— Городские советники, причем от правящей партии, и с безупречной репутацией! — добавил Гэйтски.
— А не выдумка ли это Беландро? — искал Бревер хоть какой-нибудь выход.
Гэйтски озабоченно покачал головой:
— К сожалению, это правда. Разумеется, я не спрашивал напрямую этих двух политиков. Но я знал от Беландро, что все трое были в клубе «Старк». Весьма роскошное заведение. Так я осторожно позвонил Шерману Биллингсли. Тот знает всех. То есть и Делонги, и Финнегана, и Беландро. Вчера вечером они вместе ужинали. Это правда. И теперь нам надо постараться как-нибудь деликатно от нашего гостя избавиться. Прежде чем он натравит этих двух шишек из магистрата на Коллина или прямо на комиссара полиции.
Бревер тихо выругался:
— Этого нам только не хватало. Но не думаю, что Беландро так уж хочется, чтоб о нем говорили хоть в какой-то связи с убийством. Да и не хотелось бы ему, чтобы в «Саванне» узнали его настоящее имя. Я могу допустить, что Делонги и Финнеган могут защищать Беландро. Но готовы ли они запачкать свое имя, связав его с именем Джакомо Биньо? Это наш единственный козырь! — Он остановился перед Гэйтски. — Теперь отправляйтесь в архив, принесите три самые толстые папки, на каждую приклейте слегка испачканную этикетку с надписью «Беландро» и принесите ко мне. Положите их молча, но многозначительно на стол. Ясно?
Детектив осклабился и удалился. Старший инспектор вернулся в кабинет.
По телетайпу пришел ответ из госдепартамента в Вашингтоне. Альварец был аккредитован при ООН как представитель своей страны при соответствующих органах Объединенных Наций. При проведении расследования рекомендовалась максимальная осторожность.
— Подшить в дело! И зарегистрировать! — Бревер передал телеграмму Слоуну. Сел и долго молча наблюдал за Беландро. — Вы хотели связаться с вашим адвокатом?
— А вы еще сомневаетесь? Вы задержали меня противозаконно… Вам это будет стоить места! — Беландро был совершенно уверен в своих словах, или по крайней мере так казалось.
— Полиция имеет право допрашивать подозрительных лиц и тех, кто может знать о преступлении, — поправил его Бревер. — Мы вас здесь не держим…
— Так я могу идти? — иронически перебил его гангстер.
— Когда дадите показания — вероятно, да! — ответил старший инспектор. — Все зависит от того, как пойдет наш разговор. Полиция может прилично вести себя с приличными людьми, но, если кто-то хочет усложнить нам жизнь, у нас есть множество возможностей быть нелюбезными.
— Что вы говорите! — протянул Беландро. — Со мной только что обращались словно с преступником…
— Но, учитывая ваше прошлое, — намекнул Бревер, — знаменитому боссу гангстеров простой полицейский чиновник всегда сумеет отдать должное.
— Этого я не заметил, — недовольно сказал Беландро, — но, поскольку настроен я миролюбиво, сочтем, что это так. Видно, у вас коленки дрожат при мысли, что Финнеган и Делонги могут нажать на вашего шефа. Но об этом нужно было подумать раньше!
— Я как раз думал о том, — усмехнулся старший инспектор, — как эти двое господ отреагируют на заголовки в газетах, что они были гостями Джакомо Биньо!
Беландро некоторое время пронзительно глядел на инспектора, потом наклонился через стол:
— Хотите видеть декрет о предоставлении мне американского гражданства? Меня зовут Джек…
— Ни Финнеган, ни Делонги понятия не имеют, что раньше вы были Джакомо Биньо, главарем гангстеров, — прервал его Бревер. — И не хотят знать об этом. Но мы могли бы помочь их ослабевшей памяти — до того, как они возьмутся за Коллина или самого комиссара. Как бы вам это понравилось?
— Я порядочный гражданин! — выкрикнул Беландро. Но Бревер уже заметил, что прежней самоуверенности у него как не бывало.
— Порядочный? — переспросил он. — Хотите сказать, что пока вы еще не сидели. Согласен. Но никто не знает… — Он умолк, поскольку в комнату вошел Гэйтски и взгромоздил на стол три толстенные папки дел.
Бревер с деланным интересом начал изучать надписи, внимательно посмотрел на корешки, полистал документы и взглянул на детектива.
— А материалы из БД 1C? А ПХ 2П? — Номера он, конечно, выдумал.
— Я их уже заказал, но ОГ 219 могут нам послать только завтра утром, потому что оно еще в обработке, — ответил Гэйтски.
— Хорошо, не забудьте об этом. И позаботьтесь о телохранителе нашего гостя! — напомнил ему инспектор. Взглянув на Беландро, он ласково погладил стопку папок. — Вы говорите, порядочный? Так вот, тут у нас первые доказательства вашей порядочности — и на подходе следующие. Как вы полагаете, долго вы сможете оставаться в «Саванне», если этот материал появится в соответствующей подаче и в связи с убийством Лавинио на первых страницах газет? И с деликатными намеками на ваш банкет на троих в клубе «Старк»?
— Это судебная тайна! Это не подлежит оглашению! Это незаконно! — выкрикнул Беландро.
— Беззаконие совершается неустанно и безнаказанно! — рассуждал Бревер. — Вы сами прекрасно знаете, что от нарушения закона до приговора — долгий и непростой путь. Разумеется, мы никогда не публикуем секретные досье. Но всякое случается. Журналисты ведь непредсказуемы. Вдруг какой-нибудь репортер сунет нос в эти папки, когда мы с нашим другом Беландро удалимся на десять минут в другую комнату!
