Вадим Тихонов составил ему компанию. Всю весну 1963 года они вместе мотались между Коломной, Владимиром, Павловским Посадом и Орехово-Зуевом в поисках случайных заработков. Не расстались они и позднее. Вадим Тихонов вспоминал: «Когда его выгнали из очередного пединститута, я его устроил к себе на кабельные работы. Мы объездили полстраны, тянули кабель в течение десяти лет примерно. Читали, пили, больше мы ничего не делали»7.
Игорь Авдиев в своих воспоминаниях привносит кое-какие уточнения и убедительные доказательства того, что лучшей работы Венедикту Ерофееву в его положении было не найти: «Десять лет работы в СУСе — Специализированном управлении связи № 5, контора которого находилась в Люберцах, а вагончики с рабочими были разбросаны по всему СэСэСээРу, — это не скитание, а скрывание себя. Коллеги по работе — почти все с тюремно-лагерным стажем. На этой работе не требовали документы, не нужна была строгая постоянная прописка. Тула... Брянск... Белоруссия... года три вокруг Москвы... Однажды выдвинули кандидатуру Венедикта, как опытного уже, дипломированного специалиста, спайщика-симметрировщика на работу в Афганистан. Предложили вступать в Коммунистическую партию. Венедикт Ерофеев размечтался в тот вечер всерьёз: “может, поехать” — вот до чего человек может забыться, но выпил и всё вспомнил. Какая тебе партия, если у тебя прописка последняя у тёти Нюры — временная, ещё павловопосадская, “на срок учёбы”, а приписное свидетельство...»8
Прошёл один год. Обращусь к неизданным воспоминаниям Тамары Васильевны Гущиной: «И вот однажды, теперь уже не помню когда, маме пришло письмо из Орехово-Зуева. Вена спрашивал разрешения, можно ли ему приехать с Юлей Руновой. Дальше следовали уверения, что Юля ей обязательно понравится: “Она в твоём вкусе”. Вена приехал и представил маме стройную, темноволосую, довольно симпатичную девушку: “Мама, познакомься, это Валя Зимакова”. Так он познакомил нас со своей будущей женой. О Юле речи не было, и мама спросить не осмелилась. Валентина всем понравилась. Она познакомилась со всей роднёй, у всех побывала, и своим корректным поведением понравилась даже маме. Мужем и женой они стали после рождения сына»9.
Венедикт Ерофеев любил четверостишия, так называемые «гарики», поэта Игоря Мироновича Губермана. Ими исписаны многие страницы его памятных блокнотов. Приведу одно из них, объясняющее, что происходит с людьми, когда они влюбляются. Не избежал этой участи и герой моей книги:
Мы от любви теряем в весе
за счёт потери головы
и воспаряем в поднебесье,
откуда падаем, увы.
— Познакомилась я с Валентиной Васильевной Зимаковой, первой женой Венедикта Васильевича, при обстоятельствах, прямо скажем, прозаических. У меня неподалёку от деревни Караваево была ферма, и я расклеила в людных местах объявление, что мне нужен работник. Откликнулся симпатичный молодой человек, за которого я со временем второй раз вышла замуж. Это был Венедикт Венедиктович Ерофеев. Он потом шутил, что женился по объявлению. Тогда у меня и мысли такой не было. Я только что развелась и не собиралась надевать на себя новый хомут.
Того, что среагировавший на моё объявление молодой человек — сын известного писателя, я не знала. Прежде чем брать его на работу, я решила без приглашения зайти к нему в гости и посмотреть, в каких условиях он существует и с кем живёт. Я ещё не знала, что живёт он вдвоём с матерью. Старый деревянный дом я нашла довольно быстро, помогли деревенские.
На мой голос: «Есть ли здесь кто-нибудь?» — вышла моложавая стройная женщина в элегантных чёрных брюках в обтяжку, цветной кофточке и с сигаретой, изящно зажатой между двух удлинённых тонких пальцев. С виду уж точно она не была деревенской бабой. «Как странно, — подумала я, — что делает здесь эта дама из высшего общества, о котором я только наслышана?» А видела я таких дам разве что в заграничных фильмах. Моё первое впечатление от будущей свекрови было ошеломляющим. «Если кто-то сказал бы мне, что она пьянчужка, я не поверила бы».
Потом уже, когда я стала её невесткой, бывало всякое. Происходили даже скандалы. Выпивала она всё больше и больше. Никак не могла остановиться. Иногда напивалась до потери сознания. Но бывали дни, когда Валентина Васильевна находилась «в завязке». Трезвой она была настроена на разговоры. Вот тогда-то я многое услышала о её прошлой жизни в деревне Мышлино и посёлке Караваево. Школа, где она преподавала, находилась в Караваево, в трёх с лишним километрах от дома в Мышлине. Ей приходилось почти ежедневно на протяжении более десяти лет при любой погоде пешком шагать по просёлочной дороге до места своей работы. Иногда она забирала с собой своего малыша, маленького Веню. В неё влюбился директор школы, где она работала. Валентина Васильевна рассказала мне трогательную историю, с ним связанную. Была зима, Венедикт Васильевич приехал тогда на месяц-другой пожить в семье. Вдруг раздался у крыльца храп коня. Это на санях приехал к ним в гости директор школы. Валентина Васильевна грелась на печке, прикрывшись стёганым одеялом, и услышала разговор между вошедшим в дом директором и мужем. «Здравствуйте, Венедикт Васильевич, — сказал директор, — у меня к вам серьёзный разговор». — «Ну, заходи, — ответил мой свёкор. — Говори, не стесняйся». И тут директор прямо с порога выпалил: «Отдай мне в жёны твою жену. Я её очень люблю!» Валентина Васильевна, рассказывая мне эту историю, всплеснула руками: «Я когда услышала, чуть с печки не свалилась!» Венедикт Васильевич хмыкнул и сказал: «Говоришь ты, как Тургенев, а поступаешь, как подлец!» И указал ему на дверь.
