— Мне очень жаль, Кинкейд! Надеюсь, вы не испытывали особых неудобств во время пребывания в крепости?
— Признаюсь, там было вполне терпимо, — сухо улыбнулся Ник.
— А как несравненная Полли? Она, полагаю я, была бесконечно рада вашему возвращению?
Король усмехнулся:
— О да, мисс Уайт действительно несравненная! Вы просто счастливчик, Кинкейд, имея под своей опекой такое сокровище!
Николас поклонился. По наступившей паузе он понял, что повелитель сказал все, что хотел, по поводу его содержания под стражей, и потому отошел тактично в сторону. Он был зол и весьма озадачен. «Сплетни», «никому нельзя верить» — все это было слишком неубедительным объяснением случившегося. Кроме того, какое отношение ко всему этому имел герцог Букингемский?
Нику не пришлось долго ждать ответа на эти вопросы…
Полли стояла в кругу весело болтающих дам и с замиранием сердца смотрела на леди Кастлмейн. Ей казалось, что Барбара Пальмер знает ее тайну.
— Признайтесь, дорогая моя, ухаживания герцога были весьма приятны! — воскликнула миледи с вульгарной бесцеремонностью.
Раздалось чье-то громкое хихиканье. Полли, сделав вид, что не поняла намека, повернулась, чтобы уйти. Однако вокруг мельтешили те же злобные лица, так что бежать было некуда.
— Боже мой, ну и кислая же у тебя физиономия! — взволнованно прошептал Ричард, подходя к Полли. — Если ты не будешь обращать внимания на подобные насмешки, они прекратятся сами собой. Все решат, что это выдумки Барбары Пальмер: ведь известно, как она ненавидит тебя. Ну а если будешь стоять с виноватым выражением лица, вот как сейчас, то ваши с Виллерсом взаимоотношения получат широкую огласку.
— Но когда Ник…
— Возьми себя в руки: он как раз идет сюда.
Полли, скрывая тревогу, улыбнулась как ни в чем не бывало лорду Кинкейду, пробиравшемуся к ней сквозь толпу.
— Как отнесся к тебе король? Благосклонно? — поинтересовался Ричард, когда Николас подошел к ним.
— Он соблаговолил только поприветствовать меня и поинтересоваться, не слишком ли я пострадал из-за досадной ошибки, происшедшей бог знает по чьей вине.
— Выходит, дело действительно закрыто, — высказал свое мнение Де Винтер. — А поэтому не стоит ломать попусту голову, размышляя о том, что случилось.
— А, милорд Кинкейд! — прозвучал вдруг жеманный голосок Барбары Пальмер. — Примите мои поздравления по случаю вашего счастливого возвращения!
Полли вновь застыла в тревожном ожидании.
Николас произнес в ответ что-то малозначащее. Смех графини зазвучал еще громче.
— Ах, какой вы, однако, герой, милорд! — Взгляд ее обратился к Полли, которая стояла ни жива ни мертва от страха. — Боюсь, госпожу Уайт в отличие от вас никак не причислишь к лику святых! Она, похоже, утратила всякую веру в ваше освобождение. Но ее можно понять: умная женщина должна сама позаботиться о своем будущем, не так ли, госпожа Уайт? — Леди Пальмер лукаво улыбнулась. — Никто не может рассчитывать только на удачу в этом жестоком мире, а актрисы тоже становятся старыми — впрочем, как и проститутки… — И снова на ее губах заиграла улыбка. — Нужно срывать плоды, коль скоро они созрели, согласны? А древо у герцога Букингемского, как известно, плодоносит исключительно обильно… Не сомневаюсь, госпожа Уайт, что вам неплохо заплатили за ваши услуги. Кузен уверял меня, что вы старались вовсю…
Выплеснув все это, она повернулась и, шурша атласными юбками, пошла прочь, оставляя за собой пустоту и разрушение.
Взглянув на белое как мел лицо Полли, а потом на Ричарда, Николас понял все.
— Возьми меня под руку, Полли, — сказал он спокойно. — Мы пройдемся сейчас вдоль Галереи.
— Пожалуйста, отвезите меня домой! — прошептала она.
— Это можно будет сделать и чуть-чуть попозже. Мне нужно поздороваться с друзьями, и я хотел бы пойти к ним вместе с тобой. Если по дороге нам встретится герцог, сделай ему реверанс.
Полли в полном смятении посмотрела на Ричарда, но он лишь улыбнулся и пожал плечами.
Долгих полчаса длилась их прогулка по Большой Галерее. Полли заставляла себя улыбаться и непринужденно отвечать на вопросы. Николас, в свою очередь, был беззаботен и весел, и это заметили решительно все.
В конце Галереи стояли Джордж Виллерс и леди Кастлмейн. Николас почувствовал, что пальцы Полли дрожат. Он ободряюще сжал ее руку, и, когда они проходили мимо герцога, девушка сделала вежливый реверанс.
Взгляд Джорджа Виллерса бесстыдно остановился на глубоком вырезе ее декольте. Полли ясно ощутила, что это значило: герцог хотел дать ей понять, что он использовал ее, а затем взял да и выбросил за ненадобностью. Однако она тут же успокоилась: ведь Виллерс не стал победителем в их поединке.
— Доброе утро, ваша светлость! — приветливо улыбаясь, промолвила Полли. — Посмотрите, лорд Кинкейд вернулся к нам!
— Поздравляю вас обоих! — ответил Джордж Виллерс, с невольным восхищением глядя на юную леди. — Я с нетерпением жду спектакля с вашим участием, госпожа Уайт! Говорят, что новая пьеса Джона Драйдена исключительно интересна!
