Горячие руки Кэлэбриана гуляли по моим длинным гладким ногам. Каждое его прикосновение рождало томление и огонь, бегущий по венам. Он медленно гладил меня все выше, лаская каждый кусочек моего тела, затем положил ладони на грудь. Сначала он пальцем аккуратно спустил бретельку, а потом рванул рубашку пополам, оголяя мое тело. Ну и черт с ней, зато глаза моего мужа полыхали расплавленным серебром.
Прикрываться не стала, помня, какое наслаждение могут дарить его губы, и с радостью отдалась его воле. За эту ночь муж перецеловал меня вдоль и поперек, облизал с ног до головы, а любил столько раз, что к утру я уже ничего не соображала. Казалось, я растворилась в нем подобно брачным тату-браслетам. В его темно-серой коже, с выступающими литыми мышцами, шелковых волосах и серебристых глазах-озерах, которые ловили мой взгляд. Я испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие раз за разом, и каждый наш полет в страну чувственных наслаждений был не похож на другой.
Кэлэбриан изучал мое тело руками, губами и всей своей кожей, запоминая его и наполняя своим ароматом, словно ставя на мне дополнительную печать, как будто ушей и запястий не хватает. Три дня мы не вылезали из кровати, словно в пьяном угаре, не в силах разъединиться или разлепиться. Только иногда прерывались на сон и короткий перекус. Спасибо прислуге, не забывавшей нас кормить.
На четвертый день мы вышли из спальни, я – так точно не без помощи магии. Теперь непременно вместе с другими свидетелями буду убегать из той волшебной пещеры, как только увижу цветочки. А то меня любовно-постельная «лихорадка» до изнеможения довела: в последний день двигаться мог только Кэл, а я довольным классическим бревном лежала без сил, принимая его ласки.
С помощью магии я почувствовала, что семя Кэла дало всходы, о чем сразу сказала ему. Как оказалось, поступок был опрометчив. Вырвите мне кто-нибудь за это язык. Муж сопровождал меня повсюду, держа под локоток, словно немощную. Повелитель наблюдал за этим и тайком утирал слезы умиления, посматривая на совершенно плоский живот. Скажите на милость, что он там мог увидеть?! Придворные мужи и прислуга расшаркивались, стороной обходя меня по широкой дуге, чтобы, не дай Черный Тринимак, задеть.
Как в окружении одиноких, практически ничем не занятых, кроме боевых тренировок, мужиков постоянно не помнить о несчастных спящих женщинах? Пока я тут одна, меня заботой и любовью просто задавят. Да еще токсикоз не заставил себя долго ждать, и глаза чуть что на мокром месте.
Короче, я больше скрывалась в наших покоях или живописном парке, примыкавшем к подножию горы, чем расхаживала по дворцу и мозолила всем глаза. Как-то, в одно прекрасное утро, я убедительно попросила Кэла, ходившего за мной озабоченной тенью, ненадолго, ну хотя бы до вечера, оставить меня в покое. А сама, по-русски говоря, до посинения насидевшись в покоях, отправилась исследовать дворец, стараясь никому не попасться.
Проплутав часик по еще неразведанным коридорам, я заметила подозрительную черную арку и лестницу, ведущую вниз. Недолго думая, воровато оглянувшись по сторонам, тем более, опасений не возникало, медленно спустилась на небольшую площадку. Дальше я уперлась в двустворчатые двери, расписанные охранными рунами, с которыми меня знакомил Галдор. Неужели дворцовая сокровищница! Как я ее по сказкам представляла. Как интересно!
На удачу положила ладони на двери и почувствовала легкую вибрацию и тепло. Подналегла и открыла вход в огромную пещеру. Чувствуя себя Али-Бабой, попавшим в пещеру сорока разбойников, ни больше не меньше, вошла внутрь и обомлела, рассмотрев, что за сокровища здесь спрятаны.
Видимо, переход в эту темную, сводчатую, настоящую горную пещеру к Дворцу Повелителя просто пристроили. Темнота рассеивалась маленькими магическими светлячками, плавающими в воздухе в огромном количестве. Все подземное пространство, конца которому не видно, было заполнено стеклянными гробами. Да сколько же их здесь?! Тысячи и тысячи? Некоторые закреплены вертикально вдоль стен, другие стояли на постаментах, но только таким образом, чтобы можно было в любой момент откинуть крышку.
Я в шоке рассматривала лежащих в них женщин, медленно двигаясь по проходу, пока не вышла в центр огромного зала к двум стеклянным гробам, украшенным золотой росписью. Вокруг них были расположены больше двадцати гробов, образовавших двойное кольцо. Похоже, это жена повелителя и его дочь, а вокруг «спящие красавицы» Высоких Домов. Я постояла рядом с сестрой Кэлэбриана Мильсигран, а затем, увидев возле соседнего гроба, нет, лучше сказать хранилища, супруги Повелителя Иссиль стул, присела.
Грандиозный масштаб проклятия поразил меня, но страха, странным образом, я не испытывала. Неуверенно и осторожно открыла крышку – хотя бы самой убедиться, что эти несчастные эльфийки живые, а не мертвые. И почувствовала легкий аромат, напоминающий жасминовый. Затем коснулась кончиками пальцев серого лица Иссиль и почувствовала ее теплую и нежную кожу. Светло-серые косы лежали на груди, руки сложены на животе. Тонкие красивые руки, наверняка дарившие своим детям и мужу любовь и ласку. Симпатичная жена у правителя, вот только «почивает» в темно-зеленом бархатном платье, украшенном серебристой вышивкой, и красивых черных туфельках. А так с виду обыкновенная спящая женщина. И слово вспомнилось подходящее – стазис.
