Венец демона — страница 17 из 64

Грей остановил ученого.

– Сколько времени вам понадобится на первичную оценку ситуации?

– Меньше дня. Если мои худшие опасения подтвердятся, у нас останется не больше трех суток до неизбежного исхода.

Профессор тяжелым взглядом посмотрел на Грея. Было совершенно очевидно, о каком исходе он говорит.

– Поверьте, если дойдет до того, о чем я думаю, оставшиеся на острове будут умолять, чтобы бомбы сбросили поскорее.

Проходивший мимо врач в голубом халате услышал конец фразы и вопросительно посмотрел на них.

Не желая сеять панику, Грей подтолкнул всех к автомобилю.

Палу уже сидел за рулем – без местного было не обойтись, и гаваец согласился, когда Пирс объяснил серьезность ситуации.

Как только все заняли свои места, Палу рванул напрямик к арендованному домику, в обход главной автомагистрали. Они летели по неасфальтированным дорогам и даже проехали через территорию местной кокосовой фермы. Профессор Мацуи вцепился в заднюю дверцу. Его нещадно трясло, но он не отводил глаз от зеленых лугов и обширных участков тропического леса, поднимающихся к объятой туманом вершине горы Халеакала.

– Господи, хоть бы я ошибался… – пробормотал он себе под нос.

«Джип» наконец подъехал к домику. Палу припарковался у веранды, где, закинув ноги на перила и зажав плечом телефон, сидел Ковальски. Он кивнул прибывшим, однако разговор прерывать не стал.

– Я немало денег отвалил. Объясни ублюдку, что развалюха возле бассейна – твоя. А если до него не дойдет, я возьму один из пляжных зонтов и засуну ему туда, куда солнце ни в жисть не попадает…

Его подруга Мария предложила остановиться неподалеку, в Вайли. Опыт генетика мог бы пригодиться во время кризиса. Тогда идея казалась разумной; теперь, когда Грей узнал истинный масштаб бедствия, выходило, что он зря подверг ее жизнь опасности.

В дверях появилась Сейхан и прищурила опухшие веки, пристально рассматривая Айко Хигаши. Она явно оценивала ее в качестве потенциальной противницы. Зрение Сейхан восстановилось, а вот кожа напоминала мозаику из синяков, расчерченных царапинами и порезами.

Грей поднялся к ней по ступенькам.

– У нас там еда и напитки, – сообщил он остальным. – Подкрепитесь, а мы тем временем подведем промежуточные итоги. Где-то через час я хотел бы снова выехать.

– Чем раньше, тем лучше, – кивнул профессор.

Грей провел гостей внутрь.

– Зовите меня просто Кен, – представился профессор, пожимая руку Сейхан. – В нашей ситуации…

Он обращался ко всем присутствующим, но его взгляд снова упал на Сейхан. Так она действовала на всех мужчин – и на некоторых женщин.

Чтобы избежать недоразумений, Грей приобнял ее за талию, входя в дом, и подвел гостей к узкому обеденному столу из дерева коа. Вентилятор на потолке лениво гонял прогревающийся воздух. Когда все уселись, Пирс остался стоять, опираясь о спинку стула и внимательно глядя на профессора.

– С чем именно мы столкнулись? – спросил он.


11 часов 28 минут

Кен достал из портфеля ноутбук и какие-то папки. Затем немного полистал свои материалы, пытаясь выиграть время, чтобы собраться с мыслями. Сильно давило выжидающее молчание этих людей и собственное чувство ответственности.

С чего начать?

Наконец он выбрал одну из папок с фотографиями и заговорил:

– Я назвал новый вид Odokuro horribilis. То, что я сумел узнать про него, поистине ужасно.

Сейхан чуть нахмурилась.

– Мне знакомо слово «одокуро», – сказала она чуть хриплым после ночной битвы голосом. – Это одно из чудовищ японской мифологии.

– Древний дух, который появлялся на полях сражений, – подтвердил профессор. – Гигантский скелет, состоящий из разрозненных останков. О его приближении можно было узнать по перестуку костей.

Кен посмотрел на папку, невольно вспомнив остров Кеймада-Гранди. Над тропическим лесом поднимался темный туман, и слышалось странное сухое постукивание… Ему еще почудилось, будто стучат кости.

Но не только поэтому он выбрал для чудовища такое имя.

– Стоит демону учуять ваш запах, и нет вам спасения. Одокуро вас выследит. Его кости ничем не соединены; распадаясь на более мелкие части, он способен просачиваться в щели, а на той стороне восстанавливать форму.

– Словно рой, – пробормотал Грей.

Профессор кивнул.

– А когда он вас настигнет, не помогут ни мольбы, ни сопротивление. Он сожрет вашу кожу и внутренности, выпьет кровь, а кости добавит к своим.

Великан по имени Ковальски с тяжелым вздохом откинулся на спинку стула.

– Что-то мне подсказывает, что продолжение вашей истории еще круче.

Вряд ли.

– Давайте перейдем от мифологии к нашим осам, – предложил Грей.

– Давайте, – кивнул Кен. – Прежде всего этот вид не был искусственно выведен в лаборатории. Я начал изучать его ДНК и могу сказать, что это не продукт генной инженерии, а древний хищник. Судя по всему, ископаемый. Ос находили в окаменелостях начиная с юрского периода. С тех пор появилось множество новых видов. Сейчас их насчитывается более тридцати тысяч. Вот, кстати, лишнее доказательство их потрясающих способностей к адаптации. Причем они часто берут на вооружение навыки и особенности других насекомых.

