— Тихо, тихо, — шептали мне, пока я понимала, что мне уже все равно. Повязка медленно скользнула с моих глаз. Я зажмурилась, чувствуя, как дьявольски колотится мое сердце, а потом открыла глаза, видя комнату, объятую полумраком. В комнате, кроме нас, никого не было. Я сидела на большом письменном столе, а рядом лежало невероятно красивое платье с расстегнутой молнией.
— Так вот она какая, тряпочка половая? — спросила я, чувствуя, как у меня от пережитого волнения дрожат руки.
— Тряпочка — да, — закусил губу демон, а потом, осторожно сдвинув рукой платье на самый край, прижал меня к себе. — А вот так — половая, наказанье мое!
Я все еще пыталась понять, что происходит, пока меня долго и нежно утешали, заставляя кусать губы.
— Почему… — задыхаясь, прошептала я, приоткрывая чужие губы и собираясь подарить свой поцелуй в ответ, — ты называешь меня «наказанье мое»?
— Потому… — шептали мне, целуя как в последний раз, — что меня… тобой… наказали… Я даже в отпуск… заслуженный не пошел…
— Не могу понять… — задохнулась я, когда мое лицо взяли в свои руки, пока мой затуманенный от нежности взгляд ласкал в полумраке любимые черты. — Я — суровое наказание? Или мягкое?
— Хм… — меня поцеловали в кончик носа, а я понимала, что расправлять уже нечего. — Как ты думаешь, наслаждаться наказанием — это мазохизм? Сейчас все узнаем. Учти, амнистия будет только утром.
Глава десятаяКонь в пальто, или Где сядешь, там и слезешь
Черепай меня, большая покатаха!
Мы ехали в машине, пролетая мимо светофоров и мастерски рассекая огромные пробки. На моем колене покоилась чужая рука, нежно поглаживая гладкий черный чулок. Изредка на меня бросался взгляд, после которого перед глазами вырисовывались сцены, от которых я прикусывала губу и отворачивалась к стеклу, даря своему отражению улыбку коварной обольстительницы и соблазнительницы. Не могу сказать, что чувствовала смущение, вовсе нет. Машина остановилась, заставив покачнуться на сиденье. На мою щеку легла рука демона, нежно разворачивая мое лицо к себе и поглаживая пальцами мой подбородок, изучая его маленькую волевую ямку. Я никогда не видела такого взгляда. Он был похож на темный мед, который медленно, соблазнительно, как в рекламе, густо тек по моей душе сладким трепетом, заставляя вздрагивать и чувствовать, как пересыхают губы, когда я мысленно приоткрывала чужие губы для поцелуя. Прикосновение, которое, словно электричество, заставляло слегка вздрагивать и замирать. Я прожила тридцать лет, но такое в моей жизни случилось впервые.
— Так! Я вообще-то за кофе собирался! Наказание мое! — опомнился демон, подарив теплый и нежный поцелуй. — Тебе какой?
Я сидела в машине, со скучающим видом следя, как за окном мелькают проезжающие машины, как горит лента фонарей, все еще освещая предутренний сумрак, и вертела на пальце тяжелое кольцо с древними рунами и демоническим камнем.
— Ай! — возмутилась я, когда кольцо слетело с пальца и с глухим стуком упало на коврик. Я наклонилась, шаря руками по полу в надежде найти кольцо раньше, чем вернется демон. В голове вертелся автомойщик, который растерянно протягивает демону кольцо. Мои пальцы нервно шарили по коврику, а я прислушивалась, не откроется ли дверь, застав меня в столь интересной позе за столь увлекательным занятием.
Кольцо было найдено, а я выдохнула с облегчением, резко подаваясь вверх.
— Ой! — я стукнулась головой о приборную панель, потирая место ушиба. Бардачок распахнулся, обнажив приличный бардак. Из него посыпались какие-то бумажки, выкатилась ручка. Я выглянула в окно и, не заметив знакомого силуэта на горизонте, принялась со взглядом нашкодившей кошки быстро и в меру аккуратно складывать все обратно. Это у нас какая-то ерунда… Это у нас какой-то договор. Мне стало безумно интересно, как же зовут моего демона. Понимаю, что на «черт побери!» он не откликается, но у него должно быть имя, которое я имею право знать. Сколько я ни спрашивала, сколько хитростью ни пыталась его выудить, в ответ лишь получала улыбку. И пока все вращали барабан, предлагая весь алфавит и передавая приветы родственникам, я понимала, что лучшей возможности у меня может и не быть. И вот я добралась до какого-то мятого свитка. Судя по виду, это был очень важный документ, раз был небрежно свернут в трубочку! «Договор», — прочитала я, глазами пробегая реквизиты.
Дамиан обязуется стать идеальным мужчиной, о котором мечтает Светлана (далее Обреченная).
Либо в слове «обрученная» кто-то допустил ошибку, либо мои глаза жадно пробегали строчки первой страницы.
Он обязуется вести себя так, как это подобает мужчине ее мечты.
Интересно, а как он узнал, о каком мужчине я мечтаю? «Ага! — кивнули стереотипы. — Мы же мечтаем о почетном алкоголике нашего района, которого будем днем с огнем искать по забегаловкам, а ночью с матом-перематом — под заборами? Нам нужен прохиндей, который вынесет мозг и все из дома? Или альфонс, который тихонько присосется к нашему кошельку? Или стоит попробовать маменькиного сынка, который пускает зеленые, пузырящиеся сопли и боится занести себе ложку в ухо? Или скупердяя, который будет жаться за каждый рубль и требовать чеки за покупку хлеба?»
