых ориентиров искусства. Однако именно те первые работы принесли ему общественное признание и славу к 1890-м годам, а как следствие и новые государственные заказы, хотя к этому времени Климт уже стал одним из инициаторов движения сецессион. Плафоны, выполненные для актового зала нового университетского здания в 1904 году, положили конец прежнему безоговорочному одобрению общества. Поиски истины достигли в творчестве Климта накала, который оказался чрезмерным для его заказчиков. Полное охлаждение отношений завершилось тем, что Министерство просвещения не утвердило избрание художника на должность профессора Академии искусств. Климт тяжело переживал это фиаско, за которым не замедлил последовать конец политической поддержки сецессиона. Художник отказался от выполнения общественно значимых заказов и с тех пор писал лишь портреты великосветских дам и натюрморты — к радости грядущих поколений.