Разумеется, она его не услышала. Тогда он положил ей на плечо руку и несколько раз сжал. Чворктэп оторвалась от экрана и сняла наушники.
– Ты чем-то недоволен? – спросила она.
Саймон до этого уже пребывал в довольно скверном расположении духа. То, что она моментально это заметила, разозлило его еще больше. Ее уникальная способность улавливать перепады его настроения начинала его порядком раздражать. Уж слишком это было похоже на чтение мыслей.
– Во-первых, – ответил он, – я не выспался. Мне всю ночь снились мертвецы, которые пытались говорить со мной все сразу. Во-вторых, мне надоело наступать на дерьмо Анубиса. Я пытался приучить его справлять нужду там, где надо, но он не обучаем. Корабль не место для собаки, и стоит мне подумать, что это может продолжаться еще тысячу лет…
– Посади его в клетку.
– Это разобьет ему сердце, – ответил Саймон. – Я же не садист!
– Тогда терпи, – ответила Чворктэп. – А что еще тебя беспокоит?
– Ничего, – ответил он, прекрасно зная, что она ему не поверит. – Я просто хотел узнать, что ты делаешь. В конце концов, я капитан этого корабля и не люблю, когда ты вмешиваешься в навигацию.
– Ты просто завидуешь мне, потому что я умнее тебя и легко могу читать китайские иероглифы, – ответила Чворктэп. – Вот почему ты меня расспрашиваешь.
– Будь ты такая умная, ты бы не стала говорить мне это.
– Мне казалось, тебе нравятся искренние женщины.
– Даже искренность имеет свои разумные пределы, – ответил он, чувствуя, что краснеет.
– Отлично, – ответила женщина-робот. – Больше не стану говорить об этом.
– Черт побери, теперь ты обвиняешь меня в раздутом мужском эго!
– Ты же считаешь, что это не так, – парировала Чворктэп. – Отлично, значит, ты не идеален.
– Идеальной может быть только машина! – воскликнул Саймон и тотчас пожалел, что сказал эти слова. По щекам Чворктэп покатились слезы.
– Это бессознательная или обдуманная реакция? – спросил он. – Ты умеешь включать слезы, чтобы я почувствовал себя полным ослом?
– Мой хозяин терпеть не мог слёз, поэтому я всегда сдерживала их, – ответила Чворктэп. – Но ты мне не хозяин, ты мой любовник. К тому же я слышала, что земные женщины плачут, когда хотят. А ведь они не машины.
Саймон положил руку ей на плечо.
– Прости, я не хотел тебя обидеть. Я не считаю тебя машиной.
– Твои цепи, ответственные за ложь, работают сверхурочно, – ответила она. – И ты все еще зол. Почему ты всегда боишься обидеть пса, но нарочно обижаешь меня?
– Должно быть, потому что я вымещаю на тебе мою злость, – бесхитростно ответил Саймон. – Он же не поймет, почему я вдруг окрысился на него.
– Ты стыдишься своего гнева и потому пытаешься разозлить меня, чтобы я окрысилась на тебя и выместила на тебе мою собственную злость, – сказала Чворктэп. – Ты не чувствуешь большую дыру в том месте, где положено быть твоей заднице?
– Еще какую, просто огромную! – Саймон даже рассмеялся.
– Но ты по-прежнему зол, – сказала Чворктэп, пожимая плечами.
– Неправда. Или да, все же зол. Но не на тебя.
– Мой радар говорит мне, что ты зол, но он не настолько чувствительный, чтобы сказать мне, на кого направлена твоя злость. Ты спросил у меня, что я делаю. Я пытаюсь понять, есть или нет у Дзу Ли сознание.
Дзу Ли, или Старшая Сестрица Ягодка, это был пароль, который нужно было или произнести вслух, или ввести вручную, чтобы начать сеанс общения с бортовым компьютером. Саймон всегда недоумевал, почему капитан выбрал для компьютера такое странное имя. То ли он был не чужд поэзии, то ли боги наградили его сестрой с таким именем, вздорной девицей, которая вечно помыкала им, и он отомстил ей тем, что теперь сам помыкал бортовой Дзу Ли.
– Почему ты считаешь, что она не просто компьютер? – спросил Саймон.
– Отвечая, она всегда отпускает комментарии. В них нет необходимости. Обычно они ехидные, но иногда жалобные.
– Неужели она выходит из строя? – воскликнул Саймон. – Только не это! Я понятия не имею, как ее ремонтировать!
– Я знаю как, – ответила Чворктэп, отчего он разозлился еще больше.
– В таком случае, займись этим делом.
– Но с Дзу Ли все в порядке. Или же, если это какой-то сбой, то он даже к лучшему. В конце концов, мне самой, чтобы включить самосознание, потребовался удар по голове.
– Боже упаси! – возразил Саймон. – Каким бы сложным ни был этот компьютер, по сравнению с твоим мозгом он прост, как счетные палочки. Ты еще скажи мне, что какая-то черепаха стукнулась головой и очнулась с самосознанием.
– Кто знает?
– Это всего лишь пароль! – заявил Саймон. – Дзу Ли – машина, тебе же хочется обзавестись подружкой. Этак я вскоре услышу от тебя, что твоя отвертка просит помощи.
– А как ты отнесешься к желанию моей отвертки исследовать твою задницу?