И снова он сменил тон:
— Вы хотите остаться безупречным, о Джакомо Биньо не хотите ни слышать, ни видеть, ни читать. Ладно. А у меня только одна цель — найти убийцу Адониса Лавинио. Возможно, на этот раз вы и в самом деле невиновны. Возможно! Я буду рад за вас. Но вы же знаете многое из того, Беландро, что от нас потребует немалых усилий. Возможно, в этом конкретном деле вы не замешаны, но от связей с преступным миром так легко не избавиться. У меня к вам предложение. Вы мне скажете, что вы знаете и о чем догадываетесь, а я забуду о Джакомо Биньо. — Он серьезно взглянул на Беландро.
Тот напряженно размышлял. Кусал губу. Бревер подал ему через стол сигареты. Беландро колебался. Потом все-таки закурил. И Бревер понял, что эту партию он выиграл. Но время его поджимало. Искоса взглянул на Слоуна и Гэйтски. Те незаметно вышли из комнаты.
— Я еще никогда никого не выдал, — начал Беландро, — не собираюсь делать этого и на этот раз. Тем более что об убийстве я ничего не знаю. Но в любом бизнесе нужно не только брать, но и давать. Если я хочу, чтобы вы оказали мне услугу, должен кое-что для вас сделать.
— Совершенно верно! — кивнул старший инспектор. — Так что поехали!
— Эвелин Паркер поддерживает связи с очень разными людьми. Что на самом деле ее зовут Пинни, вы наверняка знаете, — начал Беландро. — Пожалуй, Сэм Коэн, который называет себя Каннинге, он тоже немало повидал. Злые языки утверждают, что у него связи в доках, в основном на тех причалах, где принимают небольшие суда из Европы. Каннинге очень представительный мужчина, около пятидесяти — по крайней мере, он так выглядит, я его знал, еще когда сам бегал по городу и продавал «кокс».
Беландро выпустил кольца сигаретного дыма в потолок.
— И еще Макаллистер, человек Гарвика в баре «Шанхай», — я часто видел его входящим к Эвелин.
— Гарвик и Паркер? — недоверчиво переспросил Бревер. — Что-то не верится. До сих пор ничто не говорило об этом.
— А против этого? — обиделся Беландро. — Разумеется, я не знаю ничего конкретного, это только догадки. Но Макаллистер и Паркер, несомненно, заодно. А Макаллистера Гарвик посадил на свое место в «Шанхае», чтобы целиком посвятить себя строительному бизнесу. Что он, собственно, строит, не знает никто. Якоби новые жилые районы. На мой взгляд, слишком часто ездит в Чикаго и Майами. Но его строительный бизнес явно дает ему солидное положение.
— Извините, я на минутку! — Бревер встал, забрал папки и вышел.
Гэйтски, Слоун, Сэрдж и Лоуэтт сидели вместе. В углу подремывал Бен.
— Кажется, получилось, — вполголоса сказал Гэйтски. — Когда я положил папки на стол и этот гангстер прочитал на этикетках свое имя, на нем просто лица не было!
Бревер торопливо приказал:
— Немедленно организуйте слежку за Паркер и Гарвиком! Поделитесь, как хотите. Отдыхать можете по очереди, разумеется, здесь, у нас, чтобы быть под рукой. Мне срочно нужны материалы по Альберту Мосилли! А эту гориллу отправьте в ближайшее кафе, пусть там подождет своего хозяина!
Бревер быстро вернулся в кабинет.
— Что делает Бен? — хотел знать Беландро.
— Ждет вас в соседнем кафе, не беспокойтесь. Но вы продолжайте. Мне кажется, за восьмым и десятым этажами вы следили весьма бдительно.
— Мне было интересно, — ответил гангстер, — как долго им это будет сходить с рук. Ведь Паркер у вас на учете за ту аферу с колл-герлс? Коэн-Каннингс тоже известен вашему ведомству. Не говоря о Макаллистере. Полагаю, и у Гарвика были когда-то проблемы с баром «Шанхай». А я уж хотел раз и навсегда быть избавленным от этого. — Он взглянул инспектору в глаза. — Мне это стоило целого состояния — возможность уйти на покой. Кто хочет уйти, может слишком легко уйти навсегда. Так мне пришлось откупиться. Вы мне не верите, я чувствую. Но и среди нас есть люди, которые хотят покоя. Знаете, инспектор, моя мать была француженка. Из провинции. Крестьянка. Я часто думаю о земле. Тяжелой, жирной земле. Иногда жизнью здесь я сыт по самое горло.
Бревер внимательно взглянул на него. Мужчина лет пятидесяти, многовато лишнего жира, немного отекшее лицо оливково-желтого цвета, толстые губы, волнистые, почти курчавые волосы. Костюм сидел безукоризненно — на такую фигуру его должен был шить кудесник иглы. На мизинце левой руки — крупный бриллиант в платиновой оправе. По виду — добряк. И человек, в прошлом которого убийство было заурядным делом, бизнес, как и любой другой, смерть, приносящая прибыль.
— Вчера вечером вы не заметили ничего необычного? — Бревер отогнал подобные мысли. — Днем или вечером? Может быть, машину у входа? Или в переулке, у въезда в гараж? Не крутился ли рядом кто-то подозрительный? Не видели вы какую-то знакомую или незнакомую физиономию?