– Эта старуха… – пробубнил он оглядываясь через плечо, как будто опасался, что женщина нашлет на него ведьмино проклятие. – …Некоторые люди совершенно не понимают, в чем их польза…
Он казался не склонным, чтоб удовлетворить мое любопытство, поэтому я решил получить удовольствие, досаждая ему:
– Как там дела с водоносом, которого ты обещал мне?
– Дай нам время…
На этот раз я позволил ему удалиться, не получив чаевых.
Я вышел из дома не позавтракав. Нянча больную головушку я поплелся проведать женщин на холме Пинций. Мне потребовалось порядочно времени, чтоб добраться до туда. Мои ноги, видимо, объявили на сегодня забастовку, но я обманул их, наняв мула.
Нова удостоили роскошных проводов через Стикс. По всему дому стоял густой аромат масел для бальзамирования и ладана. Вместо нескольких ветвей кипариса, как было принято, каждую дверь охраняла пара деревьев. Они, должно быть, выкорчевали целый лес. Поверьте, они устроили зрелище даже из похорон.
Рабы были в строгом черном одеянии. Ткань выглядела совершенно новой. У вольноотпущенниц швеи должны были работать всю ночь.
Когда мне удалось свидеться с ними (поскольку они демонстрировали, что слишком переутомлены для визитеров), Поллия и Атилия были изысканно задрапированы в белое, траурный цвет высших сословий (более лестный для бывших рабынь).
Я пробормотал положенные соболезнования, затем перешел к сложившейся ситуации:
– Вы можете спросить меня, как я посмел появиться здесь…
Сабина Поллия кудахтала недолго. Горе может сделать некоторых людей раздражительными. Как обычно, ее лицо было красивым, но сегодня стало очевидно, что ее голос лет на десять старше ее лица.
Я собрался с духом.
– Посмотрите, я сделал все возможное, как я и обещал вам.
Огромные темные глаза Гортензии Атилии, которые выглядели скорее напуганными, чем печальными, с тревогой ставились на меня. Сабина Поллия смотрела на меня сердито.
– Вы были правы насчет Северины, хотя ее выбор момента кажется необъяснимым… Не было никакой возможности предотвратить то, что случилось. Но на сей раз, она не сможет избежать правосудия…
– Как ты можешь быть так уверен? – спросила меня резко Поллия.
– Опыт.
– Ты был уверен и прежде!
– Нет. Раньше я был осторожен. Теперь я зол…
– О происшествии сообщили претору, – перебила меня Поллия.
– Да, я сам это предложил… – я уже догадывался к чему идет разговор.
– В таком случае я предлагаю, чтоб мы оставили претору разбираться с этим делом!
После того, как Поллия перестала хлестать меня своим презрением, я осторожно продолжил:
– Вы наняли меня, потому, что я работал на Дворец, где, так уж случилось, я вчера вечером и задержался.
– Наши мужья поручили нам отказаться от твоих услуг.
Это была Атилия, которая всегда казалась более робкой в этой паре. Ни одну из этих женщин и на булавочную головку не волновало, что сказали им их мужья; Феликс и Крепито были просто пустым местом. Но любой предлог годился, если клиент был намерен отказаться от моих услуг.
– Разумеется, – сказал я, – вы должны с почтением отнестись к пожеланию ваших мужей!
– Ты потерпел неудачу, Фалько! – настаивала Поллия.
– Вероятно так!
Даже мучимый жестоким похмельем, я знал, как вести себя профессионально. Они были напряжены, ожидая гневную вспышку; я же мог облегчить душу позже, так что я их разочаровал:
– Дамы, я никогда не слоняюсь поблизости, если потерял доверие своих клиентов.
Я распрощался с ними вежливо (поскольку я хотел, чтоб мне заплатили). Затем я ушел.
Делу конец. Вот замечательно, если мне не удастся заполучить новое дело, я всегда могу снова вернуться к работе на Дворец.
Выведен из игры.
Опять выведен из игры! Это всегда происходит со мной. Почему-то единственными клиентами, которые обращались ко мне, оказывались бесхребетные типы. Едва я начинал проявлять интерес к их серенькой жизни, как они начинали сомневаться в нужности меня.
Я мог бы решить эту задачу. Мне нравилось ей заниматься. Не беда; за несколько недель наблюдения я мог выставить этим женщинам грабительский счет, а затем отщипнуть еще перед самой грязной частью расследования. Это был лучший способ ведения дел, для человека склонного с философии. Пусть у местных представителей закона и порядка болит голова, от задачи, что им Северина подкинула на этот раз. Пусть чиновники Пинция попытаются привлечь ее к суду, там, где претор Корвин на Эсквилине потерпел неудачу. Я смеялся. Я мог бы отправить счет за свои издержки, провести некоторое время в банях, ублажая себя, а затем прочитать о том, как чиновники запутались с этим делом в Ежедневных делах…
Но это был не конец дела.
Я собирался надменно прошествовать мимо домика, где скрывался привратник Гортензиев, как заметил кого-то, кто ждал поблизости в тени – тонкие руки и черные усики, делящие лицо пополам.
– Гиацинт!
Он ждал меня.
– Фалько, мы можем поговорить?
– Не вопрос.