Да. Смешно получается. Я читала договор дальше, боясь, что сейчас дверь откроется и мне принесет кофе мой «идеал». По договору, разумеется.
Вы получаете свой процент только в случае, если ваши усилия оказались ненапрасными и вместо предложенных женихов в конце игры Обреченная предпочтет Вас! В случае, если Обреченная предпочитает Вас, ее душа принадлежит аду на условиях пункта 13.1 в ее договоре, заключенном от тридцатого дня рождения Обреченной, при условии, что двенадцатым женихом…
Я видела, как трясутся листочки в моих руках, как перед глазами скачут красивые буквы. Неужели у меня дрожат руки? Я нервно осмотрелась по сторонам, пока в голове проворачивалось прочитанное. Получается, что вот эта вся романтика — фальшивка? Кто-то зарабатывает себе премиальные?
Я отдышалась, снова перечитывая начало договора, но хитрые буквы расплывались, не давая мне прочитать все условия. В голове пульсировала мысль о том, что женихи из серии «третий сорт не брак», которые разнесли мою квартиру, — это просто ширма, отвлекающий маневр! По сравнению с нытиками, нудотиками, маменькиными сынками и обычными козлами он выглядит действительно идеальным. И устоять невозможно, особенно когда у тебя мажет сопли по котлете очередной «прынц» с серьезными, как намерения, тараканами.
Хлопнула дверь, а по машине потек аромат кофе. Я подняла взгляд, глядя, как на приборную панель ставят два горячих стакана.
— Дамиан, — усмехнулась я, чувствуя, что дрожат не только руки, но и голос. — А ты мне ничего не хочешь сказать?
— Хочу, — усмехнулся демон, беря свой кофе. — Лазить по чужим бардачкам, наказанье мое, не самое милое времяпрепровождение и к тому же уголовно-наказуемое!
— То-то вижу, что мне на ногу упал Уголовный кодекс, — огрызнулась я, глядя, как у меня ловким движением руки вырывают договор.
— И что же мы там вычитали? — рассмеялся демон, делая глоток кофе.
— Я вычитала там то, что все, что ты делаешь, ты делаешь не потому, что я тебе нравлюсь, а потому, что это твоя работа! — глухо ответила я, не притронувшись к своему стакану.
— Наказанье мое, послушай меня внимательно, — тяжело вздохнул демон, глядя, как запотевает от моего кофе лобовое стекло. — Веками мы практиковали стандартный договор — выполнение желания в обмен на душу. Но небесная канцелярия настаивала на том, что в этом договоре должна быть прописана возможность для идиота избежать расплаты. Не буду вдаваться в подробности, скажу так, что если со стороны человека, искренне любящего идиота, будет принесено в жертву самое дорогое, что у него есть, то договор считается недействительным. И последнее дело по такому договору я проиграл. Я уверял, что это был акт идиотизма со стороны родственников, а небесная канцелярия посчитала это высшей формой любви. Пока мы обменивались бумажками, наш дорогой идиот тихо дожил до старости и скончался, попав в конкурирующую фирму. И меня в качестве наказания отправили туда, где справляется любой инкуб. Все женихи — это фикция для отвода глаз. Игру ведет инкуб — демон обольщения и соблазнения.
— То есть игры нет? — задумчиво спросила я, глядя в глаза демону. — Она заведомо проигрышная?
— Нет, почему же? — усмехнулся он, делая еще один глоток. — Есть те, кто влюбляется не на жизнь, а на смерть в очередного «жениха», выходит за него замуж без возможности расторжения брака. Но чаще всего игра выглядит так: пара-тройка дней, пара-тройка кандидатов — и вуаля! Инкуб обольщает девушку, она произносит заветные слова, а ее душа отправляется по условиям договора в ад.
— В ад… — эхом повторила я, чувствуя, что все внутри сжимается. — А как ты попал в игру?
— Небесная канцелярия настояла на том, чтобы я, тварь бессердечная, стал участником этой игры. Либо я доказываю, что любви не существует, либо… А впрочем, неважно. Пей кофе, пока не остыл.
Я молча вертела кольцо, боясь задать самый важный вопрос. Он вертелся на языке, но у меня не хватало духу нарушить все это волшебство самых прекрасных отношений в моей жизни.
— Что будет, если я выберу тебя? — глухо спросила я, уткнувшись взглядом в свой цветной стаканчик. Стаканчик молчал, улыбаясь радостной мордашкой смайлика «на позитиве». «Выбирайте наш кофе каждое утро!» — гласила размашистая надпись, опоясывающая одноразовое удовольствие. Я тоже выбираю «каждое утро». Я выбираю «каждый вечер», выбираю глоток нежности при расставании и глоток радости при встрече. Выбираю теплоту, которая разливается по душе, когда вижу улыбку. Выбираю сладость встреч и горечь расставаний, терпкие поцелуи и жаркие объятия.
— Я не знаю, наказание мое, — меня потрепали по волосам и сунули в руки кофе. — Просто наслаждайся каждым днем, проведенным вместе, как это делаю я. Что еще нужно для счастья? Хороший кофе, нежный поцелуй, идиот рядом, который всем доказывал, что любви не существует, причем делал это профессионально много лет подряд, а теперь смотрит и думает, что…