Доктор Кеннеди из манхэттенского филиала Чиф Медикал Экзаминер в морге на 29-й улице провел вскрытие. Его отчет определил причины смерти мужчины, зарегистрированного на основании найденных документов под именем Адониса Лавинио:
«Ранение свинцовой пулей из ручного огнестрельного оружия 32-го калибра. Пуля, скользнув по пуговице, проникла в грудь и, деформировавшись, застряла в позвоночнике. Входное отверстие и следы вокруг него исключают выстрел в упор. Дуло оружия должно было быть удалено как минимум на сорок сантиметров от раны. Ранение вызвало мгновенную смерть вследствие повреждения сердца.
Трасса пули направлена вверх под углом восемь градусов, исходя из чего можно заключить, что убийца был, вероятно, несколько меньше ростом, чем жертва, если только убитый в момент выстрела не наклонился назад. Анализ содержимого желудка подтвердил предполагаемое время смерти в период между одиннадцатью и часом ночи. Необычных веществ (например, ядов) не обнаружено.
При анализе внутренних органов — печени, легких и селезенки — установлены патологические изменения. Микрохимический анализ показал, что погибший длительное время употреблял значительные дозы героина и почти наверняка был хроническим наркоманом. Не исключено, что несколько ранее принял героин».
На правом предплечье покойного нашли семисантиметровый шрам, по виду которого можно было заключить, что лечили его без врачебной помощи. Шраму было около трех лет.
На правом бедре обнаружены входное и выходное отверстия от пулевого ранения. Рана была старой, так что тип оружия идентифицировать не было возможности.
По общему состоянию тела возраст можно было определить в тридцать с небольшим лет, что сходилось с данными в документах.
Сплющенная свинцовая пуля была зарегистрирована и передана для анализа в отдел баллистики.
Отделение идентификации зарегистрировало и классифицировало отпечатки пальцев, снятые у убитого, и сравнило с данными картотеки. Комплект отпечатков был адресован в центр ФБР в Вашингтоне, но ответ ФБР только подтвердил данные местных картотек.
В политическом отношении убитый был чист, так же как и по части шпионажа и контрразведки.
Остатки отпечатков на дверях и в лифте идентификации не поддавались. Их фрагментарность исключала классификацию.
Судя по картотеке, погибший был действительно Адонисом Лавинио, на чье имя были и документы, обнаруженные в поношенном бумажнике из кожзаменителя.
По архивным данным, Адонис Лавинио родился в 1927 году в Неаполе, в 1932-м с родителями переехал в Соединенные Штаты, в одиннадцать лет сбежал из дома. Болтался по Нью-Йорку, в шестнадцать лет за попытку изнасилования направлен в исправительное заведение, откуда через девять месяцев сбежал, в восемнадцать получил два года за торговлю наркотиками, освобожден досрочно за хорошее поведение, годом позднее за то же преступление был осужден на четырехлетнее заключение, через три года выпущен за образцовое поведение, в двадцать три года за недостатком улик был оправдан по делу о вооруженном ограблении, в двадцать пять осужден на три года за неоднократные случаи вымогательства. За повторные операции с наркотиками на Лавинио было выдано еще несколько ордеров на арест. В них перечислялись все его приметы. Материалы архива содержали и документы отдельных процессов.
В лаборатории провели анализ крови, взятой у покойного при вскрытии, и определена группа «Б» генотипа Б/БВ/О. Той же группы была и кровь на ковре. Лаборатория дополнительно подтвердила тождественность проб анализом дальнейших факторов крови. Анализ содержимого в целлофановых пакетиках, добытых при помощи пылесоса, не принес особых результатов. Судя по грязи из-под ногтей и частицам, извлеченным из волос, покойный пользовался очень жирной и слишком ароматизированной помадой, вероятно, иностранного производства.
В отделе баллистики микроскопическим и спектральным анализом обнаружены волокна ткани, которые уцелели на пуле и соответствовали одежде. Еще были обнаружены следы асбеста и меди. Металл пули был деформирован, практически сплющен, так что следов от нарезов дула различить было невозможно. Хотя, судя по всему, она относилась к 32-му калибру.
Для следов асбеста и меди удовлетворительного объяснения не было. Причиной мог быть глушитель, но ни один известный в баллистике «сайленсер» ни асбеста, ни меди не содержал.
Когда Бревер вернулся в управление, в кабинет он прошел окольным путем, чтобы миновать дожидавшихся журналистов. Долго уворачиваться он не сможет. Но на первых фазах расследования убийства печать — скорее помеха, чем помощь. Громкие репортажи пробуждают внимание не только читателей, но и преступника и всех его соучастников. Если найден неопознанный труп, помощь печати может быть даже на руку. Но случай в «Саванне» относился к другой категории. Бревер не хотел информировать прессу, пока не будет знать, как с ее помощью создать у подозреваемых иллюзию безопасности.
Усевшись с четырьмя ближайшими помощниками за стол для совещаний, Бревер прежде всего пробежал заголовки газет. И второе утреннее издание поместило только краткие заметки об убийстве в «Саванне». Старший инспектор предложил детективам отвечать на все вопросы журналистов как можно уклончивее.