– Ну, а про наших-то что скажете? – нетерпеливо напомнил Грей.

– Фантастическая приспособляемость!.. Смотрите: большинство ос относятся либо к социальным видам, либо к охотникам-одиночкам. Социальные виды – например, шершни и обычные осы – строят гнездо. У них есть королева, которая откладывает яйца, – добавил профессор, заметив недоуменные взгляды. – А самцы прочесывают территорию в поисках пищи, оплодотворяют самку или защищают гнездо. Укусы их обычно носят оборонительный характер: они вызывают боль и заставляют отступить. Это скорее предупреждение.

– Да уж, – сказал гаваец, потирая живот. – Они выразились предельно ясно.

– А если вы не обращаете внимания на предупреждение, вас будут жалить снова и снова, пока в вашей крови не окажется смертельная доза яда.

– Вчера мы это видели, – поморщился Грей.

– Социальные осы относительно безобидны по сравнению с одиночками, – продолжал Кен. Он поймал себя на том, что не может отвести взгляд от Сейхан; в ней чувствовалась какое-то сходство с этими хищницами. – Одиночки разработали уникальную, смертельно опасную стратегию. В отличие от социальных ос, у них нет роев и гнезд. Охотницы этих видов – всегда самки – используют жала для решения двух задач. Первая и более важная – то, для чего, собственно, предназначено жало.

– И для чего же? – спросила Сейхан.

Кену снова пришлось сделать небольшое отступление:

– Жало всех представителей Hymenoptera – будь то пчелы, шершни или осы – изначально было яйцекладом. Живой шприц протыкал твердые ткани и впрыскивал яйца. Однако со временем яйцеклад стал оружием.

– Каким образом? – спросил Палу, все еще потирая ужаленный живот.

– Когда королева стала единственным насекомым, откладывающим яйца в гнезде, для других женских особей исчезла необходимость в яйцевой камере у основания жала. И они использовали этот резервуар более рационально.

– Теперь у них там яд! – сообразил Грей.

– Именно! Кстати, по этой причине вам не следует опасаться самцов ос или пчел. Особи мужского пола не откладывают яйца – а значит, и жалить не могут.

– Что ж мне, под брюхо им заглядывать, чтобы узнать, мальчик это или девочка? – Ковальски повел медвежьими плечами. – Если на меня сядет какая-то хрень, я ее сразу прихлопну.

– Давайте поговорим про одиночек, – снова вмешался Грей. – Насколько я понимаю, если у них нет королевы, то все особи женского пола продолжают использовать жала, чтобы откладывать яйца.

– Верно. Как я уже сказал, жало выполняет две функции: откладывать яйца и впрыскивать яд, воздействующий на жертву. В этом случае укус редко вызывает боль. По сути, речь идет о паразитах. В некоторых случаях они даже впрыскивают в тело хозяина вещества, вызывающие эйфорию. Бывают гусеницы, которые настолько одурманены, что позволяют замуровать себя живьем. Впрочем, действие токсина зависит от конкретного вида. Иногда жертву парализуют. Или вводят в заблуждение. Тогда носитель личинок будет готов драться ради их защиты. Но во всех этих случаях использование яда имеет одну цель.

– Какую же? – спросила Сейхан.

– Сохранить жизнь хозяина. – Судя по выражениям лиц, все поняли, к чему клонит профессор, однако он решил договорить. – Когда из яйца вылупляется личинка, ее ждет свежее мясо.

Слушатели с трудом сдержали гримасу отвращения.

Лучше пусть узнают правду сейчас.

Перед глазами Мацуи стояла бурлящая масса личинок, хлынувшая из разреза, когда он вскрыл тело змеи.

– Ну, а осы, с которыми мы имеем дело? – спросил Грей. – Насколько я понимаю, это социальный вид – они ведь прилетели роем.

– Нет, – медленно покачал головой Кен. – Это универсальный вид.

– Разве такое возможно?

– Как я уже говорил, вид очень древний. Скорее всего, он появился еще до разделения, о котором я рассказывал. И совмещает в себе характеристики обоих эволюционных направлений. – Профессор сделал паузу, чтобы все усвоили его слова. – Вчера вы стали свидетелями катастрофы. Но это еще не худшее, на что способен одокуро.

– Вы о чем? – напрягся Грей.

– Эти осы роятся с одной-единственной целью.

– А именно?..

– Создать лек.

– «Лек»? – нахмурился Ковальски. – Это что еще, блин, такое?

– Территория для спаривания. И нельзя допустить, чтобы им это удалось, – сказал Кен, обводя взглядом собравшихся.

– Почему? – настороженно спросил Грей.

Кен немного выждал, чтобы все окончательно осознали опасность ситуации.

– Потому что здесь разверзнется ад.

ПРОИЗВОДИТЕЛЬ

Крошечный трутень был почти слеп и глух. Два черных глаза, не больше десятка фасеток на каждый, напряженно ловили визуальные сигналы, но мир оставался безжизненным пятном, окрашенным в серый. Лишь приблизившись к предмету, трутень мог разглядеть детали.