е в колонизации Америк участия не принимали.
— Ну, как не принимали! — ухмыльнулся я. — Гномы вполне успешно купили у русских Аляску, а эльфам, по слухам, принадлежит большая часть экономических активов Нового Света. Кот, я понимаю, к чему ты ведешь. Поверь, ты не первый человек, который делает такие выводы.
Про себя я подумал, что идея собрать ей набор закладок с историческими страничками была не самой лучшей. Действовал-то во благо, чтобы девушка лучше понимала мир, который, судя по всему, станет ей домом, хочет она этого или нет. Но ее неподготовленный разум, и без того постоянно находящийся под стрессом, не справился с валом информации. И плодит теперь сущности. Сейчас она скажет…
— Но очевидно же, что они здесь чужие!
Как я и предполагал! Прыгая по сети от одной ссылки к другой, она неизбежно добралась до «Происхождения видов путем неестественного отбора» Шарля Дорвина. Теория не то чтобы революционная, но в свое время — очень популярная. Дорвинисты отрицали возможность зарождения на одной планете нескольких разумных видов, считая Старшие расы пришельцами на Земле. Правда, они никак не могли этого доказать, да и прийти к единому мнению, откуда пришли эльфы, гномы и орки, у них тоже не получалось.
Как по мне — плевать. В смысле, правы они или сторонники эволюционной теории. Сегодня это не имеет никакого значения. Вообще. О чем я Кэйтлин и сообщил.
— Даже если и так, Кот. И что? Старшие живут с нами давно. Дольше, чем может с уверенностью проследить человеческая история. Две или три тысячи лет точно. Так какая разница — были они тут постоянно или пришли откуда-то?
— Да, в общем-то, никакой, — вдруг легко согласилась девушка. — Это ты сказал, что истории моего и твоего мира нельзя сравнивать. Я тебе доказала, что ты не прав. Можно, очень даже. Закономерности видны невооруженным взглядом, только у вас общая картина замыливается присутствием нелюдей и их магии.
Я заморгал. Нет, я никогда не считал себя знатоком женской логики, но заявление Кэйтлин просто открывало новые грани этого явления! Что значит, она мне доказала? Победила в споре, который сама же и затеяла? Сильно!
— Ладно, — сказал я, чувствуя потребность сказать что-то совсем иное. — Пусть так. И что?
— Да ничего, — девушка уже утратила интерес к теме беседы. — Слушай, а долго еще ждать? Я так уже хочу отсюда свалить!
Я оживил экран коммуникатора быстрым двойным нажатием, посмотрел на циферблат часов.
— Да, кстати. Что-то долго идет наш врач.
В спецлечебнице, к слову, как-то иначе двигалось время. Тут никто никуда не спешил. Понятно, южный менталитет, но здешние сотрудники умудрились даже его переплюнуть. Когда я первый раз пришел сюда, то ждал главного врача, пожилую орчанку, полтора часа. Как выяснилось, все это время она была занята не заботой о каком-то важном пациенте, а болтовней по сети с дочкой, которая жила в Валихсе.
— Может, сходишь, поторопишь их? — предложила Кэйт.
— Вряд ли это поможет, — вздохнул я, но все же поднялся и направился к двери. Нажал на звонок, дождался, когда тяжелая дверь открылась и уткнулся носом в грудь орчанки.
Доктор медицины Бёртх Охсулт была среднего для женщины своего вида роста, то есть всего-то на голову выше меня. Кустистые брови, массивные надбровные дуги, широкий нос и тяжелая челюсть, выдвинутая вперед, как у человека с неправильным прикусом. Назвать ее красивой с точки зрения наших канонов было нельзя, однако я знал, что по орочьим меркам она являлась дамой интересной, несмотря даже на почтенный возраст — что-то около двухсот лет. По крайней мере Агрих Дартахович, бывший мой шеф, откровенно ей глазки строил, когда сюда приходил.
— Все спешите, Антон Вадимович, — пошутила она, припомнив нашу первую встречу. Ту самую, когда я прождал полтора часа в приемной.
— Наша жизнь коротка, — тут же отозвался я.
— И не поспоришь.
Она дождалась, пока я отойду в сторону, и неспешно вплыла в палату. Остановилась напротив кровати Кэйтлин, присела на привинченный к полу стул.
— Ну что же, милочка, — грудным голосом произнесла она. — Вы у меня, конечно, уникум: никогда, знаете ли, не приходилось наблюдать магическое истощение у представителя вашего вида. Но на сегодняшний день я склонна считать вас вполне восстановившейся. С пусковыми механизмами ваших стрессов я тоже поработала и смею надеяться, больше они вас не побеспокоят.
Орки, я напомню, ментаты. Для них залезть в голову пациента не проблема — было бы согласие. Они лечили такие психологические патологии, что проблемы Кэйтлин для них точно не могли стать вызовом.
— Я тоже должна признать, что тревожность ушла, — сообщила девушка.
— Причина в детских травмах, как и всегда у разумных, — с некоторым сожалением сказала доктор. — В тот самый период, когда психика наиболее подвержена напряжению, взрослые ее травмируют. Сильнее всего это проявляется у людей, в силу короткого периода, отведенного природой для взросления и становления личности. Реже всего, чтобы вы понимали, у эльфов. Эволюция этого вида даже предусмотрела специальный период, во время которого особь учится взаимодействовать с миром.