— А теперь посмотрим на донесения. На все! Приступим!
И они занялись материалами вскрытия, заключениями лаборатории, отдела баллистики и фотографии. Гэйтски и Лоуэтт представили опись содержимого карманов убитого.
Фирменные ярлыки на костюме, шляпе, белье и бабочке убитого были аккуратно — и, судя по заношенным швам, довольно давно — удалены.
В бумажнике из кожзаменителя кроме удостоверения личности были водительские права, пожелтевшая, почти не различимая фотография какой-то женщины и групповой снимок того же качества.
В кармане убитого нашли тридцать семь долларов, пятьдесят центов наличными, кожаный футляр с четырьмя ключами на колечке, перламутровый перочинный нож, пружинный нож с выкидным лезвием, зажигалку, авторучку, чистый и грязный носовые платки и миниатюрный радиоприемник. На внутренней стороне левого предплечья двумя подвижными резиновыми зажимами был прикреплен автоматический пистолет калибра 6,35. В обойме было шесть патронов, седьмой — в стволе.
Бревер распределил работу.
— Слоун запишет показания Поттера и О’Брайена, а в клубе Беркли осторожно проверит алиби Бэлдона. Лоуэтт попытается выяснить, нет ли кого-нибудь из жильцов «Саванны» в нашей картотеке или в ФБР в Вашингтоне. Сэрдж и Гэйтски разделят список лиц, проходивших на процессах против Лавинио. Тщательно проверить всех, кто был осужден, оправдан или выступал свидетелем защиты. Я же начну со знакомства с жильцами с двенадцатого до шестнадцатого этажа, поскольку Бэлдона, видимо, придется исключить, если его алиби подтвердится.
— А жильцы с первого этажа по десятый? — спросил Гэйтски.
— Они для нас пока не представляют интереса, — пояснил Бревер.
— Почему? — не успокаивался Гэйтски.
Бревер удивленно взглянул на своего сотрудника:
— Вы в самом деле думаете, что кто-то тащил труп вверх по лестнице, если снести вниз гораздо легче?
— Спорю на две сотни, что это весомый довод, Гэйтски, — рассмеялся Слоун, — но если у тебя с серым веществом не в порядке, к чему лезть с дурацкими вопросами на совещании?
Гэйтски перегнулся через стол так, что своей могучей грудью чуть не отодвинул стол.
— Мои руки чаще всего спасают ваши головы, чем ваши головы — мое серое вещество! Впредь можете поискать себе другого ангела-хранителя. — Он повернулся к Бреверу: — К вам это, разумеется, не относится, шеф.
В десять часов десять минут кабинет Бревера опустел.
По дороге на Вестенд-авеню Бревер размышлял о пока неразрешимой проблеме — о мотиве убийства. Причина каждого преступления является лучшим ориентиром для преступника. Даже в немотивированных случаях может быть найден решающий импульс.
При поверхностном взгляде на квартирантов «Саванны» не было и следа каких-то связей между ними и застреленным гангстером, разве что за исключением Джека Беландро, если догадки Поттера верны. Но Беландро Бревер хотел заняться потом, когда получит результаты от Лоуэтта. Но даже если Беландро не отличается незапятнанной репутацией — где мотив?
Адонис Лавинио был мелкой сошкой, просто звеном в цепи торговцев наркотиками или чем-то подобном. Даже если кто-то из квартирантов «Саванны» — хотя бы Беландро — только прикрывался солидным фасадом и в действительности принадлежал к нью-йоркскому преступному миру, почти исключено, чтобы человек вроде Лавинио имел доступ прямо к боссу. Именно опасение, что контакты с подобными типами, хорошо известными полиции, могут бросить тень и на них, требовало от гангстерской верхушки максимальной осторожности и исключения всякой возможности подобных контакте. Ведущие фигуры преступных синдикатов высятся на светлых высотах общественного положения. Путь от них к исполнителям ведет сверху вниз через множество ступеней, где каждый знает только ближайшее звено вниз и вверх, так что никаких прямых контактов снизу вверх к боссу не существует. Такая система делает почти невозможным разоблачение крупных фигур, ибо против них никуда не бывает прямых свидетелей. А если вдруг такой человек появляется, из-за недосмотра, ошибки или иного сбоя в организации, на слушание дела он обычно не попадает, ибо с кладбища в зал суда пути нет.
Бревер в «Саванне» не стал представляться офицером полиции, но сделал вид, что у него назначена встреча с Лайонеллом Гленвудом. Привратник проводил его к лифту.
Президент «Америкен Шез, Инк.» принял старшего инспектора в халате.
— Это случайность, что вы меня вообще застали. Обычно в восемь я уезжаю в офис. Но легкая простуда задержала меня сегодня дома до прихода врача. Садитесь! И говорите прямо, в чем дело.
Бревер внимательно взглянул вокруг, оценил обстановку квартиры, которая говорила не только о благосостоянии, но и о культуре быта.
— Вероятно, вы уже слышали…