до убогой стирки.
— В самом деле? — сквозь зубы, спросила Тиффани. Вторая «милая деточка» подряд? Еще раз, и она не только макнет миссис Иервиг в корыто, но и постарается подержать ее голову там какое-то время. — А вот Матушка Ветровоск всегда повторяла: «не чурайся той работы, что у тебя под носом», и мне наплевать, что кто-то застал меня за стиркой одежды для какого-то старика. У меня много дел и полно нестираных вещей, миссис Иервиг.
— Ар-видж! Милая деточка, — вспыхнула миссис Иервиг.
— К чертям «милую деточку», миссис Иервиг! — рявкнула Тиффани. И к чертям «Ар-видж»: — Ваша последняя книга называется «На золотом помеле». Скажите-ка, миссис Иервиг, как же оно полетит? Золото очень тяжелый металл. Я бы даже сказала, весьма тяжелый.
Миссис Иервиг зарычала. Тиффани ни разу не слышала от нее рычания, но это было перворазрядное:
— Это — метафора, — прорычала она.
— В самом деле? — разозлилась Тиффани: — И к чему была эта метафора, миссис Иервиг? Я в самом центре ведовства, что означает постараться сделать работу как можно лучше. Дело в людях, миссис Иервиг, а не в книгах. Вы хоть раз проводили обход, миссис Иервиг? Помогли ребенку натянуть штаны на попу? Замечали босоногих детей? Буфет, простаивающий без еды? Женщин, рожающих по ребенку в год, у которых муж не вылезает из кабака? Вы так любезно предложили дать совет. Если позволите, я в ответ тоже дам: я буду искренне впечатлена, если вы проведете обход. Не раньше. Я признанная наследница Матушки Ветровоск, которую назвала ведьмой Нянюшка Грипс. Которая в свою очередь обучалась мастерству у ведьм, берущих свои истоки у Черной Элис, и этого не изменить, что бы вы не думали. — Она поднялась и открыла дверь: — Благодарю, что нашли время приехать повидаться. А теперь, как вы ранее заметили, у меня много дел. Моих собственных, и, совершенно очевидно, вас не касающихся.
В чем не откажешь миссис Иервиг, она умела скользить над полом. Так сильно, что было больно смотреть. Все ее побрякушки прощально прозвенели, а один браслет даже пожелал остаться, зацепившись за дверную ручку, когда миссис Иервиг обернулась на пороге.
На прощание, выпутывая крохотную подвеску, она сказала:
— Что ж, я пыталась помочь. Действительно пыталась. Я хотела помочь тебе познать все преимущества ведовства. Но, нет. Ты швырнула мои добрые намерения мне же в лицо. Если бы не твое упрямство, мы могли бы даже подружиться. Прощай, моя милая деточка, — оставив последнее слово за собой, миссис Иервиг хлопнула дверью.
Тиффани посмотрела ей вслед и мысленно ответила: «Я, миссис Иервиг, делаю то, что следует, а не то, что хочу».
Однако хлопок дверью заставил Тиффани иначе взглянуть на происшедшее и она внезапно решила: «Я хочу все делать по-своему! Не так, как считают следует поступать другие ведьмы. Я не могу для них стать Матушкой Ветровоск. Я могу быть только собой, Тиффани Болит». И еще она кое-что поняла.
— Миссис Иервиг была права в одном, — Тиффани произнесла это вслух. — Я слишком много пытаюсь на себя взять. И если Дженни права, и грядет что-то ужасное, — она передернула плечами, — с чем мне, конечно, придется разбираться… Что ж, я очень надеюсь мисс Тик найдет мне в помощь способную девушку. Помощь мне не помешает.
— Агась! В том нема сумлений, — послышался голос Роба Всякограба.
— Вы всегда за мной наблюдаете, Роб Всякограб? — едва не взорвалась Тиффани.
— Ух, агась. Помнишь, шта на нас лежат те ковы, следити денно и нощно, и то ужасны ковы.
Ковы. Владея знаниями о поверьях и магии, Тиффани знала, что ковы налагают на фиглов обязанность, от которой им не увильнуть. Разумеется всем, кроме Вулли Валенка, который часто путал ковы с кавой. Тиффани все это понимала, и все равно гневалась:
— Так вы наблюдаете за мной всегда? Даже в ванной? — Это был вечный спор. По какой-то неведомой Робу Всякограбу причине Тиффани хотела, чтобы в присутствии фиглов были исключения. Они уже договорились об уборной.[29]
— Ух, агась. Доглядаем, но не поглядаем. Сечёшь?
— Хорошо, — сказала Тиффани. — Можешь сделать мне одолжение?
— Ох, айе. Могет ты хотишь, чтобы та фифа Иервиг шлёпнулась в прудище аль ишо куды?
Тиффани вздохнула в ответ:
— Как раз нет. Я не такая.
— Зато мы таки, — радостно сказал Роб. — И то, ведаешь, трандиция. А мы жутко привязаны ко всяким там трандициям, бо как мы ж часть фольклеру… — он с надеждой улыбнулся.
— Весьма интересная мысль, — сказала Тиффани, — однако, нет, и еще раз нет. Миссис Иервиг не столь уж плоха. — Это было правдой. Порой миссис Иервиг была глупой, несносной, бесчувственной и утратившей реальность, и при том, если обо всем этом забыть, вполне нормальной ведьмой. Со стальным стержнем внутри.
