Это был Гиацинт. Он привел с собой посудомойку, которую я помнил по кухне Гортензиев. Я посмотрел на Елену в отчаянии, я никак не мог управиться с этим сам.
Ничто не могло смутить Елену Юстину, если она считала, что ей что-то поручено. Она похлопала по моим повязкам:
– С Дидием Фалько случилась небольшая неприятность, как ты можешь видеть.
Боги знают только, на что я был похож. Посетители толпились в дверях, в подавленном настроении.
– Чтоб не получилось так, что вы прогулялись без толку, мы возьмем несколько стульев в спальню, и вы сможете поговорить со мной. Марк же будет просто лежать и слушать.
– Что с ним случилось? – прошептал Гиацинт.
Елена резко ответила:
– Споткнулся на лестнице!
Принцессу от корыта звали Антея. Она была ростом в три фута и выглядела лет на двенадцать, хотя позже Елена и я пришли к общему мнению, что ее дополнительной обязанностью, было согревать постель шеф-повару. Результатом ее жалкой жизни был плохой цвет кожи, грустное лицо, настороженный взгляд, потрескавшиеся руки и, возможно, болячки на ногах. Ее изношенная туника едва прикрывала ее покрасневшие колени.
Я лежал и задумчиво слушал, как Елена пытается вытащить информацию из этого меленького бедного существа.
– Я хочу, чтоб ты мне все рассказала о дне того званого ужина. Ты была на кухне все время? Я думаю, было много кастрюль и черпаков, которые следовало вымыть, хотя Виридовикс еще только готовил еду?
Антея кивнула, гордая тем, что ее работу признали значимой.
– Что-нибудь произошло, что могло тебе показаться странным?
На этот раз девочка покачала головой. У ее сухих, бесцветных волос, была раздражающая привычка постоянно падать на глаза.
По-видимому, Елена помнила все меню того ужина, потому что она упомянула большую часть блюд. Ей хотелось знать, кто замешивал шафрановый соус для омаров, кто рубил на куски зайцев, кто поливал соком камбалу, жарящуюся на сковородках, даже кто привязывал фрукты к золотому дереву. Выслушивание всего этого вызвало у меня такой приступ тошноты, что я с трудом выдержал.
– А дама, которую зовут Севериной, она на кухню заходила?
– Примерно половину времени он там провела.
– Беседовала с Виридовиксом?
– Да.
– Она ему чем нибудь помогала?
– Большую часть времени она сидела на краю стола. Виридовикс очень волновался, когда работал, она старалась его успокоить. Кажется, она попробовала некоторые соусы.
– В это время все были очень заняты? Значит, у тебя не было времени что-то замечать?
– Да, но я видела, как она взбивала яичные белки.
Щетка для горшков иногда шмыгала носом, это не было вызвано плачем или простудой, просто мелкое разнообразие в ее серой жизни.
– Иногда чтоб взбить яйца требуется очень много времени, не так ли? – щебетала Елена. Она была более терпелива, чем я. – Это хорошая идея, передавать чашу по-кругу. Для чего они использовали взбитые яйца?
– Для глазури.
– Глазури?
– Это она придумала.
– Северина?
– Да. Он был слишком вежлив, чтоб спорить, но Виридовикс полагал, что это не сработает.
– Почему? Глазурью хотели покрыть что-то из еды? – спросила Елена, ее темные глаза прищурились.
– Нет, только тарелку.
– Тарелку?
– Никто не ел ее. Это должно было просто украсить тарелку.
Под напором вопросов посудомойка стала выглядеть угрюмой и смущенной. Я хотел подать сигнал, но Елена продолжала допрос далее.
– Антея, ты можешь мне сказать, как долго Северина оставалась на кухне, и что случилось, после того как она ушла?
– Она была все время.
– Что, все время ужина?
– О нет, не так долго. Пока не началась вечеринка. Как только началась, – повторила она, снова смахивая волосы с глаз, я вцепился в покрывало.
– Тогда что? – дружелюбно подсказала Елена. Я думаю, она поняла что меня раздражало.
– Северина повздыхала и сказала, что плохо себя чувствует, и потому пойдет домой.
– До этого времени все что она сделала это что-то попробовала, поговорила с Виридовиксом и сделала украшения на тарелке?
– Она проверила посуду, прежде чем уйти.
– Что-то случилось?
– Ничего. Она сказала, что все выглядит прекрасно, и Виридовикс должен гордиться собой.
Если Елену и утомил этот допрос, никто не узнал бы об этом.
– Северина ушла, а Виридовикс подошел к дверям триклиния, чтоб наблюдать за резчиками. После этого кто-нибудь, кроме ваших домашних слуг, заходил в кухню?
– Нет.
– Ты кого-нибудь видела из ужинавших?
– Может быть, если они ходили мимо кухни в туалет. Но в это время я была занята.
– Никто из них не заглянул, чтоб поблагодарить вас всех за великолепно приготовленные блюда?
Я подавился смехом, а Гиацинт вслед за мной. Елена не стала обращать на нас внимание.
– Антея, в вашем доме где хранятся готовые блюда, пока их не заберут подавальщики, чтоб доставить в столовую.
– На столе возле кухонной двери.
– Внутри кухни?
– Да.
