о обвинили в поддержке мятежных саксонцев, с негодованием воскликнул: «Metter nicht» («Меттер — нет!»). Эта реплика стала сначала его прозвищем, а затем и фамилией. Меттерних, подобно своему предку, всегда был готов сказать решительное «нет» хаосу, беспорядкам и авантюризму. Как ни парадоксально, эта способность немало помогала ему в политической карьере. Но вот кому он не умел и не любил говорить «нет», так это женщинам. Французские газеты не отказывали себе в удовольствии поделиться очередными подробностями из области любовных похождений этого щеголя и франта: «Он частенько оставляет супругу с детьми и отправляется ужинать с актрисами». Талейрана подобные откровения приводили в восторг. Один из биографов Меттерниха, Гумберт Финк, писал: «Меттерних обольщает с наслаждением; он соблазняет других и сам поддается соблазнам». Нам нетрудно понять, почему он пользовался успехом у женщин. Но — и это то, что объединяло его с Талейраном, — все его любовницы служили ему источником важной политической информации. Можно сказать, что жизнь на берегах Дуная нисколько не разочаровала Меттерниха.
Для его дипломатической карьеры самым важным оказалось назначение на пост посла в Париже, полученное в 1806 году. Оно дало ему возможность поближе познакомиться с человеком, перекроившим карту Европы. Меттерних остался одним из немногих, кто не поддался обаянию Наполеона. Он рассматривал его как дикого зверя, каким-то образом сумевшего подчинить себе всю Европу. В 1809 году он занял пост министра иностранных дел и, как истинный прагматик, задумался о сближении с Францией. Почему бы не вступить в союз с победителем, пока он… не свернет себе шею? И Меттерних выступает активным сторонником заключения брака между Наполеоном и Марией-Луизой. Его политический расчет опирается на стремление превратить Австрию в буфер между Францией и Россией и тем самым обеспечить Вене роль третьего фактора, влияющего на равновесие сил в Европе. Добавим, что, даже объявив в 1813 году войну Франции, Меттерних сделал все, чтобы спасти Наполеона — при условии восстановления границ 1792 года. Во время Венского конгресса он ставил своей целью сделать Австрию гарантом европейского порядка. Действительно, созданному по результатам конгресса Священному союзу, в который вошли Австрия, Пруссия и Россия, удалось поддерживать мир в Европе вплоть до 1848 года.
Конгресс работал неторопливо, а его делегаты не забывали и о развлечениях, особенно когда очередной раунд переговоров заходил в тупик. У маленьких государств были большие амбиции, и они использовали любую возможность, чтобы выторговать себе ту или иную привилегию, ту или иную уступку. Чуть ли не ежедневно в Вену прибывала какая-нибудь новая коронованная особа, и жизнь венцев превратилась в сплошной праздник. Цветы, оркестры, приветственные крики… В городе публикуется специальный «Путеводитель», в котором перечислены имена монархов, министров и дипломатов, съехавшихся на Конгресс, с указанием их адресов — свидетельство того, что в Вене никому и ничто не угрожает. В 1931 году вышел прелестный французский фильм режиссера Эрика Шарелля «Веселый конгресс» с Анри Гара и Лилиан Харви в главных ролях. В основе фабулы — история о том, как хорошенькая перчаточница приготовила букет, чтобы бросить его в карету русского царя, но была принята за бомбометательницу. Сюжет по законам комедийного жанра развивается вокруг всевозможных недоразумений, усугубляемых появлением двойников. К сожалению, прекрасной перчаточнице не суждено стать царицей — по той простой причине, что царица уже существует, и это весьма достойная Елизавета Алексеевна, горько переживающая небрежение со стороны супруга и потерю двоих детей. Русская императрица, пожалуй, единственный персонаж фильма, не участвующий во всеобщем веселье. Зато Меттерних наблюдает за интрижкой царя с нескрываемой радостью: увлеченный флиртом, тот утратит бдительность при решении важных политических вопросов. В фильме звучит песня, в которой рефреном повторяются слова «город любви», и мы, конечно, понимаем, что этот город — Вена.
На протяжении нескольких месяцев Вена жила словно в сказке. Фильм «Веселый конгресс» (не путать с ремейком 1967 года) был одной из первых звуковых кинолент, и в нем мы услышим крики и возгласы уличной толпы. Сценарист ничего не преувеличил: Александр I действительно привлекал к себе внимание не столько политическими инициативами, сколько своими галантными приключениями. Вместе с тем в Вену он прибыл со своей официальной любовницей Марией Нарышкиной. Для чего он взял ее с собой, если их связь закончилась? Об этом мы можем только догадываться, зато точно знаем, что во время своего пребывания в австрийской столице он практически не расставался с Екатериной Багратион. Красавица княгиня была, увы, небогата. Расточая обольстительные улыбки, она наделала такое количество долгов, что весной была вынуждена спешно покинуть Вену, спасаясь от кредиторов. В апартаментах Александра I, расположенных на втором этаже крыла Амелия дворца Хофбург, постоянно царит весьма оживленная атмосфера. Здесь без конца появляются женщины, и каждая настаивает на аудиенции с царем. Вспомним кстати, что Александр I дал согласие на участие в конгрессе при условии, что при его проведении будут соблюдены христианские принципы… Его «гусарство», впрочем, не всегда приводило к желаемому результату. Так, передавая княгине Марии Терезии Эстерхази, супруге князя Пауля Эстерхази, урожденной княжне Турн-и-Таксис, сообщение о своем намерении нанести ей визит, пока ее муж будет на охоте, Александр не знал, что у прекрасной дамы уже есть любовник — князь Лихтенштейн. Хуже того: она не собиралась ему изменять! Дабы не обижать Его Величество, Мария Терезия Эстерхази направила российскому императору записку, в которой перечислила имена хорошеньких женщин и предложила ему выбрать, кого из них ей пригласить на предполагаемую вечеринку. Александру понравилась эта игра. Он вернул княгине записку, вычеркнув в ней все имена, кроме ее собственного. Что оставалось делать Марии Терезии? Она предупредила мужа, что он должен немедленно вернуться домой и лично встретить высокого гостя. Тот послушался, а потом долго удивлялся: почему русский царь пробыл у них во дворце всего десять минут? И, прощаясь, выглядел чем-то рассерженным?
