Нула села на лавку и сердито смотрела на нас, пока Товар ходил за картой и раскладывал ее на столе. Карта,кстати, была не лучше других, которые я видел на Амтор. Пока я изучал ее, Товар созвал слуг и приказал принести еду, а к Нуле присоединились Эндар и Йонда. Теперь они молча таращили на нас глаза втроем.
В целом атмосфера была принужденной и полной подозрения и страха. Боязнь в глазах Йонды была такой реальной и осязаемой, что могла серьезно тронуть чье-нибудь менее закаленное сердце. Даже Товар, единственный из этой странной четверки, кто сделал хоть один жест гостеприимства, был явно взволнован и немного болен. Он долго оглядывал нас, а после того, как убрал карту, тоже сел на лавку и стал пристально смотреть на нас. Никто из четверки не сказал ни слова.
Я видел беспокойство Эро Шана и я знал, что ситуация пробирает его до костей так же, как и меня. Я пытался придумать, что сказать для начала общего разговора и хоть как-то снять напряжение. Я рассказал им о том, как нас засосало между двумя облачными слоями, и спросил их, опускаются ли облака на землю в Гаво. Товар сказал:«Нет.» Этим его вклад в разговор исчерпался.
— Иногда облака опускаются очень низко, — вдруг сказала Йонда.
Нула, которая до этого момента, кажется, даже не шевельнулась, сказала:
— Замолчи, дура.
На этом весь разговор и закончился бы. Но, к моему превеликому изумлению, Нула ожила.
— Никто из людей никогда еще не проникал в облака. — сказала она. Колдуны — бывало, но не люди.
И снова повисло долгое молчание, пока слуги приносили еду и расставляли ее на столе.
— Идите есть, — сказал Товар.
Пища была не ахти: в основном овощи, немного фруктов и очень жесткое мясо, в котором, как мне показалось, я узнал мясо зората. Зорат — это амторианская лошадь.
Я наслаждался беседой с куском мяса, а затем снова попробовал завязать разговор с хозяевами.
— Кто этот Моргас, о котором вы говорили? — спросил я.
Казалось, они были удивлены моим вопросом.
— Ишь ты! — воскликнула Нула и добавила, тщательно обрабатывая свой перл остроумия:
— Как это? ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ?!!
— Я сожалею о том, что проявил такое невежество, — сказал я, — но я действительно не имею ни малейшего представления о том, кто такой Моргас. Вы должны помнить о том, что я никогда не был в вашей стране.
— Ишь ты! — сказала Нула.
Товар прочистил горло и, извиняясь, посмотрел на Нулу.
— Моргас — это колдун, — сказал он. — Он превращает людей в залдаров.
Остальные закивали головами. Теперь мне снова казалось, что все они сошли с ума.
Впрочем, когда после обеда в больших бокалах подали что-то вроде коньяка, я частично пересмотрел свою оценку. В конце концов я решил отложить этот вопрос на потом.
Попивая свой бренди, я скользил взглядом по картинам, развешанным на стенах. Казалось, что это главным образом семейные портреты, причем многие из них были выполнены простенько и несимпатично. Там был и портрет Нулы, мрачный и даже немного зловещий. Так же выглядели и многие другие, которых было не меньше сотни. Вероятно, это были предки семьи, потому что многие из них выцвели от времени. Я остановился на одном, который привлек мое внимание: это был портрет прекрасной девушки, к тому же неплохо выполненный.
Я не смог сдержать восхищенного восклицания:
— Прелестно!
— Это наша дочь, Ваная, — сказал Товар, и упоминание ее имени вдруг заставило и его и Нулу согнуться в рыданиях. Возможно, именно коньяк был причиной такого внезапного проявления сентиментальности, по крайней мере со стороны Нулы, потому что она уже опустошила один бокал и принялась за другой.
— Мне очень жаль, — поспешил сказать я. — Я не знал, кто это, тем более не знал, что она умерла.
— Она не умерла, — сказала Нула в коротком промежутке между длинными глотками. — Хотите посмотреть на нее?
Раз уж в этих местах встречаются колдуны, то они должны жить именно в бренди. Если бренди и не превратил Нулу в залдара, то он произвел в ней удивительную перемену — ее тон был почти сердечным.
Я видел, что им очень хочется показать мне Ванаю и, не желая обижать их, я сказал, что буду в восторге. В конце концов, я, поразмыслив, решил, что встреча с великолепным созданием природы не будет слишком тяжким испытанием для меня.
— Пойдем с нами, — сказала Нула. — Мы отведем тебя в комнату Ванаи.
Она пошла по коридору, ведущему из замка во дворик; мы последовали за ней. Эро Шан, шедший рядом со мной, сказал с улыбкой:
— Будь осторожен, Карсон! Помни о Дуари!
Он ткнул меня в ребра и ухмыльнулся.
— А ты лучше подумай о Налти, — посоветовал я ему.
— Я попробую, — ответил он. — Но даже если допустить, что Ваная хороша не так, как ее портрет, а только вполовину, все равно будет трудно думать о чем-нибудь кроме Ванаи.
Нула привела нас к задней стене замка. Она остановилась у дальнего угла ограды из прутьев, перед загоном, в котором небольшой залдар жадно глотал пойло из отрубей.
Залдар даже не взглянул на нас, продолжая есть.
— Это Ваная, — сказала Нула. — Ваная, это Карсон Венерианский и Эро Шан из Хавату.
