– У нас нет ничего общего. Я это уже говорил тебе раньше.
Она протянула мне руку, со странной, серьезной церемонностью. Я знал, что я почти сломил ее. Я знал, что этого мне больше никогда не удастся.
Я нажал большим пальцем на медное кольцо, любовный подарок ей от Церинта.
– Итак, это все было лишь хитрой операцией отмщения, а? Все ради Венеры? Все ради любви?
Внезапно смех озарил ее лицо.
– Ты никогда не перестаешь пытаться, не так ли?
– Нет.
– Или терпеть неудачи, Фалько!
Это было ее знакомое мстительное прощание.
Когда я покидал дом, кое-кто только входил. Тип столь же пронырливый, как дядя букмекера: яркая туника, бронзовая кожа, полированные башмаки, много масла для волос – но не столь чванливый. Хотя прошло довольно времени с тех пор, как я его видел, я немедленно узнал его:
– Лузий!
Это был секретарь претора с Эсквилина.
LXVI
Как только я узнал его, мое сердце ёкнуло; я догадался, что затевается что-то новое. Мы топтались друг против друга на пороге.
– Я просто уходил, – улыбнулся я.
– Корвин слышал, что был еще один случай, по которому ее можно было бы заставить отвечать, – мы продолжали увиливать, и щурились друг на друга, словно соперники. – И насколько ты преуспел в этом деле? – спросил Лузий.
– Она снова отвертелась. Мне удалось разобраться, кто все устроил с импортером животных, но преступник мертв. Он был ее любовником, но без него недостаточно улик, чтоб привлечь ее к суду. Мне удалось добиться от нее признания, что у нее был какой-то партнер, и больше ничего.
– Никаких других доказательств? – спросил Лузий.
– Ни шиша.
У меня создалось впечатление, что он что-то скрывал. Я схватил его за локоть и вытянул под яркий свет бронзового фонаря, что висел над крыльцом Северины. Он не сопротивлялся.
– Что ты задумал, Лузий? Ты выглядишь таким довольным собой!
Секретарь расплылся в улыбке:
– Это мое, Фалько!
Я поднял обе руки отступая.
– Если ты что-то нашел… Это выгодная покупка, Лузий.
– Я получил улику в случае с аптекарем.
Я полагал, что мы там копали до изнеможения, но без каких-либо результатов.
– Как? Неужели тот врач, который его осматривал, наконец-то напишет отчет?
– Нет. Но он говорил тебе, что никогда не посещал Эприя до того?
Я кивнул:
– Очевидно, что его позвали при удушье, так как он жил на другой стороне улицы.
– И еще потому, что он был дурак… А вот, что я выяснил, – продолжал Лузий, – Эприй посещал другого лекаря.
– По поводу того знаменитого кашля, что свел его в могилу?
– У Эприя не было никакого кашля.
– Я догадываюсь, что ты поговорил с его постоянным шарлатаном?
– Ага. И я обнаружил, что этот врач лечил его от геморроя. Медикус считал, что Эприй был очень тщеславным, и так смущен своей проблемой, что Северина, скорее всего, не знала об этом.
– Имеет ли это какое-нибудь отношение к нашему вопросу?
– Ах, конечно! – Лузий, действительно был очень доволен собой. – Я показал этому постоянному доктору остатки пилюли от кашля, от которой, якобы, задохнулся Эприй, хотя и не сказал, что это такое. Она была довольно помята и частично растворилась, но он признал в ней свою работу.
– И что?
– Когда я сказал, с какого конца его пациента это было извлечено, он очень удивился!
Я уже начинал догадываться.
– Правильно, – весело сказал Лузий. – Она, должно быть, знала, что у Эприя есть коробочка волшебных пастилок – но он солгал об их назначении. "Таблетка от кашля", которая, по словам Северины, и вызвала удушье, была, на самом деле, одной из его геморройных свечей!
Я сказал, стараясь не слишком сильно давиться от смеха:
– Это вызовет в суде сенсацию!
По его лицу пробежала легкая тень.
– Я сказал, что это мое, Фалько.
– И что?
Он ничего не ответил. Я вспомнил, что ему нравятся рыжие.
– Ты с ума сошел, Лузий!
– Я еще окончательно не решил.
– Если ты пойдешь повидаться с ней, она сделает так, что ты примешь решение… Что вы все в ней нашли?
– Помимо скромных привычек, любопытных взглядов, и того факта, что мне придется ходить по лезвию ножа каждую минуту когда я буду с ней? – спросил секретарь, с грустью, показывая отсутствие каких бы то ни было иллюзий.
– Ну, во всяком случае ты ясно представляешь, что тебя ждет – тебе гораздо легче, чем большинству людей! Она говорит, что не намерена повторно вступать в брак, значит она активно ищет нового мужа. Шагай смело, мой мальчик, но не обманывай себя, что ты один из тех, кто может ею управлять…
– Не волнуйся. То, что осталось от этой пастилки, поможет в этом.
– Где эта отвратительная улика?
– В безопасном месте.
– Где, Лузий?
– Я не идиот. Никто не сможет добраться до нее.
– Если ты как-нибудь проговоришься ей, где она, ты покойник!
Лузий похлопал меня по плечу. Он прямо излучал спокойную уверенность, что почти напугало меня.
