— Внутри себя как безграничность… — продолжал демон, наслаждаясь моим плачевным положением. — Та, что не ведала преград, ни ликов форм, ни их различий.
— Зачем ты это творишь? — нервничала я, пытаясь отдышаться и заставить себя не смотреть туда, где по золотому лесу струилась белесая мгла. — Я за приземленные отношения! Очень приземленные!
— Нет! Так нельзя! А как же высота чувств? Высота помыслов? — притворно вздохнул коварный демон, беря меня за руку и робко целуя. Вот не знаю, чего мне больше хочется? Свести счеты с жизнью или с одним конкретным «поэтом». — Посмотри, как все у нас возвышенно… Романтика… Как там говорили великие поэты? Пять секунд — полет нормальный? О нет… Это слишком приземленно. Я образ нежный сохраняю, как самый сладостный момент. Но страсть меня не окрыляет. И как поэт я — импотент! Ну-ну!
— Вот зачем ты так, а? — простонала я, чувствуя, что сейчас буду молиться Шиве на предмет лишних конечностей, чтобы уцепиться ими за все, до чего дотянусь.
— Ах, — демон снова качнул кабинку. Я чувствовала, как при взгляде вниз у меня начинают дрожать колени. — Я готов подарить тебе звезды и алмазное небо в душе! В ресторан не пойдем, уже поздно… Я без денег сегодня ваще… По-моему, романтично?
— Да что ж такое! — хныкала я, понимая, что кабинка раскачивается на ветру. Пальцы побелели от напряжения.
— Погоди-погоди! Сейчас-сейчас! — с придыханием заметил демон, закусив губу, а потом тут же расцветая похлеще яблонь и груш. — Я бы нежно тебя целовал, обнимал и прощал прегрешения, только есть между нами провал и — давай хором! — возвышенные отношения.
— Прекрати издеваться, — стонала я, снова ловя себя на мысли, что смотреть вниз было очень плохой идеей. Я пыталась закрыть глаза и расслабиться, представляя, что никакой высоты нет.
— Но она, увы, не поцелует, не обнимет, не вопьется в грудь, — продолжал раскачивать кабинку демон, улыбаясь так сладко, что вся сгущенка ему завидовала. — Потому что…
Короче, рифмы мне узнать не удалось, ибо нервы не выдержали раскачивания и зловещих скрипов, и я метнулась к нему, вжимаясь изо всех сил.
— Ты вовремя! — порадовали меня, нежно приспуская мою куртку и целуя шею и плечи. — Я просто дальше не придумал!
Кабинка медленно двинулась дальше по кругу, пока я вплетала пальцы в его волосы, сидя на коленях и боясь оторваться от губ. Стоило мне только оторваться, как колесо замирало и кабинка начинала угрожающе раскачиваться.
— Ну почему ты дрожишь, а? — целовали меня. — Не переживай, я держу тебя. Так что если упадем, то вместе…
Спустившись на землю, я недовольно засопела и пошла в сторону машины, слыша, как позади меня смеется очаровательная нечистая сила.
— Я бы тебя пристрелила! — буркнула я, снова надевая куртку на плечи и откидывая волосы назад.
— Здесь есть тир! — порадовали меня, показывая направление. Нет, ну тир — это интересно! Я когда-то неплохо кидала дротики, да и вообще на меткость не жаловалась!
— Давай пари! — меня обняли рядом со старинным ружьем, которое было нацелено на картонных зайчиков. — Промахнешься — придется целовать меня. Ну как?
— Так, — я потерла руки, чувствуя азарт. — А если попаду, то… то… я загадываю желание! Идет? По рукам?
— Наказание мое! Я, между прочим, не добрый джинн с тоником, не старик Хоттабыч и так далее… И даже не Золотая рыбка… — усмехнулся демон моей наглости. — Хотя… Давай! По рукам!
Мы звонко сцепили руки, а я с коварной улыбкой разбила нашу договоренность, тут же схватившись за ружье, прицелившись, чувствуя тяжесть игрушечного оружия. Маленькие картонные кролики зашевелились, забегали как живые…
— Так нечестно!!! — возмутилась я, прищуриваясь в прицел и пытаясь уследить хотя бы за одним. — Требую три выстрела!
— Ай-ай-ай! — заметил демон, стоя позади меня. Зайчики замельтешили так, что проще было бы накрыть их гранатой.
Первый выстрел удивил своей отдачей, едва ли не заставив меня бросить ружье.
— Мимо, — меня обняли, коварно шепча на ухо, что у меня тут вырисовывается кредиторская задолженность в целовательном эквиваленте. Мне даже вручили огромный леденец-сердечко. — Следующая попытка!
Я долго выслеживала розовую заразу, которая пряталась в деревянных кустах, а потом спустила курок, снова шарахаясь от отдачи.
— Ой, не расплатишься, наказание мое, — снова прошептали мне на ухо. — Два поцелуя могут быть равны одному…
Я азартно повела плечом, выстрелила еще раз и…
— Попала! — я сама удивилась, присматриваясь к пробитому насквозь кролику, к которому подбегали картонные собратья, заставив меня почувствовать себя настоящей живодеркой. Ага, еще и снежинки мне припомните, которые я с усердием маньяка вырезала в детском саду!
— Ну-ну, — усмехнулся демон, обнимая меня. — Что загадываешь?
