11.
Венедикт Ерофеев, прочитавший вышедшую в Москве в 1955 году книгу «Нюрнбергский процесс», обращался к конкретным фактам: «В одном только Дахау было заключено 2000—2500 священников со всех сторон Европы. Один из заключённых, католический священник, вспоминает между прочим: “Со священниками в лагере Дахау иногда обращались хуже, чем с евреями”. “Для производства медицинских экспериментов особенно охотно отбирали священников... Многие при этом умирали, многие превращались в калек, некоторые выздоравливали”. “Или, привернув пожарный рукав к водопроводу, направляли в течение 38 минут струю на область сердца. Дольше не выдерживал никто”». В ряду различных материалов о нацистских зверствах Венедикт Ерофеев приводит показания Густава Зорге, надзирателя в концлагере Саксенхаузен: «“Он (один из членов секты “Исследователи Библии”) был закопан по самое горло. Была выкопана яма, и его поставили в неё, так что виднелась только шея. А затем яму засыпали... Остальные заключённые должны были оправляться на его голову... По моему указанию...” Прокурор: “Много ли было случаев, когда закапывали в землю служителей культов?” Зорге: “Судя по разъяснению, которое дал мне штандартенфюрер Лихтенбергер, это средство часто практиковалось в лагере... Это была общая акция против церкви”»12.
Говорить, не лукавя, правду — это Венедикт Ерофеев для себя решил твёрдо, раз и навсегда. От этого правила не отступал. Его розыгрыши и эпатаж журналистов в счёт не идут. И называл он эти свои импровизационные придумки соответственно грубо — использовал обсценную лексику, а проще говоря, мат.
Пришло время для Венедикта Ерофеева окончательно определиться в своём мировоззрении. Он задал себе такую насыщенную программу чтения, что трудно представить, как ему удалось её выполнить. За три месяца, начиная с июня и по август, он «прошерстил» сочинения многих христианских святых, святителей, выдающихся богословов и философов. Особое место в его желании духовно себя укрепить было отведено Библии. Помимо этой священной книги в его круг чтения вошли труды Климента Александрийского[297], христианского философа, Отца Греческой православной церкви, автора таких работ, как «Увещания язычникам», «Педагог», «Строматы». В последнем упомянутом мною труде содержится апология философии как «дела Божественного промышления»13.
С каждым прошедшим днём круг чтения Венедикта Ерофеева расширялся. В июне в этот круг вошли сочинения Григория Богослова[298] и Иоанна Златоуста[299], двух из трёх вселенских святителей и учителей, греческого теолога и раннехристианского писателя Оригена[300] — его апологетический трактат «Против Цельса» и труд «О началах», объясняют христианские догматы.
Ориген, этот радетель христианского вероучения, претерпел за свою жизнь немало страданий. Ему принадлежит мысль, что в Библии заключены три смысла, соответствующие трём составным частям человека: телу, душе и разуму. Фернан Комт объясняет, какое содержание вкладывал Ориген в каждый из этих смыслов: «Буквальный смысл связан с телом. Нравственный смысл соотносится с поиском в перипетиях библейского сказания аллегории, способной послужить созданию нравственного мира. Духовный смысл ведёт к “мудрости, покрытой тайной”»14.
Венедикт Ерофеев выписал из сочинения Оригена «Против Цельса» два положения, которые в какой-то степени оправдывали тот образ жизни, который он выбрал для себя: «Христиане должны страдать и скорбеть в этом мире, ибо им принадлежит вечная жизнь»; «Христианин возвышается над всем миром, поставленный святым воодушевлением вне мира»15.
Высказывания христианского писателя Тертуллиана[301], одного из первых, кто написал свои книги «К народам», «Апологетика» и трактаты «Против Гермогена», «Против Марциона» и другие на латинском языке, также пришлись по душе Венедикту Ерофееву: «Раньше всех вещей Бог был един, он сам был для себя и миром, и местом, и всем. Но он был един потому, что вне его ничего не было»; «Верю, потому что абсурдно»; «Похоть Господь приравнял к распутству»16.
К Блаженному Августину[302], теологу и одному из величайших Отцов Церкви, Венедикт Ерофеев относился с особым пиететом. Само происхождение и жизненный путь этого человека вызывали у него уважение. Обращусь опять к Фернану Комту: «Августин родился в чиновничьей семье от отца-язычника Патрикия и матери-христианки Моники. Родители хотели, чтобы сын изучал в Тагесте право, и несколько месяцев собирали деньги на учёбу, так что шестнадцатый год своей жизни он провёл в безделье и предавался удовольствиям со всей пылкостью юной натуры. С семнадцати лет до тридцати одного года Августин прожил с карфагенянкой, которая в 372 году родила ему сына Адеодата. <...> в 19 лет Августин прочитал “Гортензию” Цицерона, ныне утраченную, и сменил риторику на философию. Сначала его увлекло манихейство[303]. Молодого человека покорил эзотерический характер учения, доступного лишь посвящённым. Но главное заключалось в том, что это учение, видевшее в человеке замкнутое поле борьбы между добром и злом, полностью отвечало его внутреннему опыту: разрывавшийся между стремлением к добру и греховными наклонностями, Августин как бы почувствовал себя освобождённым от всякой моральной ответственности»17.