Неожиданно мое внимание привлек небольшой кулон в виде хрустальной слезы на тонкой изящной цепочке, обвивавшей стройную шею Иссиль. Коснулась его пальчиком и загрустила, тоскливо глядя на вместилище скорби и печали целого народа. Столько судеб разрушено проклятым вампиром. Он погубил не только свой род, но, возможно, и весь народ эльфанов. А эти женщины больше ста лет вынуждены витать неизвестно где, пока их мужчины страдают в одиночестве и бессилии.
А я должна за всех отдуваться… Не выдержав, начала выплескивать боль, скопившуюся в груди, жалуясь на токсикоз, чересчур навязчивую заботу и внимание. Из-за которых снова чувствую себя словно в ловушке или больнице. Забыв обо всем на свете, уткнулась в теплое бархатное плечо Иссиль и всплакнула над ее трагической участью. Слезы катились по моим щекам, падали ей на грудь. Ну никак я не могла остановиться, до чего жаль стало их всех.
Ну почему, почему в этом мире случилась такая беда? Темные достаточно заплатили за свои ошибки. Должно же проклятие когда-нибудь закончиться! А то лежат тут, лежат! Вставать пора, там мужики совсем одни, сами страдают и мне жить спокойно не дают. Горько шмыгнув носом, отстранилась от женщины и заметила, что своими слезами залила ей всю грудь, и платье вон в мокрых темных пятнах. Еще раз всхлипнув, протянула руку и высушила платье, а потом попробовала целительскую силу.
И ничего! Никакого отклика!
Тяжко вздохнув, я вытерла слезы и стряхнула с руки. Ой, снова капельки попали Иссиль на грудь, а одна росинкой осела на кулоне. И вдруг хрустальный кулон-слеза засверкал и заискрился, разбрасывая множество ярких бликов. Дальше еще чуднее: из него начали исходить золотистые искорки и они, словно попав в воздушный поток, уносились вверх. Их становилось больше и больше, а воронка – шире и шире. Вскоре блестящий вихрь охватил все вокруг вместе со мной.
Я завороженно испуганно смотрела на золотистый ветер, пустившийся гулять по пещере, пока не почувствовала чей-то взгляд. Посмотрела вниз и увидела, что Иссиль открыла свои красивые серебристые глаза, такие же, как у ее сына. Она тяжело вздохнула и сказала:
– Мне жаль, дочь моя, что тебе в моем доме пришлось не очень сладко. Скоро мы все исправим. Я рада, что мой сын, наконец, обрел свое сердце. Было так тяжело год за годом чувствовать их боль и печаль, не в силах помочь, успокоить, разделить их ношу и одиночество. Благодарю тебя, дитя мое, ты наконец-то разбудила меня. Хотя, знаешь, у тебя такие горячие слезы, что если бы я могла, вопила бы от боли. Но пробуждение того стоило. А теперь помоги мне встать, а то я отлежала себе все бока.
Она внимательно посмотрела на меня. Я же зачарованно слушала ее, не в состоянии понять смысл. Но как только она протянула мне руку, я завопила от ужаса и ринулась прочь. Тем временем вокруг поднимались крышки «гробов», придавая мне ускорения, пока я с криком не впечаталась в чью-то грудь. Подняв глаза, я уставилась на Кэлэбриана, испуганно глядевшего на меня, и потеряла сознание.
Как потом выяснилось, в себя я пришла поздно вечером. Открыв глаза, не сразу определила, где нахожусь, но тут надо мной с любовью и нежностью склонился Кэл. Немного успокоившись, я хрипло прошептала:
– Скажи, это был сон с гробами или явь? А то мне кажется, что я сошла с ума. Совсем!
– Нет, любимая, не сон, ты спустилась в Харпис, а защитная магия, признав тебя как свою, пропустила внутрь. В это до сих пор никто не может поверить, но ты своими горючими слезами сняла проклятье и разбудила женщин. Сейчас здесь такая суматоха творится. Многие живут в нескольких днях пути от Варгоса, и для них сейчас собирают повозки и сопровождение из неженатых эльфанов. А то столичные супруги, воссоединившись друг с другом, закрылись по домам и носа не показывают. Чувствую, через год у нас будет большое прибавление.
Всюду разослали гонцов – сообщить радостную весть о снятии проклятия, потому что другим домам нужно забрать своих женщин. Они ослабели и без помощи не справятся. Но все равно, это надо было видеть, когда одну за другой их выносили из Харписа и отдавали семьям. Столько слез, счастья и радости Варгос не видел никогда. И все благодаря тебе, родная моя. Скоро во дворец хлынет толпа желающих выразить тебе искреннюю благодарность и восхищение. Ты теперь героиня – хрустальная слеза эльфанов, сердечко мое непоседливое!
Он рассказывал это с легкой насмешливой грустью, будто бы сам до конца не верил. Гладил мое лицо и успокаивал, когда я запаниковала, услышав про благодарность:
– Не бойся, любимая, вместе мы со всем справимся. Это приятные хлопоты.
– Как хорошо! – Я довольно потянулась к нему за поцелуем.