Разумеется, Чворктэп не разговаривала, как спокойный, наделенный железной логикой робот. Оно и понятно, ведь она и не была роботом. Саймон не мог избавиться от чувства, что несправедлив к ней.
– Это напоминает мне роман Джонатана Свифта Сомерса-Третьего, – произнес он, чтобы сменить тему. – Из его популярной серии про Ральфа фон Вау-Вау.
Ральф был немецкой полицейской собакой и родился в Гамбурге. В детстве он прошел курс обучения в полиции, но когда ему исполнилось два года, ученые из «das Institut und die Tankstelle für Gehirntaschenspieler» выбрали его в качестве объекта своих экспериментов. После операции на мозге Ральф получил показатель интеллекта в 200 баллов, что было значительно выше, чем у любого полицейского, с которыми он работал. Да что там – выше, чем у начальника полиции или самого мэра города! Разумеется, Ральф вскоре разочаровался в службе и вышел в отставку. Он начал собственное дело и стал самым знаменитым сыщиком всех времен.
Обладая даром перевоплощения, он выдавал себя то за человека, то за собаку, а в одном прогремевшем на всю страну случае, даже за шетландского пони. Он приобрел себе шикарную квартиру с переносным золотым гидрантом и тремя хорошенькими сучками разных пород. Одна из них, Саманта ди Гештойпте, стала его напарницей. Саманта была героиней бестселлера «Жиряк. Страшнее смерти», в котором спасала Ральфа, попавшего в плен к жуткому негодяю по кличке Жиряк.
По завершении восьми романов Ральф оставил работу детектива. Из запойного пьяницы, коими по умолчанию являются все детективы, он постепенно превращался в алкоголика. После длительного отдыха Ральф, которому наскучило пиликать на скрипке и проводить химические эксперименты, устроился репортером в газету «Kosmos Klatschbase». Здесь он быстро пошел вверх, поскольку, будучи псом, легко проникал в места, куда не могли проникнуть репортеры-люди, включая женские и мужские туалеты. В девятнадцатом романе серии, «Без носа вам кранты», Ральф удостоился Пулитцеровской премии, что, согласитесь, не так-то просто, поскольку он не был гражданином США. В конце концов, он решил уйти из газеты, поскольку из запойного пьяницы, коими по умолчанию являются все репортеры, он постепенно превращался в алкоголика, что, в свою очередь, превращало его в импотента.
Махнув лапой на былые подвиги, хотя по-прежнему будучи в состоянии покрыть сучку, в романе «Что я делаю на вашем столе?» Ральф колесил по всему миру. В Китае он пришел в ужас от местного обычая есть собак и начал против него свою личную войну.
– Более того, – добавил Саймон, – этот роман вызвал во всем мире такую бурю общественного негодования, что Китай был вынужден запретить употребление в пищу собачьего мяса. В этом же романе Ральф удостоился Нобелевской премии по литературе, но в жизни ее получил за этот роман сам Сомерс.
Увы, запрет не принес собакам, которых выпустили на волю, ничего хорошего. Проявляя беспечность, они развелись в таком количестве, что на них пришлось устраивать облавы и отправлять в газовые камеры. Да и в условиях дефицита мяса, цена на говядину подскочила до небес.
В двадцать первом романе серии, «Жиряк в огне», Ральф и его постоянная напарница все еще были в Китае. Ральф проникся интересом к китайской поэзии и даже приложил к творчеству лапу, сочиняя стихи. Однако вскоре стал подумывать о том, чтобы оставить это занятие, так как из запойного пьяницы, коими по умолчанию являются все поэты, он постепенно превращался в алкоголика. Затем его заклятый враг, Жиряк, которого последний раз видели, когда он упал в бетономешалку, появился снова. Саманта, постоянная напарница Ральфа (а теперь член Женского Христианского Союза Борьбы за Трезвость) куда-то исчезла. Ральф подозревал, что здесь что-то нечисто, – нашлись те, кто видел, как Саманту увез грузовик, нагруженный курами. Он также подозревал Жиряка, поскольку репортажи о гибели этого негодяя всегда были вопиющим образом преувеличены.
Переодевшись псом, Ральф неустанно вынюхивал улики. И что же? Жиряк вернулся и вновь взялся за свои черные дела. Бетономешалка была лишь отвлекающей уловкой, одним из тысячи хитрых механизмов, помогающих уйти от преследования, которые Жиряк на всякий случай расставил по всей стране. Но Ральф выследил его и в волнующей сцене они сошлись не на жизнь, а на смерть на утесе высоко над Желтой Рекой (она же Хуанхэ). Мощный Жиряк (борец, некогда Олимпийский чемпион в тяжелом весе, выступавший за Внешнюю Монголию) схватил Ральфа за хвост и несколько раз крутанул над краем утеса.
Ральф решил, что настал его конец. Но как то часто бывает, швы на костюме пса лопнули, и он вылетел из него. На его счастье, в тот момент он был над землей. Утратив равновесие, Жиряк перелетел через край утеса и угодил прямо в дымовую трубу шедшей по реке баржи, перевозившей суп из птичьих гнезд. За считанные секунды до взрыва бомбы Ральф освободил Саманту из клетки, и они вдвоем отправились навстречу закату.
На этот раз Жиряк должен был погибнуть окончательно. Однако читатели подозревали, что баржа – это лишь очередное устройство для бегства, которое этот мерзавец приготовил на всякий случай. Укокошить Жиряка было столь же нелегко, как Фу Манчу и Шерлока Холмса.