Прозрение пришло к Августину Блаженному позже, после приезда в 386 году в Медиолан (Милан): «...вечером в своём миланском саду он слышит голос: “Возьми и прочти”. Он открывает Библию и попадает на следующие слова: “Как днём, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечение о плоти не превращайте в похоти” (Рим. 13, 13 — 14)»18.
Теперь перейду к тому, какие мысли о Боге и всего того, что с Ним связано, выписал Венедикт Ерофеев из трудов Блаженного Августина. Эти цитаты помогут читателю адекватно понять многое из того в поведении Венедикта Ерофеева, что с первого взгляда представляется нелогичным и странным.
О Боге: «Бог ближе и понятнее нам, чем чувственные, телесные предметы, и потому мы легче познаем Его»; «Святой Боже! Ты создал небо и землю не из себя, иначе они были бы подобны Тебе. Однако и вне Тебя не было ничего, из чего Ты мог бы их создать. Следовательно, Ты создал их из ничего»19.
О познании Бога: «Несчастен тот, кто всё знает. Но Тебя не знает, и счастлив тот, кто познал Тебя, хотя бы и не знал он ничего другого (“Исповедь”, кн. 5, с. 4)»20.
О самоуничижении: «Братья, посмотрите, как унизился Бог ради людей. Поэтому человек не должен презирать себя, ибо сам Бог принял на себя его позор»; «О, человек, ты должен высоко ценить себя!»21.
О пришествии Христа: «Бог сделался человеком, чтобы человек стал Богом».
О непорочном зачатии: «У отца не было лона воспринимающей, а у матери объятий производящего».
О духовном блаженстве: «Ничто в тебе не будет противиться тебе и ничто в тебе не будет возмущаться против тебя».
О загробной жизни: «Там не будет ничего противного, враждебного, нечистого, безобразного, ничего оскорбляющего взор»; «Ibi nostra spes erit res» — «Там наша надежда станет фактом»; «Ipsum corpus erit et non ipsum erit» — «Тело будет то же и вместе с тем иное».
Об отношении к видимому миру: «Писание запрещает нам (2 Кор. 4, 18) обращать свои помыслы на видимое. Поэтому должно любить Бога и презирать весь этот мир, то есть всё чувственное, хотя... и можно пользоваться для потребностей этой жизни. (De Moribus Eccl[esiae])»; «Вещи не должны сковывать души (“Исповедь”)».
О Святой Троице: «Если бы я сказал три бога, то я бы противоречил бы Писанию, которое говорит: ...Израиль: твой Бог есть единый Бог. Поэтому мы предпочитаем говорить три лица, а не три Бога, ибо это не противоречит Священному Писанию»22; «Мы имеем образ Божественной Троицы в нас самих; мы существуем и знаем, что существуем, и любим не бытие, а знание; отсюда и разделение науки философами на естествознание, логику и этику, <нрзб. >. Святой дух есть доброта, любовь или источник её, второе лицо есть слово или источник мудрости; первое лицо, Бог-отец, есть бытие или творец бытия»23. (Этой цитате предпослана оценка Венедикта Ерофеева: «Очень хорошо и образно о Св. Троице».)
О душе: «Очень наивно. (Оценка, пересказ и комментарий В. Ерофеева. — А. С.): “Бог есть одно, а душа нечто другое... Неуязвим, непорочен, непроницаем и незапятнан... <...> душа грешит и т. д. Поэтому, если душа есть субстанция Бога, то эта субстанция Бога может заблуждаться, может быть непорочной и т. д., что невозможно”».
О науке: «Превосходно (оценка В. Ерофеева. — А. С.): “Мы не должны быть любознательны и любопытны. Многие считают чем-то ужасным не познание Бога, а старательное исследование общей физической массы, называемой миром. <нрзб.> должна подавлять эту суетную массу знания, которая в большинстве случаев приводит человека к мысли, что существует только телесное” (De Moribus Eccl. Lib. I, с. 21)»24.
Венедикт Ерофеев обращается ко многим авторитетным в христианском мире богословским сочинениям. Например, к сочинению «Октавий», автором которого был римский адвокат и апологет христиан Марк Минуций Феликс[304]: «Не ведать Всевышнего Отца и Господа столь же преступно, как и оскорблять Его»25, а также к трудам Лактанция[305]