– Я должен спешить. Нам всем приказано не общаться с тобой.
– Почему так?
Он нервно взглянул на дом. Я стащил его с главной дорожки, и мы присели на корточки под сосной.
– Оставим почему, но что случилось?
– Ты беседовал с Виридовиксом…
– Да, и я намеревался побеседовать еще раз сегодня…
Гиацинт коротко рассмеялся, затем поднял сосновую шишку и швырнул ее между деревьев.
– Они тебе заплатили? – спросил он.
– Ну, они меня уволили, и еще предстоит увидеть, получу ли я деньги!
– Как только выставишь им счет. Они не хотят осложнений.
– Осложнений? Каких осложнений?
Он помолчал мгновение, потом произнес:
– Тебе больше не удастся поговорить с поваром. Виридовикс мертв.
XXXIX
Как только он это сказал, я почувствовал, что меня прошиб холодный пот.
– Как это произошло?
– Он умер этой ночью. Во сне.
– Точно так же как Нов?
– Нет. Он выглядел довольно спокойным. Казалось, что все по естественной причине…
– Ха!
– Он был здоров, – нахмурился Гиацинт.
– Повара всегда могут позволить себе что-нибудь из еды.
Для Виридовикса не возраст, по моей оценке, ему было лет тридцать. Как и мне, совсем молодой.
– Кто нибудь занялся его смертью?
– Еще чего! Кто-то предложил Феликсу, что это может быть убийством, но тот отверг, мол, возможно, Виридовиксу стало так стыдно, что Гортензий Нов умер после его кушаний, что он совершил самоубийство…
– Это возможно?
– Ты сам встречался с ним! – рассмеялся Гиацинт.
– Да! Другие что-нибудь будут делать по этому поводу?
– Если вольноотпущенники скажут "нет", то как мы сможем? Он ведь был, – сухо указал мой собеседник, – просто раб!
Таковы были его друзья. Я закусил большой палец.
– Претор, что расследует смерть Нова, должен был об этом узнать!
Гиацинт шаркнул ногой по рыхлой земле.
– Забудь об этом, Фалько! Претор взял большой кредит, который ему подписал Крепито, так что он будет идти у них на поводу. Семья хочет спокойно похоронить Нова, и чтоб не было никаких помех со стороны.
– Я думал, они хотят защитить свои интересы. Думал, именно поэтому они наняли меня!
Гиацинт выглядел смущенным.
– Я никак не мог понять, почему они выбрали именно тебя, – он на меня не смотрел. – У тебя репутация неудачника…
– Ох…. Ну спасибо! – я воздержался от ругательства. Но затем выдал его до конца. Это было одно из выражений моего брата – особенно цветистое. Раба впечатлило.
– Если они верили в это, то почему поручили это мне?
– Возможно, они думали, что ты обойдешься им дешевле.
– Тогда, возможно, это была одна из их ошибок!
Мне вспомнилось, как Елена говорила, что произвести впечатление на этих кошмарных людей можно только величиной трат.
Даже не видя тело, я разделял сомнения прислужника о смерти повара.
– Виридовикс тоже был отравлен, – сказал я.
– Но паралич был не такой сильный, как у Нова.
– Ты видел оба тела. Ты согласен?
Раб кивнул. Я принял решение.
– Мне было необходимо поговорит с Виридовиксом более подробно о вчерашнем дне. Но теперь он умер. Ты можешь найти кого-нибудь глазастого типа, который был на кухне пока готовилась еда для вечеринки?
Он выглядел неуверенным. Я напомнил ему, что никто кроме и пальцем не пошевелит, чтоб смерть повара была отомщена. Я сообщил ему свой новый адрес. Затем, поскольку он все больше беспокоился, что меня могут увидеть здесь, я позволил ему вернуться в дом.
Я сидел под деревом, думая о человеке из Галлии. Он мне понравился. Он смирился со своей судьбой, но сохранил свой стиль. В нем была какая-то целостность. Он был достойным человеком.
Я долго думал о нем. Я был перед ним в долгу.
Он, без всякого сомнения, был убит. Должно быть, это был более медленный яд, чем тот, который поразил Нова, менее опасный. Можно предположить, он тоже был предназначен для Нова, – и я думаю, он был не единственной жертвой, на которую рассчитывали.
И еще, я никак не мог себя убедить, что один и тот же человек приготовил оба яда. Или, по крайней мере, что были сделаны две попытки, возможно, чтоб подстраховаться. Но я знал, как второй яд должна была получить жертва, это знание будет долго меня преследовать. Яд, должно быть, был среди горько-пряных специй, и повар принял его из своей чаши с фалернским.
И я помнил, что сам смешал для него вино; я сам убил Виридовикса.
XL
Когда я ехал на наемном муле на юг, половина меня твердила, что это дело не завершится, пока я не разрешу его, даже если мне придется работать бесплатно. Это была смелая и благородная половина. Другая половина (думая о Виридовиксе) просто чувствовала себя мерзкой и усталой.
Я отправился домой. Не было никакого смысла идти куда-либо еще. В частности, не было никакого резона идти ругаться с Севериной Зотикой, пока я не обзаведусь чем-нибудь, что поможет половчей ухватить эту конопатую змею женского пола.