Неудачи на любовном фронте не охладили пыл Александра. Как-то на одном из ужинов он обратился к графине Пальфи с такой речью:
— Вашего мужа сейчас нет с вами. Мне было бы приятно временно занять его место…
На что не только красивая, но и остроумная графиня невозмутимо ответила:
— Ваше Величество принимает меня за провинцию?
Шутка разошлась по городу, но Александра это не остановило, и он продолжал свою охоту на венских прелестниц. Правда, по некоторым слухам, 37 летний царь с чарующей улыбкой и намечающейся лысиной, которую он старательно прикрывал, зачесывая волосы, вовсе не был таким уж темпераментным любовником, хотя почему-то старательно создавал себе подобную репутацию. Через некоторое время он по неясной причине увлечется мистицизмом, причем не на шутку… В Вене он прославился и вдруг нападавшей глухотой — хотя не исключено, что в дипломатических целях. Невольно возникает вопрос: уж не потому ли некоторые переговоры между сильными мира сего длятся долгие месяцы, что у кое-кого из них нелады со слухом?
Вена встречала своих гостей с широтой и размахом, особенно поразительными в городе, пережившем 22 года войн, поражений и оккупации. Теперь, когда на их землю вернулся мир, венцы торопились взять реванш и снова показать себя маяком Европы. Число иностранцев, съехавшихся в Вену в связи с Конгрессом, оценивалось в сто тысяч человек. И каждый из них подыскивал себе жилье как минимум на ближайшие пять месяцев. Вскоре в городе не осталось ни одной свободной каморки, несмотря на взлетевшие до небес цены. Продукты тоже неслыханно вздорожали, но покупателей это не смущало. Императорское правительство, обеспокоенное наплывом зарубежных гостей, создало особую комиссию по организации их досуга, и та ежедневно публиковала бюллетень с указанием очередных развлекательных мероприятий — от балов-маскарадов до охоты, от театральных представлений до военных парадов.
В бывшем императорском дворце и сегодня можно видеть великолепную мебель и изумительные красные гобелены, украшавшие залы во времена Франца-Иосифа и Сисси. Здесь проходили торжественные приемы и балы. Царь Александр I заявлял, что может танцевать сорок вечеров подряд, — и доказал, что это чистая правда! Танцевала вся Вена. В моду вошел новый танец, исполняемый под музыку в необычном — три четверти — размере. Танец назывался вальс. Родившийся как народный, он стремительно ворвался в светские гостиные, чтобы «прописаться» здесь навсегда. Его танцуют в посольствах и залах Хофбурга, в Большой галерее замка Шёнбрунн и кофейнях Пратера. Даже престарелый князь Шарль-Жозеф де Линь, австрийский фельдмаршал и дипломат — ему исполнилось 79 лет и жить оставалось всего несколько недель — не отставал от прочих и старался не пропустить ни одной вечеринки. На одной из них кто-то из гостей задал ему вопрос, как проходит конгресс. И получил неожиданный ответ:
— Конгресс не идет, а танцует.
Словечко фельдмаршала подхватили, и оно разнеслось по всей Европе.
Перед смертью князь де Линь все же выразил сожаление, что участники конгресса уделяют больше внимания развлечениям, чем переговорам. И это действительно было так. Доходило чуть ли не до скандалов. На бал в Большом Редутном зале, при Марии Терезии служившем театром, приглашения получили три тысячи персон, а явились все шесть тысяч! Как выяснилось, нечистые на руку дельцы наладили торговлю поддельными приглашениями. Но самое печальное обнаружилось позднее: тысяча пятьсот золотых ложечек, изготовленных специально для этого приема, исчезли все до единой. Бал воров! А история с редкими винами из подвалов Хофбурга? В императорских запасах хранилось около сотни бутылок превосходного токайского вина, которое подавали только самым высокопоставленным гостям. За одну бутылку этого нектара, которым в свое время не брезговал и Людовик XIV, слугам, имевшим доступ к кухне, некоторые подозрительные личности предлагали по 150 флоринов. Ах, Венский конгресс! Разумеется, в Вене проходили и более достойные, чем описанные выше, мероприятия, например — бесконечные танцевальные конкурсы в Зимнем манеже или выступление Бетховена, который представил публике окончательную версию своего «Фиделио» (когда бедняга только делал вид, что дирижирует оркестром), принятую с гораздо большим энтузиазмом, чем в 1805 году, во время первого исполнения. Бетховен, как известно, поначалу искренне восхищался Наполеоном, но впоследствии не мог простить ему страданий, причиненных германским народам. Венцы готовы были носить Бетховена на руках: после Лейпцигской битвы, она же Битва народов, состоявшейся в 1813 году, он для многих стал воплощением идеи подъема немецкого национализма. Для соотечественников его сочинения звучали гимном свободы, а популярность композитора была огромна, что, возможно, проливало немного бальзама на его несчастное сердце и служило утешением в беззвучной пустоте, которой обернулся для него мир.