— Думаю, вы не будете разочарованы, герцог!
Она сделала еще один реверанс и удалилась вместе со своей свитой в составе Николаса и верного Ричарда.
Таким образом, перед тем как покинуть дворец, Ник с Полли показали всем, что случившемуся в отсутствие лорда Кинкейда, независимо от того, было это правдой или нет, ни сам Кинкейд, ни герцог Букингемский не придают особого значения.
По дороге к дому на Друри-лейн никто из троих не проронил ни слова.
У самых дверей Николас с каменным выражением лица обратился к Де Винтеру:
— Спасибо за поддержку, Ричард! Надеюсь, ты простишь меня, что я не приглашаю тебя войти.
— Не хочу быть назойливым, друг мой, но думаю, нам надо все же поговорить, — ответил Де Винтер.
— Ричард прав, — вступила в разговор Полли. — Он оказал мне большую поддержку, когда вас не было здесь, и потому имеет полное право участвовать в разговоре.
— Что ж, пусть будет так!
Николас открыл дверь и пропустил вперед Полли и Де Винтера.
Когда они вошли в гостиную, лорд Кинкейд сказал:
— Прости, но я хочу знать всю правду, Полли.
Она растерянно обернулась к Ричарду.
— Просто не знаю, с чего начать…
— Тогда позволь мне ознакомить Ника с событиями последней недели, — произнес Де Винтер. — Ты же, детка, налей-ка нам лучше вина. Ну, а если я вдруг ошибусь, поправь меня не стесняясь.
Он начал рассказывать все, что знал, и когда, наконец, завершил скорбное свое повествование, Николас взглянул на Полли. Она стояла у окна, глядя на Ника болезненно-напряженно.
— Почему ты не остановил ее, Ричард? — спросил Кинкейд.
— Дело было, так сказать, в полном разгаре, когда я узнал обо всем, — тихо ответил Ричард. — И, кроме того, я вообще не считаю, что имел право останавливать Полли. Я могу лишь советовать, но не приказывать.
— Я никому не позволила бы встать у меня на пути! — решительно заявила Полли. — Дело, в конце концов, касалось только меня и герцога, и то, что произошло, навсегда останется между нами.
— Нет… — возразил Николас. — Я не могу отнестись безучастно к случившемуся. — Затем, помолчав немного, предложил: — Давайте обедать… Полли, не забудь: в четыре часа тебе надо быть в театре.
— Подождите, Ник, я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Полли, страшно волнуясь. — Вот если бы вы обвинили меня в предательстве по отношению к вам, я бы наверняка поняла вас, хотя в действительности дело обстояло вовсе не так. Все, что было, прошло как бы мимо меня, не оставив в моей душе никакого следа.
— Ну, хватит! — резко оборвал ее Кинкейд. — Как ты можешь нести подобную чушь? Думаешь, я не догадываюсь, какой кошмар пришлось тебе пережить? Постарайся забыть, что с тобой случилось. И чем быстрее ты сделаешь это, тем лучше. Теперь все это — моя забота. — Он подошел к столу и отодвинул стул. — Прошу тебя, Полли, садись.
Указав Ричарду на другой стул, Николас позвонил в колокольчик. Через минуту в комнату вошла Сьюзан, неся блюдо с олениной.
— Что означают ваши слова: «Теперь все это — моя забота»? — спросила Полли, когда дверь за Сьюзан закрылась. — Все самое страшное позади, любовь моя! Я жива, и вы в безопасности. А леди Кастлмейн может сплетничать, сколько ее душе угодно: это не имеет уже никакого значения. Я не хотела ничего говорить вам лишь потому, что боялась за вас…
— Берегла мои чувства, да? — произнес иронично Николас. — Весьма признателен за это! — Он отрезал кусок оленины и положил на тарелку Полли. — Ну ладно, хватит болтать! Займись-ка обедом, если не хочешь уйти голодной.
— Простите меня, Николас! — проговорила сквозь слезы Полли. — Я не знала, что еще можно было сделать для вашего освобождения.
Лорд Кинкейд хотел что-то сказать, но не тут-то было.
— Ник, довольно! — обратился к другу Ричард, пытаясь прекратить разговор на больную тему.
— Довольно?! — взорвался Кинкейд. — Выходит, я должен воспринимать с благодарной улыбкой тот факт, что женщина, находящаяся под моим покровительством, совершает подвиг, бог знает какими душевными муками купив мне свободу, и при этом старается скрыть от меня все, что она сделала? Думаешь, легко пережить такое?
В комнате воцарилась тишина. Полли роняла слезы на тарелку с нетронутой олениной.
— Ричард не виноват: он советовал мне сразу же рассказать вам обо всем, — заметила она спустя какое-то время.
— Вот и последовала бы его совету. — Голос Ника стал мягче. — Ешь, Полли, ты не сможешь играть на голодный желудок. — Он повернулся к Ричарду: — Мне хотелось бы нанести визит герцогу. Могу я рассчитывать на тебя?
— Уж не собираешься ли ты потребовать от него удовлетворения? — спросил Де Винтер. В его голосе звучало удивление.
Полли насторожилась. Хотя ее познания о придворном этикете и носили случайный характер, но были вещи, известные даже ей.
— Вы не должны делать этого! — воскликнула она испуганно. — Герцог не захочет даже слушать вас! Ведь то была обыкновенная, с его точки зрения, купля-продажа. Все произошло с полного моего согласия. Вы понимаете, он рассмеется вам прямо в лицо!