Тиффани знала, что Нянюшка Ягг редко занимается постирушками, зачем тогда нужны невестки? Но внезапно она поняла, что и не замечала, чтобы Матушка Ветровоск возилась с бельем какого-нибудь старичка, и эта мысль на мгновение ее парализовала. «Мне нужно время, чтобы это обдумать, — решила она, глядя на стоящего перед ней и готового ко всему Нак Мак Фигла. — Для них это будет сложная задача».
— У меня тоже есть крохотные ковы, которые я хочу на тебя возложить, — сказала она.
— Ой, да?
— Роб, ты слыхал о стирке вещей?
— Айе. Мы знам, что то случается, — ответил Роб. Он почесал свой напузник из которого высыпалась кучка из дохлых насекомых и полу-обглоданных куриных лапок.
— Что ж, тогда я буду считать, что вы сделаете мне одолжение, если будете проводить некоторое время в чулане, пока я буду заниматься делами. Этим вы поможете одному старичку. Ему нравится чистота и чистая одежда. — Она оглядела его: — Обстоятельство, о котором и тебе стоит хорошенько подумать, Роб.
Вернувшись с обхода, она, затаив дыхание, со страхом приоткрыла дверь в чулан. Все сияло. Снаружи между деревьев было развешено исподнее старого господина Ценника — настолько белое, насколько это возможно. Только тут Тиффани перевела дыхание.
— Превосходно, — похвалила она Роба Всякограба.
Он улыбнулся:
— Агась. Мы и не ведали, яко то заковыристо делище.
— Хорошо, шта я был тутась с вами, — раздался голос. Это оказался Двинутый Крошка Артур — фигл, не чуравшийся постирушек, поскольку его вырастила семья башмачников, и который стал полицейским в крупном городе. Тиффани всегда считала, что внутри Двинутого Крошки Артура идет скрытая борьба между его фигловской частью и горожанином, однако поскольку любой фигл обожал драки, то это было не так страшно.
Великучий Ян пихнул Крошку Артура в бок со словами:
— Для нас нае проблемо сподмочь с труселями и их отчистити, однако ж мы — фиглы. Мы печемся о нашенской грязищи. Мытье делает нас беззащитными. Мыльце, вишь ли, нам противупоказано.
— Тока не мне, Роб. Тока не мне, — послышался довольный голос, и Вулли Валенок свалился со стенки козьего загона и двинул к ним по траве. Следом за ним всплывал шлейф мыльных пузырей.
— Вулли, рази не сказывал я те, — рявкнул Роб, — что от ево пызыри лезут из ухов?
Тиффани рассмеялась:
— Вы можете сделать свое собственное мыло, Вулли. Приготовьте немного для Дженни. Отвезете кельде небольшой подарок. Его легко сделать. Всего-то нужно немного жира и чуток сажи.
— О, айе. Сажаться мы великучи мастера. Мы такие, — с гордостью произнес Роб. — Тем и знамениты.
«Что ж, я попыталась, — подумала Тиффани. — И тем не менее, если и не снаружи, то внутри они чисты душой».
А в это время на Мелу, на краю темного-претемного леса, росшего на холме, возвышающимся над Двурубахами, которые изо всех сил старались вообразить себя более крупным городком, чем они были — с единственной лавкой, придорожным трактиром и кузницей — Королева Фей удовлетворенно улыбнулась.
Стояла теплая ночь, пахло как обычно, и небо было тоже обыкновенное. Судя по отблеску, в город провели то ли канал, то ли новую дорогу, а в остальном город выглядел ровно так же, как в прошлый визит.
Она повернулась к своему пленнику со связанными руками, перекинутому через седло одного из телохранителей. Она улыбнулась, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего. «Нужно будет отдать его лорду Длинноногу», — решила она. Эльф в полной мере насладится, отрывая от поганого гоблина кусок за кусочком. После того, как вдоволь наиграется с жертвой.
Но сперва эта гоблинская нечисть привела их сюда, на склон холма. Королева и ее налетчики разглядывали спящую долину. Ее воины с перьями на голове и наряженные в лоскуты меха и кожи, держали наготове луки со стрелами.
Проход между мирами доставил минимум неприятностей. Для сильных эльфов почти не составило труда пройти на другую сторону. Барьер и в самом деле ослаб. Ранее старая ведьма поддерживала его неприступным, выталкивая их прочь. Она всегда была настороже, следя за волшебным народцем.
Звери тоже их заметили. В тот самый момент, когда Королева вступила на землю Мела, все зайцы на холме обернулись навстречу и замерли, охотившиеся совы, почуяв присутствие другого хищника, взмыли вверх.
Люди же обычно все замечали последними. От этого налет становился еще увлекательнее.
Кроме сияния над курганом вершине холма и отдаленного громкого звука, который Королева определила, как обычный шум, производимый Нак Мак Фиглами, пока не было ничего подозрительного, что было бы способно помешать первой за долгие годы экскурсии эльфов в Плоский мир. Поэтому они начали развлекаться. Они промчались через пару деревень, выпуская на волю коров, переворачивая телеги, обращая молоко в простоквашу, портя бочки с элем, и так далее, развлекаясь подобными пустяками. Но растущий город предвещал эльфам все виды удовольствий, которые так давно себе в этом отказывали.
В ожидании приказа Королевы стояла абсолютная тишина, за исключением позвякивания сотен колокольчиков, привязанных к сбруе вороных лошадей эльфов.