Это она про их «детский» статус говорила, который длится без малого лет сто. Что тут скажешь, с их сроком жизни они могли себе это позволить!
— Рецидивов не будет? — уточнила Кэйтлин.
— Ну, это больше от вас зависит. Практикуйте комплекс упражнений, которому я вас научила, пейте лекарства, носите блокираторы хотя бы первое время и, думаю, все будет хорошо. Что же касается вашего дара…
Тут орчанка замялась, бросив на меня выразительный взгляд. Я ее прекрасно понимал, бедняжку таким количеством страшных бумаг завалили, каждая из которых имела гриф «Перед прочтением сжечь», что она теперь уже сама не понимала, с кем можно быть откровенной, а с кем нет.
— Все в порядке, госпожа Охсулт, — сказал я. — Я полностью посвящен в предмет и подписал не меньше бумаг, чем вы.
— Это хорошо, — невесело усмехнулась та. — Хотя хорошего тут мало, м-да. В общих чертах, Кэйтлин, все выглядит вот как. Личность эльфа, которая находится в вас, будет слабеть. Так сказать, утрачивать черты самоидентификации. Сейчас она еще вполне осознает себя, хотя после нашего лечения это и проявляется все слабее. Через пару лет, предполагаю, она полностью растворится в вашей. Его воспоминания станут вашими, как и знания. И больше не будет попыток выяснить, кто главный в вашей голове.
— Это же здорово, да? — спросила Кэйтлин, как и я уловившая некий подвох в этой хорошей новости.
— Если смотреть в отрыве от всего прочего, безусловно! — доктор явно подбирала слова. — Но сам процесс… как бы это сказать, будет болезненным.
— Насколько?
— Трудно говорить с уверенностью, — развела руками орчанка. — Вы первый случай, который я наблюдаю. Но предположить можно, что очень. Видите ли, в вас сидит личность существа, которая еще не оставила попыток взять под контроль ваше тело. Она прекрасно понимает, что умирает, теряет собственные черты и растворяется в чужом разуме. Как бы вы, например, вели себя в подобных обстоятельствах?
— Дралась бы! — твердо, без тени сомнений, произнесла девушка. И тут же ойкнула, сообразив.
— Вот и она тоже будет драться, — кивнула доктор. — Мы сможем ослабить процесс медикаментами, в случае кризисов — обращайтесь к нам. Пока же не вижу смысла держать вас тут.
Она отдала тонкую папку с бумагами, еще немного поболтала с пациенткой и вскоре покинула палату.
— Я думала, меня тут навсегда оставят! — громким шепотом произнесла Кэйтлин. — Ну, знаешь, будут изучать, опыты ставить…
— Кот, ну за кого ты нас тут принимаешь! — с деланой обидой ответил я, сам, признаться, удивленный, что все произошло не так, как она описывала. До самого того момента, пока Шар’Амалайя не дала слова, что Кэйтлин не утратит статуса свободной личности и ее ученицы, я постоянно ждал появления людей в одинаковых костюмах с корочками ИСБ.
— Да дело не в том, что я о вас думаю, а в том, как устроены дела в реальной жизни, — отозвалась девушка. — В моем мире человека со способностями точно упекли бы в какое-нибудь секретное государственное учреждение. И не надо говорить, что это не так.
Я и не стал. Потому что был на сто процентов с ней согласен. Если бы не участие в судьбе иномирянки моего бывшего шефа и готовность главы местной Секции взять ее под свое крыло, все именно так и закончилось бы. Почему орк и эльфка решили так поступить, я отчасти понимал. После того, как я узнал, что Лхудхар является региональным координатором Морсъёрда, а меня готовит в преемники, многое стало понятным. Многое, но не все.
На улице нас ждало такси, которое я вызвал, пока Кэйтлин переодевалась в цивильное. Помогая девушке усесться на заднее сидение — просто счастье, что она еще не успела обрасти огромным количеством вещей — я почувствовал вибрацию в нагрудном кармане.
— Слушаю, — произнес я, сам заняв место рядом с Кот, и велев водителю трогаться.
— Ты Кэйт забрал?
Голос был низким, глухим, будто бы доносящимся из глубины темной расщелины. Гномий голос. Знакомый и привычный.
— И тебе привет, Ноб.
— Госпожа собирает совещание, — гном, как обычно, игнорировал правила приличия в виде приветствий. Дитя холодных гор, что с него взять?
— Прямо срочно? Мы еще даже домой не заехали.
Первое свидетельство того, что вольная жизнь человека закончилась — это звонок сослуживца, сообщающего, что тебя ждут на важном служебном собрании. И нет никакой возможности отказаться — ты же сам согласился работать в Секции. С другой стороны, работа — это хорошо! Когда ты работаешь, в голову не лезут эти «прекрасные» мысли о том, как все устроено в реальной жизни. Ты просто делаешь свое дело.
— Да, срочно. У нас, похоже, командировка нарисовалась.
— Вот как? А далеко?
— Антон, я твой секретарь, что ли? Двадцать минут, мы только тебя с Кэйт ждем!
Я отключился, сообщил новости девушке, выслушал в ответ возмущения, что она «не собрана» и «не накрашена», и неожиданно для себя улыбнулся.