Все должно было выглядеть естественно и непринужденно. Полиция могла арестовать Фогга на третий или четвертый день после ограбления, однако не было никакого смысла спешить. Сначала мистер Фикс должен был найти предлог, чтобы оказаться в том районе, где проживал Фогг. Затем – «случайно» увидеть Фогга, отметить сходство между ним и грабителем, и лишь после этого задержать его. Шансов, что Фогг надолго останется в тюрьме или предстанет перед судом было мало. Судя по всему, со стороны Верна здесь была допущена оплошность, но он оказался лишь одним из многих миллионов, кто не изучил обвинение против Фогга самым тщательным образом и не заметил, насколько оно было слабым. За исключением поразительного внешнего сходства между Фоггом и преступником, других оснований для обвинений не существовало. Слуга мистера Фогга мог бы дать показания, что в то утро, когда была совершена кража, он находился у себя дома до одиннадцати тридцати. По меньшей мере две дюжины человек могли подтвердить, что Фогг явился в Реформ-клуб в привычное время и оставался там еще достаточно долго после совершения ограбления.
В этом деле остается загадкой, почему полиция или общественность придали столько внимания словам Фикса, опознавшего в Фогге преступника. Любой патрульный полицейский установил бы в самый кратчайший срок, что Фогг не мог оказаться злоумышленником. Единственным объяснением этой ошибки было то, что ограбление произошло утром и Форстера – слугу Фогга – не удалось найти, поэтому он не подтвердил, что его хозяин все утро провел дома. Скорее всего, Форстера отправили в другую страну выполнять очередное задание, и Стюарт не мог вызвать его даже ради спасения репутации Фогга.
Но почему тогда Фикс отправился в Суэц еще до того, как стало известно, что Фогг покинул Англию и сел на пароход «Монголия»? Ответ заключается в том, что несмотря на умение капеллеан манипулировать людьми и событиями, у них не всегда получалось добиваться желаемого. Фикс хоть и был капеллеанином, но также являлся сотрудником полиции. Когда начальник приказал ему ехать в Суэц, Фикс вынужден был подчиниться. Он мог бы притвориться больным и остаться в стране. Но, вероятно, его капеллеанское начальство решило, что Фогга мог арестовать и полицейский, не имевший отношение к их расе.
Поэтому Фикс сначала на поезде, а потом и на пароходе добрался до этого порта на Красном море. Тем временем его руководители собирались подбрасывать полиции анонимные записки с подсказками. Фогга должны были вызвать на допрос. И если бы капеллеанам удалось похитить Форстера, то никто бы уже не мог подтвердить, что Фогг находился дома, а не в Английском банке. Как оказалось, капеллеане потратили слишком много времени на осуществление своего плана. Форстер исчез, и это им было только на руку, хотя они надеялись еще добраться до него и выведать всю информацию, которой тот располагал. Но и сам Фогг также покинул Англию.
Мы можем представить себе, как отреагировали капеллеане, так как наши с ними представления о логике схожи. Их планы были сорваны самым неожиданным образом, однако это могло пойти им только на пользу. Если Фогга арестует Фикс, он не станет сдавать его властям. На обратном пути в Англию Фоггу устроят «побег». Он исчезнет, вероятно, чтобы скрыться от полиции. На самом деле, капеллеане спрячут его в секретной тюрьме. Там к Фоггу применят те же самые методы, которые были приготовлены для Форстера. Изначальная же идея заключалась в том, чтобы продержать Фогга пару дней в тюрьме, после чего следствие придет к выводу о его невиновности. А затем его «спасут». Он решит, что побег организовали эриданеане. И поймет свою ошибку, когда станет уже слишком поздно.
Итак, Фикс получил сообщение о том, что ему нужно перехватить Фогга в Суэце. Это известие обрадовало Фикса. Он сразу же отправился к британскому консулу и сообщил ему, что пассажир, очень похожий на грабителя, должен прибыть на «Монголии». Затем поспешил обратно на пристань, где стал внимательно всматриваться в лица всех, кто сходил с трапа. Человек, которого он искал, так и не появился. Фогг, как мы уже знаем, благоразумно остался у себя в каюте.
И вот счастливая случайность – или это не было случайностью? – один из пассажиров спросил его, как добраться до британского консульства. Это был невысокий крепкого телосложения малый с густыми взъерошенными волосами и ясными голубыми глазами, а говорил он с легким французским акцентом. Он показал Фиксу паспорт. Взглянув на документ, Фикс был потрясен. Он принадлежал тому самому человеку, которого Фикс искал! Француз Паспарту взял паспорт своего господина, чтобы поставить у консула печать. Необходимости в этом не было, так как они пребывали на британской территории. Однако Фогг хотел точно фиксировать, где и в какое время он находился, чтобы заключившие с ним пари члены Реформ-клуба не могли усомниться в его честности. Впрочем, и в этом не было надобности, так как друзья из клуба доверяли его честному слову.
Также не остается никаких сомнений в том, что он хотел сообщить о своем местонахождении капеллеанам. Лишь таким образом он мог удостовериться, что преследователи не потеряют его след.