— Хм… Я приберегу желание! — ответила я, понимая, что поцелуи я все равно проспорила и долг платежом, не только красен, но и вкусен. Аттракционы менялись, мой долг рос как на дрожжах, курс поцелуя переплюнул курс доллара, едва ли не заставив меня объявить целовальный дефолт. Судя по всему, я все губы сотру, пытаясь вернуть хотя бы часть долга, а те, кто пишет цитаты про «миллионы поцелуев», обречены гореть в аду. Оставался последний аттракцион. Перед нами стояла каретка с широким, обитым красным бархатом диваном, а рельсы уходили в зияющую оскаленной пастью комнату страха и ужаса.
— Ха! Скелеты из пластмассы и куклы-убийцы меня не напугают, — заметила я, чувствуя, как каретка тронулась по рельсам. — Но вот если мне покажут договор с фирмой-однодневкой, на которую перевели пару лямов, то тогда я еще подумаю. Или вместо вампиров на меня выскочит камеральная проверка уполномоченных органов и мне придется есть все документы?
— Документов нет, придется есть меня! — скромно заметил демон, обнимая меня в тот момент, когда мы въезжали в темноту, щедро и густо обвешанную искусственной паутиной. На нас вылез вампир, смахивающий на моего генерального после новогодних праздников, вылетела стая летучих мышей, раскатала губу и бинты игрушечная мумия трудоголика, которому не дают больничный, вставая из красивого саркофага. Но нам было уже совсем не страшно, потому что рубашка расстегнута, куртка валялась в ногах, а платье собралось гармошкой на талии. В абсолютной темноте, я целовала обжигающие губы, а мне отвечали с таким же дьявольским порывом. Мне организовали камеральную проверку, заставив меня обрадоваться тому, что у меня с бухгалтерией все абсолютно гладко. Но я в долгу не оставалась, требуя показать удостоверение личности и уверяя, что красивый пиджак и белая рубашка не дают ему право вот так вот просто проверять мою бухгалтерию! Я отодвинула ногой сброшенный на пол пиджак, пока юрист не успокаивался, изымая у меня по очереди все кружевные активы. Мой долг существенно сокращался, а в тот момент, когда его рука потянулась лишить меня последних активов и удовлетворить требования проверяющего органа, даря сладкий и глубокий поцелуй, в кромешной темноте раздался жуткий вой.
Нет, все понимаю, что для бешеной собаки восемьсот километров не крюк, но как он здесь очутился?
— Тихо-тихо, — прошептал демон, прижимая меня к обнаженной и исцелованной мною же груди, пока у меня колотилось сердце. Его рука легла мне на голову и провела по волосам. — Я тебя отобью. Если не всю, то хотя бы по частям! Ладно, шучу… Помни, у нас контракт.
Вой снова разорвал тишину, заканчиваясь разъяренным рыком ревнивого чудовища. Не знаю, как насчет любовников в шкафу, но я бы сама орала «Подвинься», если бы вышла замуж за оборотня. Витязь на распутье с ужасом включил правый поворотник.
— О — оборотень. Р — ревность, — сардонически заметил демон, пока я терлась об его грудь, замирая и сглатывая. — И ведь нашел же все-таки. Не люблю, когда мне мешают.
Голос в этот момент стал очень зловещим, а я почувствовала, что самое страшное в этой комнате страха сейчас обнимает меня одной рукой, а собачка просто прибежала, обнюхала, вильнула хвостом и пошла по своим собачьим делам. Внезапно на вагонетку что-то прыгнуло, пронзительно воя и злобно рыча. Рядом со мной мелькнула лапа с когтями, которые оцарапали бы, если бы меня не прикрыли.
— Твар-р-рь, — прорычал оборотень, но его тут же отмело невидимой волной. — Р-р-разорву! Загр-р-рызу! Р-р-растер-р-рзаю!
Еще один рывок, и я почувствовала, как меня со всей силой прижимают к себе, отбивая удар и отбрасывая ревнивца в сторону.
— Послушай, контрацептив, — раздосадованно заметил демон, а я понимала, что в чем-то он, несомненно, прав. — Сдуйся отсюда! Повторяю первый и последний раз. Больше повторять не буду! Не твое собачье дело, чем мы тут заняты!
— Она — моя! — мчался на нас оборотень, пока все одинокие девушки скрещивали пальцы и мечтали, чтобы именно с таким усердием их тащили в сторону узаконенной бытовухи. — Р-р-руки пр-р-рочь!
— Тут вообще-то не руками, ну да ладно! — усмехнулся демон, отбрасывая локоны за спину и натягивая рубашку. — В сторону. Достал. Наказанье мое! В сторону! Стоять позади меня!
— Р-р-разлучник! — рычал оборотень, прыгая на демона и отлетая в гости к графу Дракуле. — Р-р-разор-р-рву!
Демон стоял на рельсах, а на него на всех парах неслось чудовище. Шаг вперед, взмах руки, и в сторону ревнивца отлетела вагонетка, завалившись на семейку зомби. Осиротели сразу два зомбиренка. Каждый шаг демона сопровождался такими разрушениями, от которых хотелось застраховать не только имущество, но и жизнь. Невидимая сила корежила рельсы, швыряла вагонетку и антураж, отбрасывала оборотня при каждом его рывке, но тот упрямо вставал и снова мчался разбираться с разлучником.
— Наказанье мое, мы тут поиграем с собачкой, — процедил демон, но оборотень не унимался. Одна стена вылетела, оставив просвет, через который выскользнул блохастый собственник. Раздался скрип искореженного металла, в проеме мелькнула спина демона в развевающейся на ветру рубашке.
Я бросилась за ними, понимая, что в последний раз за меня дрались в школе. Ну, не конкретно за меня как за девушку, а за право сидеть рядом со мной из соображений практичных и отнюдь не романтичных.