К Венедикту Васильевичу, как только он появился в Мышлине, все деревенские относились хорошо. И в гости приглашали, и друг другу говорили, какой у Вальки муж «личманистый», то есть видный, красивый.
Венедикт Васильевич приезжал наездами, как-то помогал ей с ребёнком, а потом вовсе перестал их навещать. Были годы, когда он исчез, — ни письма, ни телеграммы, ничего... В общем, сгинул. Она не знала, жив ли он или умер. Однако неожиданно проявился и сразу с просьбой о разводе. Дескать, ему надо как следует от властей спрятаться. За года два до его появления из небытия в чёрных «Волгах» несколько раз приезжали люди и весь дом переворачивали кверху дном. Вот тогда-то вся деревня узнала, что её Веничка — писатель, но писатель — «не наш». Говорили, что написал он что-то до ужаса крамольное. Что именно, никто из приехавших не уточнял, но внятно было сказано, что это неприкрытая антисоветчина.
После этих обысков начала 1970-х годов Венедикт Васильевич наезжал к ним всё реже и реже. Это было связано, как считала Валентина Васильевна, ещё и с тем обстоятельством, что он начал встречаться с 1972 года с Юлией Руновой. Она к этому времени развелась с мужем. Эти свидания происходили в квартире у Валентины Еселёвой, её однокурсницы и близкой подруги. Они вместе окончили химико-биологический факультет Орехово-Зуевского педагогического института и затем вместе учились в аспирантуре. Однако жениться на Юлии Руновой он не мог. Паспорт у него был просрочен, прописка также отсутствовала. Жил он, как бомж. Перебивался кое-какими непонятными заработками. То на разгрузке товарных вагонов две копейки получит, то грузчиком в магазине что-то перехватит. Всё выходило по случаю, по везению. В общем, его трудовая книжка не заполнялась новыми местами работы. Получалось, что он злостный тунеядец, а это уже подводило его под статью Уголовного кодекса.
Валентина Васильевна искренне горевала, что не везёт по жизни её талантливому Веничке и ничем она ему помочь не может.
Любил ходить Венедикт Васильевич пешком по просёлочной дороге. На остановку раньше конечной, а то и на две выходил из автобуса. Автобус доезжал до Мышлина, а когда они переехали в Караваево — и до этого посёлка. Эти пешие прогулки, как вспоминала Валентина Васильевна, очень хорошо на нём сказывались. Он душой светлел и в разговорах становился благожелателен. Когда приезжал, всегда с собой привозил гостинцы, и не какой-нибудь кулёчек, а полные сумки.
Курить Валентина Васильевна в подражание Венедикту Васильевичу начала с третьего курса педагогического института. Как только с ним познакомилась. Уже родив сына и оставив его на попечении своей матери, она куда только с мужем своим не ездила. И в Брянск, и куда-то ещё, и к его родне на Кольский полуостров.
После развода 15 октября 1975 года Венедикт Ерофеев исчез надолго. Появился, как вспоминала Валентина Васильевна, однажды в 1976 году. И только через несколько лет связь с ним восстановилась. Её мама Наталья Кузьминична своего зятя с самого появления его в их доме невзлюбила. После исчезновения Венедикта Васильевича его записные книжки и другие рукописи использовала для растопки печки. Так и сгорели они в огне. При этом Наталья Кузьминична приговаривала: «У вшивого Тришки — одни паршивые книжки». Что могла сделать бедная Валентина Васильевна? Ничего. Когда мать состарилась, её увезли к старшей сестре на зиму в город. Когда вернулась обратно, то тут же умерла. Незадолго перед смертью матери Валентина Васильевна вышла замуж. Её муж, Евгений Аниканов, работал на скотном дворе в Караваеве. Им предоставили полдома для жилья. Маленький Веня до того, как они не выехали из Мышлина, жил в интернате при школе в Петушках. Надо было платить за проживание там ребёнка и еду. Денег на жизнь и интернат не хватало. У Валентины Васильевны скопился колоссальный долг, который она погасила, переехав с новым мужем в Караваево и продав дом в Мышлине.
Беда с Валентиной Васильевной произошла позднее. В стране началась антиалкогольная кампания. 8 марта в школе был праздник, посвящённый Женскому дню. В то время Валентина Васильевна исполняла обязанности заместителя директора школы. Как делали прежде, в учительской накрыли праздничный стол. Естественно, на нём стояли разные бутылки с вином и водкой. А тут нагрянула комиссия из Районного отдела народного образования. Валентину Васильевну берут под белые рученьки, изымают из сейфа документы, печать, отбирают ключи и увольняют из школы по соответствующей статье. Ей тогда было 52 года, до пенсии не хватало трёх лет. Она пошла на ферму работать телятницей. Вот эта нехватка учительск