– Я отлично защитил себя. Если я умру, прежде чем меня похоронят, мои душеприказчики найдут эту улику, вместе с заявлением врача, данным под присягой, и пояснительной запиской.
Истинный судебный секретарь!
– А теперь, я пошел, – сказал он. – Пожелай мне удачи!
– Я не верю в удачу.
– Да и я, на самом деле, – признался Лузий.
– Тогда я скажу тебе следующее: я встречался с гадалкой, которая сказала мне, что следующий муж, которого Северина зацепит, доживет до глубокой старости… если только ты веришь гадалкам, я полагаю. У тебя есть сбережения?
– Может, что и найдется, – ответил Лузий осторожно.
– Не говори ей.
Лузий рассмеялся.
– И не собирался!
Я отошел от крыльца, он потянул веревку, чтоб позвонить.
– Я все же думаю, что тебе стоит сказать мне, куда ты положил смертельную конфетку.
Он подумал, и решил, что будет неплохо, если кто-то еще будет об этом знать.
– Недавно Корвин оставил свое завещание в Доме Весталок153…
Обычное дело для сенатора.
– …Он позволил мне положить и мое туда же. Если со мной что-то случится, мои душеприказчики обнаружат, что у моего завещания довольно любопытная печать…
Он был прав; он не был идиотом. Никто, даже Император, не мог добраться до завещания, не имея надлежащих санкции, как только оно было передано на хранение под ответственность Девам.
– Удовлетворен? – спросил он меня, улыбаясь. Он был великолепен. Он мне нравился. Если бы у него не был такой ужасный вкус при выборе женщины, мы бы могли стать настоящими друзьями. Я даже подумал, с легким чувством зависти, что, возможно, наконец-то Северина Зотика встретила себе равного по силам соперника.
XLVII
Сенатор сидел в саду во дворе, разговаривая со своей супругой. На самом деле они выглядели так, как будто долго обсуждали какую-то тему, пока не устали от этого занятия; вероятно, они говорили обо мне. И если у Камилла Вера в руках была виноградная гроздь, и он продолжал помаленьку отщипывать ягоды, даже когда появился я, то Юлия Юста – чьи темные волосы в сумраке сделали ее поразительно похожей на Елену – не сделала ни малейшего движения, чтоб нарушить свой покой.
– Добрый вечер, сенатор – Юлия Юста! Я надеюсь, что найду вашу дочь здесь.
– Она заходит, – проворчал ее отец. – Берет взаймы мои книги; пользуется горячей водой; совершает набег на винный погреб! Ее матери обычно удается перекинуться с ней парой фраз. А я считаю, что мне повезло, когда вижу ее пятку, уже скрывающуюся за дверным косяком.
Я начал расплываться в улыбке. Вот человек, сидящий в своем саду посреди мотыльков и цветочных ароматов, который позволил себе вслух сетовать на свое дитя.
– …Я воспитал ее. Я виню только себя – она моя…
– И ты прав! – сказала его жена.
– Так она была здесь сегодняшним вечером? – вмешался я в их разговор, улыбнувшись матери Елены.
– О да! – ее отец громко вздохнул. – Я слышал, что твой дом упал, это так?
– Это иногда случается! По счастью, мы были…
Он махнул мне, приглашая присесть на резную каменную скамью.
– Твой дом рухнул, поэтому Елене Юстине надо было спросить у меня, как восстановить документы по наследству, оставленному ей тетей Валерией. Еще Елена забегала в свою старую комнату за платьями. И Елена просила передать тебе, что вы увидитесь позже…
– С ней все в порядке? – мне удалось втиснуться в этот поток слов. Я повернулся к ее матери, ожидая, что она растолкует их смысл.
– О, она кажется была как обычно, – прокомментировала Юлия Юста.
У сенатора закончились шутки, повисла тишина.
Я собрался с духом.
– Мне следовало прийти раньше.
Родители Елены обменялись взглядами.
– Почему? – пожал плечами Камилл. – Это и так довольно ясно, что происходит…
– Я должен был объясниться.
– Это извинения?
– Я люблю ее. Я не буду за это оправдываться.
Юлия Юста, должно быть внезапно дернулась, потому что я услышал, как ее серьги тонко зазвенели и складка ее столы прошуршала по камню.
Тишина затянулась. Я встал.
– Мне лучше пойти и найти ее.
Камилл рассмеялся.
– Могу ли я предположить, что ты знаешь, где ее искать. Или нам надо организовать поисковую партию?
– Я думаю, что знаю, где она.
Усталый, я брел. Я приближался к своему прежнему логовищу на высоком гребне Авентина. Я еле передвигал ноги, размышляя о собственных красивых домах богачей, и о тех жутких дырах, где, как они ожидают, должны будут ютиться бедняки.
Я вступил в Двенадцатый округ. Привычные запахи шибанули меня в нос. Насмешливый свист раздался сзади, правда без какой либо угрозы, когда я свернул в переулок.
Фонтанный дворик.
Из всех скрипучих многоквартирных домов в самых грязных переулках города, самый унижающий достоинство жильца – Фонтанный Дворик…
Перед лавкой цирюльника Родан и Асиак подняли свои гладиаторские туши со скамьи, где они сидели болтая, но потом опустили