Я слегка остолбенел.
— Она в печали, — после паузы сказала Нула и всхлипнула. — Она так печальна, что отказывается говорить.
— Какое горе! — воскликнул я, вспомнив, что к несчастным жертвам умственного расстройства всегда лучше относиться с юмором. — Я предполагаю, что это работа негодяя Моргаса.
— Да, — сказал Товар. — Именно Моргас сделал это. Она отказалась стать его женой, он украл ее, превратил в залдара и вернул ее нам.
Как-то грустно возвращались мы обратно в замок.
— Ты можешь думать о Налти? — спросил я Эро Шана.
Он пропустил мой вопрос мимо ушей и повернулся к Товару.
— Расскажешь нам что-нибудь о Моргасе? — сказал он.
— Да, конечно, — ответил хозяин дома. — Он влиятельный Вутуган, его цитадель располагается дальше в долине. Он человек плохой репутации и дурных поступков. У него есть силы, которые находятся за пределами человеческих возможностей — он колдун. У него много солдат и с ними он атаковал всех троих своих соседей в этой части долины. Мой замок не оказался исключением, но мы дали ему отпор, однако он захватил остальные два.
Тех обитателей замков, которые не были убиты, он пригнал в свой собственный замок и превратил в залдаров. Если вы хотите видеть его замок, я покажу его с южной башни.
Я сказал, что я не против и скоро мы уже карабкались по длинной винтовой лестнице, которая вела на самую верхушку южной башни. Нула и остальные составили нам компанию. Пока мы взбирались, Нула издала свое коронное «ишь ты!» еще несколько раз. Когда наконец-то Товар показал на замок Моргаса, стоявший на возвышенности и хорошо видный издали, она сказала:
— Как будто они никогда не видели его раньше!
Я тяжело вздохнул, потому что понял, что влияние бренди уже прошло.
С башни мы видели большое стадо залдаров, пасущихся за рекой, которая текла мимо замка Товара. Это было, без сомнения, то же самое стадо, над которым мы пролетали с Эро Шаном.
— Видите тех залдаров? — спросил Товар.
— Они не залдары, — сказала Нула. — И Карсон прекрасно это знает. Это члены кланов Талан и Ладиа, которым принадлежали два замка в долине.
— Моргас превратил их в залдаров, — вздохнул Товар. — Мы больше не едим залдаров, потому что может быть съеден друг или родственник. Сейчас мы едим только мясо зората, вы его пробовали. В этой долине росли чудесные залдары, каждая семья имела свое стадо. Мы со своими воинами часто спускались вниз и воровали залдаров, принадлежащих другим кланам. Это был прекрасный спорт.
Так как лучшие пастбища находятся в этом конце долины, Моргас часто посылал свои стада пастись на наши земли, а много залдаров он просто украл у нас. И поэтому кланы Талан и Ладиа или мы, Пандары, часто объединялись для того, чтобы атаковать его людей и воровать его залдаров. Все мы ненавидели Моргаса. Несмотря на то, что все мы воровали залдаров друг у друга, мы были хорошими друзьями. Наши семьи наносили друг другу визиты, наши дети переженились. Йонда из клана Талан, а Нула из Ладиа.
Это были добрые времена, скажу я вам, но когда Моргас начал превращать людей в залдаров, исчезла необходимость спускаться и воровать их, — никто не хотел и стараться, потому что он мог съесть отца, двоюродного брата или даже тещу. А Моргас и его люди едят их — они каннибалы.
Уже почти стемнело, когда мы вернулись в большой зал замка. Нула тут же уселась на свою излюбленную скамью, сверкая на нас дикими глазами — теперь мне было очевидно, что она безумна. Я был уверен, что Товар тоже не совсем в себе, хотя, конечно, он держался куда лучше, чем Нула. У меня не сложилось определенного мнения насчет Эндара и Йонды, потому что большую часть времени они угрюмо молчали. У меня создалось впечатление, что они боятся остальных, особенно Йонда. С самого начала я заметил в ее глазах испуг.
Я очень хотел бы оказаться подальше отсюда, и пожалел, что мы не нашли повода уйти до темноты. Сейчас, при свете хилых, мерцающих огоньков, замок выглядел просто жутко.
Вечернее угощение было единственным, что слегка взбодрило нас и немного отвлекло от таинственных колдовских историй. Сумасшедшая хозяйка, глядящая с подозрением и ненавистью, очень и очень непростой хозяин, испуганно молчащие молодые люди, слуги, крадущиеся легкими тенями, ужас и ненависть в их глазах.
Все это навевало мысли об отраве, и как только представилась возможность, я предупредил Эро Шана. Мы были очень осторожны и брали пищу только из общих чаш, из которых угощались члены семьи. Но даже ее мы не пробовали до тех пор, пока кто-нибудь из четверки не начинал есть. Надо признаться, обед не имел никакого успеха, как общественное событие, и никакой ценности, как культурное явление.
Сразу же после обеда я объяснил, что нам бы хотелось удалиться, так как у нас был трудный день, а мы бы хотели стартовать рано утром. На это Нула рассмеялась. Мне кажется, плохой писатель, пишущий кошмарные истории (например, я), мог бы назвать этот смех сатанинским. Я не знаю, что такое «сатанинский смех» и никогда не знал. Я бы назвал смех Нулы загробным. В этом определении не больше смысла, чем в любом другом, но это вызывает больше трепета.