– Может кто-нибудь что-нибудь с ними сделать, оставаясь незамеченным?
– Нет. Возле стола должен стоять мальчик и отгонять мух.
– Ах! Мне кажется в вашем доме полно мух, – позволила Елена себе сарказм. У нее кончились вопросы.
– Была всего одна, – возразила Антея, почти обвиняющим тоном. – Северина и Виридовикс посмеялись над этим тортом.
Елена оставалась спокойной.
– Это была покупная выпечка от пирожника Минния?
– Один был очень большой.
– Особый! – воскликнула Елена.
– Да, но он не мог быть тем, которым отравился хозяин, – впервые Антея увлеклась своим рассказом. – Я знаю об этом торте то, что другие не знают! Северина сказала, что он может стать причиной ссоры, все будут пытаться заполучить его себе. Она сказала, что припрячет его для Гортензия Нова, чтоб он мог потом его съесть в своей комнате в одиночку…
Елена посмотрела на меня. Мы оба затаили дыхание, и даже Гиацинт напряженно слушал, догадываясь, что означает этот рассказ. Но посудомойка, выдержав паузу, обрушила на нас. – Но его никто не ел.
Она сидела, наслаждаясь разочарованием, причиной которого она была. Елена пробормотала:
– Откуда ты это знаешь?
– Я нашла его! После того как пиршество завершилось, я соскребала объедки с тарелок, прежде чем их мыть. Я видела этот торт в одном из помойных ведер. Я помню это, потому что сперва собиралась вытащить его и съесть, но он был весь облеплен влажной луковой кожурой. А я не люблю лук, – добавила Антея, как будто она съела бы тот торт, несмотря ни на что.
– Интересно, – подумала вслух Елена. – Кто мог выбросить этот замечательный торт?
– Никто не знает. Я была в ярости, я крикнула, мол какая жалкая крыса свалила сюда этот отличный торт? Я бы отстегала их ремнем, но никто не знал.
Я приподнялся:
– Антея, остальные торты были уже съедены, когда сервировочное блюдо возвратилось?
– Я скажу. Мы никогда не видели, чтоб в нашем доме на кухню вернулось что-нибудь из выпечки!
– Как они были сервированы – на виноградных листьях, как их обычно заворачивает Минний?
– Нет, просто на тарелке. Я отмывала ее, – добавила она грустно. – Там не было ни крошки! Мне почти не пришлось их мыть даже.
Я упал на подушку. Торты были ложным ключом к разгадке. Большинство из присутствовавших на вечеринке ели их, но никто, кроме Нова, не пострадал.
Елена сказала тихо:
– Фалько устал. Думаю, вам следует сейчас уйти, но вы оказали огромную помощь. Виридовикс будет отомщен, я обещаю вам.
Она проводила их, но ее мозг все еще был занят этой задачей. Я слышал, как она спросила Антею, было ли блюдо, на котором подали пирожные, тем, которые покрыли глазурью из яичных белков.
Гиацинт крикнул, что мы можем увидеться в четверг, если я смогу принять участие в похоронах, затем он увел маленькую посудомойку. (В еще одном мы сошлись с Еленой во мнениях, что если мы были правы в отношениях между Антеей и Виридовиксом, то Гиацинт, вероятно, теперь взял ее себе.)
От входной двери я услышал как слуга сказал Елене, что мол внизу на улице было двое мужчин, которые не скрываясь следили за нашим домом. Грубые парни, сказал он.
Елена вернулась в гостиную. Она думала о том, что только что сказал Гиацинт, и не хотела беспокоить меня. Я слышал, как она стала что-то взбивать в миске, чтоб отвлечься от этого.
В конце концов она снова появилась.
– На ужин омлет.
– Что это?
Она держала чашку, которую покрывал тонкий слой влажной белой пены.
– Яичный белок. Я думаю, если это оставить, это украсит блюдо. Хотя смотрится не очень. Но я думаю, это была собственная идея Северины, она, возможно, решила, что это должно напоминать слой снега.
– Особенно на серебре.
Елена удивилась.
– Тарелки были золотые!
– Не все. Антея сказала, что ей почти не пришлось мыть блюдо из под пирогов. Я видел его. Это было огромное серебряное блюдо, которое Северина подарила Нову.
– Я все же думаю, она впустую потратила яйца, – пробормотала Елена, с сомнением рассматривая свое произведение.
– Отлично. Скажи мне вместо этого, что слуга сказал о людях, присматривающих за нашим домом.
Она сосредоточилась на яичном белке. Елена не собиралась делиться своими проблемами с инвалидом.
– Я думаю, мы в безопасности, – сказал я ей, потому что догадывался, кто окажется наблюдателем.
– Марк, – возмутилась она.
– Тогда выйди, и прямо спроси у них, кто их сюда послал.
– Ты знаешь?
– Петроний. Он направил сюда очень заметных охранников.
– Если Петроний думает, что это необходимо, то это пугает меня еще сильнее!
Мы посмотрели друг на друга. Елена видимо решила, что не стоит искать повода для спора.
– Я задавала правильные вопросы?
– Ты всегда задаешь правильные вопросы!
– Торты важны, Марк, я знаю это. Ты можешь отравить конкретный торт. Но быть уверенным, что отравленный торт возьмет тот, кто нужно… Я думаю