Почему изо всех людей на пристани Паспарту обратился с вопросом именно к Фиксу? Возможно, это не было совпадением? С другой стороны, как Паспарту догадался, что Фикс капеллеанин? Капеллеане не ходили с плакатами, на которых было написано, кто они такие.
Однако у Паспарту был большой опыт общения с полицией. Как Фикс хвастался консулу, что способен учуять преступника, так и Паспарту мог учуять полицейского. Среди капеллеан, как и среди их врагов эриданеан, было много полицейских. И это приносило им большую пользу. Являясь представителями закона они при должной осторожности могли нередко этот закон нарушать и оставаться при этом безнаказанными. Поэтому Паспарту, возможно, предположил, что этот полицейский окажется также и капеллеанином.
Однако, вероятнее всего, Паспарту распознал в Фиксе всего лишь детектива и подумал, что полицейский сможет сообщить ему правильную дорогу. Как бы там ни было, но Фикс показал на здание на углу площади всего в двух сотнях шагов от них. Так как над консульством наверняка развевался британский флаг и были другие знаки, указывавшие на его назначение, странно, что Паспарту не заметил его сразу. Значит, скорее всего, он проверял нервного маленького капеллеанина.
Фикс сообщил слуге, что завизировать паспорт можно лишь в том случае, если его обладатель лично явится к консулу. Паспарту вернулся на корабль, а Фикс тотчас поспешил к консулу. Он рассказал ему, что предполагаемый грабитель находится на «Монголии». Консул должен будет задержать Фогга, когда тот явится ставить визу в паспорте. Фиксу требовалось некоторое время, чтобы получить ордер на арест по телеграмме из Лондона.
Консул отказался делать это. Если ордера нет, он должен был отпустить Фогга в дальнейшее путешествие.
Вскоре после этого появились господин и его слуга, и Фикс беспомощно наблюдал, как консул ставит штамп в паспорте. Он решил проследить за этими двумя. Фогг вернулся к себе в каюту и позавтракал там, но Паспарту бродил по набережной. Он охотно ответил на вопросы Фикса. Рассказал ему, что они уезжали в большой спешке, поэтому теперь необходимо было купить в Суэце носки и рубашки. Фикс предложил ему пойти на базар, и Паспарту с радостью согласился. По дороге француз взглянул на свои часы, проверяя, достаточно ли у него времени, чтобы успеть сделать покупки и вернуться на пароход.
– У вас еще много времени, – сказал Фикс. – Сейчас только двенадцать часов.
Паспарту был в недоумении. Его часы показывали всего без восьми минут десять.
– Ваши часы отстают, – заметил Фикс.
Паспарту принялся громко возмущаться. Он заявил, что его часы за весь год никогда не отставали даже на пять минут. И что это было фамильное наследство, принадлежавшее его прадеду. Он и в самом деле гордился тем, насколько точно работал этот часовой механизм. Но размахивая часами перед носом Фикса, он пытался понять его реакцию, не связанную с часами как таковыми. Ему нужно было узнать, не подозревает ли этот капеллеанин, если он в самом деле им был, что в часах спрятан исказитель. Однако Фикса, судя по всему, заинтересовало только то, что Паспарту совсем ничего не знал о часовых поясах. Он сообщил Паспарту, что его часы по-прежнему показывают лондонское время. А оно отставало на два часа от времени в Суэце. Ему нужно было перевести часы на местное время и поступать так всякий раз, когда он будет оказываться в другом часовом поясе.
Паспарту отреагировал так, словно это предложение граничило с кощунством.
– Чтобы я перевел часы? Да никогда!
– В таком случае они не будут соответствовать солнцу, – сказал Фикс снисходительно, но с легким раздражением в голосе.
Паспарту ответил в типично галльской манере:
– Тем хуже для солнца. Значит, оно ошибается.
Фикс не сразу нашелся, что ответить на такое вопиющее неуважение к законам природы. Наконец, он все же проговорил:
– Вы покинули Лондон в спешке?
– Еще бы! В прошлую среду в восемь вечера мистер Фогг вернулся домой из клуба. Три четверти часа спустя мы уже отправились в путь!
– Но куда направляется ваш господин?
– Всегда только вперед. Он едет вокруг света!
Этот ответ поразил Фикса. По крайней мере, он должен был удивиться этому известию. Возможно, начальство еще не сообщило ему о пари.
– Вокруг света?
После этого Паспарту рассказал Фиксу, что путешествие необходимо совершить не больше, чем за восемьдесят дней. Но сам он не верил, что они так неожиданно покинули «раковину улитки» только из-за этого. Наверняка существовала и другая причина для подобного безумия.
Вероятно, его слова должны были убедить Фикса, что француз всего-навсего ничего не подозревающий попутчик. И что он сможет выведать больше у этого славного малого, если проявит к нему дружелюбие.
Какую бы роль не играл на самом деле Паспарту, он говорил правду. Фогг действительно направлялся на восток.